Кевин Кроссли-Холланд - Костяной браслет

— У нас нет на это времени.

— Нет времени на богов?

— Позже. Если мы уезжаем, то надо сделать это как можно скорее. И если мы обречены, то так тому и быть.

Сольвейг тут же на ум пришли шаманка и ее третье пророчество: «Я вижу то, что вижу: одну новую смерть».

В нос ей ударил густой затхлый воздух шатра.

— Обречены, а? — спросила Бергдис. — И это мне говорит человек, который всегда призывал богов на помощь!

Рыжий Оттар глухо зарычал.

— Иисус наставляет нас помочь себе самим, — вступил в разговор Слоти.

— Мы не говорим об Иисусе, — резко возразила Бергдис.

— Я хочу поехать в Миклагард не только в надежде разбогатеть, — продолжал Слоти. — Я хочу увидеть Миклагард собственными глазами. Для христиан это величайший город в Мидгарде, если не считать Иерусалима.

— Почему? — спросила Сольвейг.

— Ох, только не наводи его на этот разговор, — предостерег ее Оттар.

— Как любая мать, я просто хочу, чтобы мои дети были в безопасности, — высказалась Одиндиса.

Рыжий Оттар перевел взгляд на Сольвейг:

— Тебя, конечно, нет смысла спрашивать.

И Сольвейг так радостно и лучезарно улыбнулась ему, что тот не смог удержаться от смеха.

Они еще долго спорили, приводя все те же доводы, и лишь когда на причале вновь загудела, запульсировала и закипела жизнь, было решено продолжить путь.

— В этом случае, — сообщил шкипер, — нам надо укладывать товары.

— Но мы же только-только все разложили! — возмутилась Брита.

— Ты что, не слушала? То, что мы привезли сюда, в Миклагарде мы продадим в два раза дороже.

— И если мы можем здесь что-нибудь прикупить, то давайте так и сделаем, — предложил Бруни.

— Тогда возьми Слоти и пройдитесь с ним вдоль прилавков, когда мы уже уложим все свои товары.

Сольвейг закрыла глаза и попыталась представить, каково будет проводить вечера в Миклагарде. С отцом.

— Сольвейг! — рявкнул Рыжий Оттар. — Ты слышала, что я сказал?

— Ой!

— Помечтаешь в другой раз. Я сказал, чтобы ты помогла Михрану и монахам отнести Вигота в лечебницу. И еще нам нужно найти человека ему на замену.

— Это просто, — отозвался Михран. — Король Ярослав поможет.

— Понимаю. — Рыжий Оттар недобро улыбнулся. — Так вы с ним успели все обделать. И, без сомнения, король уже щедро вознаградил тебя за… услуги.

— Нет, нет!

— Да, да! — передразнил его шкипер и повернулся к Бергдис: — Ну что ж, ты хотела повидать палаты?

— Я никогда не видела короля.

— О… — ответил ей Оттар. — Он жуть какой необычный. Ходит на четырех ногах.

— Это правда? — спросил Бард. — У королей четыре ноги?

— А ты сам как думаешь?

— У Смика было четыре, когда ему хотелось.

Рыжий Оттар ударил себя по ляжкам и воскликнул:

— Очень хорошо! У королей столько ног, сколько им потребно. — И опять обратился к стряпухе: — Ты хотела увидеть короля, и ты его увидишь. Мало того! Ты еще и поговоришь с ним…

Сольвейг никогда не видела Бергдис такой взволнованной.

— Он мужчина, — сказал ей Оттар. — А ты знаешь, как разговаривать с мужчинами. Скажи, что Рыжий Оттар приветствует короля Ярослава. Скажи, что я поговорил со своими людьми и мы все единодушны…

— Единодушны, — повторила Бергдис.

— Скажи, что мы поплывем в Миклагард и возьмем с собой королевского посланника.

— Пожалуйста, — вступил Михран. — Я хочу пойти с Бергдис.

