Коллектив авторов - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА VI

– Она и сама рассчитывала на твою помощь, – потупила глаза Артемида, не вполне уверенная, что Афина была бы довольна, что за ее спиной обсуждают ее проблемы. Однако, «начал портить – продолжай», вспомнила она шутливую поговорку и отчаянно продолжила: – Афина поначалу в Элевсин собиралась, полагая, что вы с Персефоной там, а потом Аполлон предоставил ей свою лабораторию в Туле, и она полетела туда. – Помолчав секунду, Артемида решительно добавила: – Вместе с сердцем Диониса. А зовут ее теперь Афина Паллада, в честь Палланта, которого она намерена возродить в себе. Заодно.

Зеленые глаза Деметры округлились от изумления.

– Что ты сказала? Афина-Паллада? Значит ли это, что Афина намеревалась просить меня наделить ее душой Палланта, а обряд провести в Элевсинском храме?

– Наверное… не знаю, – вновь охватило Артемиду сомнение, но обнаружив в себе качества, которые с детства раздражали ее в брате, она взяла себя в руки и произнесла четко и ясно: – Нет, Деметра, она уже произвела трансмутацию, поэтому и зовется сейчас Афина Паллада, а в Элевсине она собиралась реинкарнировать с твоей помощью Вакха. Поэтому и сердце его живое с собой прихватила. Спасая сердце Вакха, она, собственно, и погубила Палланта. Да я уж сказала об этом.

– Ты что-то путаешь, Артемида, – произнесла с недоверием Деметра. – Реинкарнации подвергаются души умерших людей, а душа Вакха, как и его плоть, сами по себе бессмертны. Пусть он и сын смертной, однако рожден был в пламени Зевсова огня. И потом, для реинкарнации вовсе не нужна живая плоть – ни сердце, ни любой другой орган.

– Ты знаешь, Деметра, я не сильна в древних таинствах и обрядах, а особенно плутаю в терминологии, – с готовностью согласилась Артемида. – Возможно, речь шла о клонировании. Я не очень-то прислушивалась, когда они с Аполлоном это все обсуждали. Помню, Афина говорила, что гиганты, терзая Вакха, застав-дяди его смотреться в зеркало, а значит, душа Вакха опустилась в низшие миры, и он пропал для горнего мира. Кажется, упоминался обряд развоплощения души. Однако я была так потрясена новым обликом Афины, что просто не думала о судьбе Вакха.

– Погоди. С Вакхом мы разберемся, – прервала сбивчивую речь Артемиды Деметра. – Его возродить не трудно, даже если была попытка развоплощения. И тут не важно, изъято ли сердце живым, сохранено ли оно, куда важней то, что Вакх пал на поле брани. Душа павшего в бою возносится в высшие миры и принимается там с почестями. Ее не загнать в низшие миры никакими ухищрениями, даже если погибший – простой смертный. На Вакха, насколько мне известно, гиганты напали исподтишка, натравленные титанами? – и, не дожидаясь ответа, продолжила раздраженно: – Сколько раз я твердила, что смертных, включая и гигантов, не стоит допускать на Меру. Не их это дело – вмешиваться во взаимоотношения богов и титанов. Вот и Паллант бессмысленно пал на чужой войне.

– Он погиб от руки Афины, – осторожно поправила старшую богиню Артемида.

– Он погиб от своей глупости, – резко ответила Деметра. – Но сейчас меня куда больше волнует Афина. Насколько я поняла, она хотела, чтобы я провела обряд трансмутации, совместив ее душу с душой погибшего Палланта?

– Да нет же! – Воскликнула Артемида, дивясь странной непонятливости Деметры. Ей казалось, что она рассказала все, и даже с излишними подробностями. – Афина уже приняла трансмутацию, причем двойную, совместив и душу, и плоть! Я же говорю – она так изменилась, что ее и не узнать.

– Я все-таки не уразумею… – растерянно молвила Деметра. – Где она прошла этот сложный и мучительный обряд, и кто его проводил?

– Сама и провела. Ну, не совсем одна. Там, на дне Океана, где захоронен Паллант, ей гигант помогал, с которым она вначале боролась, а огненную купель Афина приняла в мастерской Гефеста. Гефест, насколько я поняла, все сделал по правилам. И сердце Вакха в герметический сундук упаковал.

– О, Великая Мать Гея! Жаль, ты ушла и не слышишь, что творят дерзкие дщери твои! – воскликнула Деметра. – Подвергнуться священному и тайному обряду на дне Океана, под руководством поверженного врага, принять чужую душу в пламени горна, где закаляют клинки, а возможно, и в котле с кипящей бронзой!

– Похоже, именно с бронзой, – охотно согласилась Артемида. – Котел, кстати, она с собой прихватила… А лицо Афины – я это сразу отметила – имело бронзовый оттенок, да и волосы сильно порыжели. Я поначалу подумала, что это ей от Палланта досталось, как и голос, сиплый и резкий такой. Афина ведь не только душу, но и плоть Палланта приняла, а тот с детства краснорожим был. Жаль, если этот признак у нее закрепится. Очень некрасиво. Да и волосы золотистые ей больше шли.

– Ты не о том тревожишься! – улыбнулась Деметра. – Волосы и кожа восстановят свой цвет. И голос прежний вернется. А вот уживется ли душа Афины с душой Палланта? Он, как почти все великаны, груб, невыдержан, да и не слишком умен. У них мало общего, и это будет раздирать Афину изнутри.

– Не согласна! – Воскликнула Артемида. – Они с Паллантом с детства душа в душу! Ведь именно Паллант обучил Афину приемам рукопашного боя, привил любовь к оружию. Афина, в свою очередь, учила его читать и плавать, а еще статуэтки всякие из глины лепить. Он, правда, руками работать не любил, у него даже горшки не выходили. Слепит кривой горшок – и в Афину им кидается. Ему бы подраться да побегать наперегонки… И все прахом пошло, что Афина в него вкладывала.

– Многознание, увы, не научает уму, – вздохнула Деметра.

– Зато теперь они прекрасно дополняют друг друга, – продолжала настаивать Артемида. – Паллант не натворит больше глупостей, а Афина станет еще сильнее и решительней.

– Куда уж решительнее! – воскликнула Деметра. – Провести сокровенный обряд под присмотром змееногого гиганта, закрепив эффект в кузнице, под вой горна, чтобы потом мчаться туда, не знаю куда.

– Ну почему же «не зная куда», – не очень уверенно возразила Артемида. – Поначалу она собиралась в Элевсин. Все знают, что через Элевсинские мистерии запросто можно возродить и дух, и тело.

Деметра ласково погладила Артемиду по руке.

– Не всему верь, что слышишь, моя милая, – мягко проговорила она. – Во-первых, мистерии предназначены скорее для людей, чем для богов. Они помогают жить радостно и умирать с надеждой, что я не устаю твердить, стараясь закрепить в памяти людской. Во-вторых, мы в Элевсине не воскрешаем людей, как о том болтают, а даруем им надежду на воскрешение, что полностью согласуется с идеей бессмертия души. Через Элевсинские мистерии мы помогаем очиститься душе оскверненной, обремененной земными грехами, а от того страдающей. Особое внимание уделяем злу самоубийства, ибо в акте самоубийства мертвое тело, погрязнув во мраке невежества, одолевает живую душу, жаждущую Света. Это есть великий, неискупимый грех, поскольку актом самоубийства смертный убивает в себе бога.