— Нет, — отклонил его просьбу Рыжий Оттар. — Ты понесешь Вигота в лечебницу.

Михран покрутил усы:

— Она находится в том же самом доме.

— Да неужто! — взревел Оттар. — Я вообще хоть чем-то распорядиться здесь могу, а? Наверно, это какое-то ужасно важное послание.

Проводник пожал плечами.

— Или больше ни одно судно не готово пуститься по течению в это время года? — спросил Оттар. — Вот в чем все дело? — И Шкипер оглядел команду. — Нам нужно будет закупить еду.

— Пару швов в лодке надо будет уплотнить и заделать мхом, — добавил Торстен. — И те угольники опять разболтались. Одиндиса, у нас повреждена нижняя часть креплений паруса. Ты займешься этим?

— А как насчет нового знамени?

— Да, и это тоже.

— И тогда, — злобно уставился Оттар на Барда, — мы пошлем тебя обратно на мачту. И не разрешим спуститься до самого Миклагарда.

Бард поднял глаза на шкипера и заулыбался.

— Нам предстоит много работы, — продолжил Оттар. — И еще, с помощью короля или без него, но нам надо найти кого-нибудь на замену Виготу. — Он обратился к Бергдис: — Скажи королю, что я жду его посла.

Некоторые из команды были только рады распрощаться с Виготом. Рыжий Оттар был в восторге, что избавился от лишних хлопот, Бруни помнил о том, что юноша украл его скрамасакс, а Бергдис… Бергдис просто его презирала.

Но остальные обнаружили, к своему удивлению, что им жаль Вигота и что они почти что не хотят его отпускать. Больше всех горевала Одиндиса.

Она опустилась на колени перед носилками:

— Ты спас Бриту. Ты спас ее жизнь. И это для меня важнее, чем любое преступление.

— Монахи хорошо о тебе позаботятся, — сказал ему позже Слоти. — Если кто-то и сможет тебя вылечить, то это они. Господу известно, что ты уже достаточно искупил свою вину.

Брита расслышала слова отца. И по собственной воле, безо всяких приказаний подошла тихонько к Виготу, встала на колени и поцеловала его в лоб.

Его темные глаза открылись, и он прошептал:

— Дневная звезда.

— Что? — спросила девочка.

Но он уже вновь сомкнул веки.

Сольвейг, Слоти и двое монахов донесли носилки вверх по холму до лечебницы. Им помогала и Бергдис, пока их пути не разошлись и она не отправилась в палаты Ярослава.

За толстыми стенами лечебницы было прохладно, тихо и сумрачно.

«Это будто мир, заключенный внутри мира», — подумала Сольвейг.

Монахи уже знали, что случилось с Виготом.

— Я подготовляю путь, — серьезно кивая, сообщил девушке Михран.

— Это я заметила! — откликнулась та.

Сольвейг села на холодную плиту рядом с юношей:

— Рыжий Оттар говорит, что он найдет тебя, когда вернется сюда. Тебя больше не ждут никакие наказания. Ты знаешь это, не так ли?

Вигот кивнул.

— Мне кажется, он попытается довезти тебя домой.

— А ты? — спросил Вигот.

— Что я?

— Домой?

— О, я не знаю. Мой дом там, где отец.

— Мои лесы… Все мои крючки…

— Да?

— Они твои, — слабым голосом сказал он. — Все твои.

— Ох, Вигот!

— Как жаль…

— Что?

Его темные глаза сверкали во мгле.

— Как жаль, что я… Твоя бусина… Твой глаз.

Сольвейг безмолвно склонила голову, и ее чудесные золотые волосы упали Виготу на грудь. Она помедлила мгновение, а затем встала и, сдерживая горячие слезы, отвернулась.

На причале в полутьме маячили две бледные фигуры. Один человек остановился рядом с лодкой Рыжего Оттара, прячась в тени опрокинутого ялика, но другой прошел прямо к судну, поставил правую ногу на сходни и позвал: