Марина Линник - Реинкарнация

– Вы хотите, чтобы мы приехали в Южную Америку? – угадав намерения тещи, спросил молодой человек.

– От тебя ничего не скроешь, милый Генри, – рассмеялась Дороти. – Конечно, мне бы хотелось, чтобы вы жили не так далеко от нас. Но я не буду настаивать, решайте сами. Кстати, от Питера вам привет. Он спрашивает, как чувствует себя его дочь.

– Все нормально, мы много отдыхаем, гуляем. Не волнуйтесь, я делаю все, чтобы ваша дочь была в полном порядке.

– Вот и ладненько. Береги ее, Генрих. Она – наше самое большое сокровище.

– Мое тоже, – машинально отозвался молодой человек и судорожно сглотнул. – Все будет хорошо, не переживайте.

– Тогда до скорого, Генри! – весело ответила Дороти. – Передай привет Лиссе и скажи, что мы с папой очень-очень любим ее. Ну все, я перезвоню позже… Пока-пока.

Генрих выключил телефон и снова устало закрыл глаза. «Господи, что с нами будет, если…» В этот момент он услышал звук открываемой двери. Генрих открыл глаза и увидел выходящего из реанимационного блока врача. Озабоченный вид и виноватый взгляд, брошенный в сторону молодого человека, насторожили Генриха. Он немедленно вскочил и быстрым шагом направился к доктору, внутренне холодея от плохого предчувствия.

– Ну что? Прошу вас, не молчите! – с нетерпением обратился Генрих к врачу. – Что с ней? Она жива?

Доктор смущенно посмотрел на Тейлора, потом отвел взгляд в сторону.

– Мне очень жаль… Мы сделали все, что могли, но…

– Ваше Величество, не оставляйте меня здесь одну, – умоляюще сложив руки, промолвила леди Бассет. – Возьмите с собой, прошу вас! Что я буду делать во дворце без вас? Вы же берете леди Бланк. Чем я провинилась перед вами, чем заслужила такую немилость?

– Напротив, милая Анна, я очень вами довольна. Именно поэтому я и хочу, чтобы вы остались во дворце. Вы будете моими ушами и глазами здесь. Неизвестно, какие еще козни готовят мне мои враги.

– Ваши враги? Но кто бы дерзнул?.. – в ужасе пролепетала фрейлина.

– Те, с чьей легкой руки меня отправляют в ссылку, а господина Кромвеля – в Тауэр. Милая Анна, я не хочу закончить свою жизнь на плахе или сгнить в тюрьме, поэтому я должна знать все об их планах. Сведения вы будете переправлять через моего слугу, Мортимера. Он глубоко порядочный и, главное, верный мне человек. Но прошу вас, будьте крайне осторожны: я не хочу, чтобы кто-то догадался о вашей миссии, и вы бы пострадали из-за меня.

– О Ваше Величество, для меня большая честь быть вам чем-то полезной. Я сделаю все, о чем вы просите. Клянусь, я жизнь готова за вас отдать!

– Надеюсь, этого не потребуется, моя милая Анна, – улыбнувшись, возразила королева, ласково потрепав девушку по щеке. – Однако вам придется сблизиться с Катериной Говард. Это единственная возможность быть в курсе всего.

– Я попытаюсь, Ваше Величество, но вы же знаете, что эта Джоан Балтон ни на минуту не отходит от мисс Говард. Они давние подруги.

– Я знаю, но все же, милая Анна, постарайтесь сделаться нужной ей. Пригодиться, например, тем, что вы знаете, как должна вести себя истинная леди.

– Как скажете, Ваше Величество, – низко поклонилась ей фрейлина.

– Да, и еще: я думаю, не стоит посвящать в наши планы леди Лайл. Ваша матушка – замечательная женщина и многому меня научила, но она слишком впечатлительная, да и совсем не умеет ничего удержать в секрете.

– Не волнуйтесь, Ваше Величество, я сохраню все в тайне. Только я и Мортимер.

– Вот и хорошо, – грустно улыбнувшись, закончила разговор королева Анна.

– Карета подана, Ваше Величество, – торжественно объявил слуга, вошедший в комнату.

– Спасибо, Мортимер. Я уже готова, – ответила Анна.

Она встала и, набросив на голову капюшон, направилась к выходу. Но в дверях королева остановилась и обернулась. Анна обвела взглядом бывшую спальню и горестно вздохнула. Как она надеялась, что это место станет для нее райским уголком, что она обретет наконец любовь, создаст крепкую семью и со временем дворец (стены которого, к сожалению, стали свидетелями ее слез и унижений) огласится детскими радостными голосами. «Пресвятая Дева Мария, прошу тебя, образумь Генриха, наставь его на путь истинный. Пусть все вернется и станет как раньше… Хотя… А что было раньше? Генрих никогда меня не любил. Я же все-таки женщина и все замечала: как он воротил нос при первой встрече, как насмехался над моей внешностью и светской неловкостью. Ради него я изменилась, но он все равно ничего не замечал и не замечает, и уже не будет замечать. Ничего не изменить. Сейчас нужно думать о том, как бы сохранить в этой ситуации достоинство и спасти жизнь». Анна решительным шагом направилась по коридору к Королевской часовне, где собиралась помолиться, прежде чем покинуть Хэмптон-Корт.

Коридор представлял собой длинный портик с окнами, расположенными по одной стороне и выходящими на изумительной красоты сад. Деревянный потолок коридора и стены были изукрашены необычной резьбой. Здесь переплетались различные цветы, окружая прекрасные фигуры и геральдические символы королевской семьи. Да и сама Королевская часовня, построенная для Уолси в 1514 году и переделанная по приказу Генриха в 1536 году, славилась своей красотой и изяществом. Ее великолепный ребристый свод был отличным образчиком готического стиля. Его легкость и в то же время строгость и чистота линий поразили Анну с первого взгляда. Она часто приходила сюда помолиться и укрыться от насмешливых или сочувствующих взглядов. Вот и сейчас, перед отъездом, Анна хотела еще раз побывать там, предчувствуя, что она еще не скоро сможет попасть в это благодатное место. Но, пройдя несколько шагов по коридору, королева поняла, что приняла неправильное решение: в дверях напротив показалась ее бывшая фрейлина, Катерина Говард, как обычно, в сопровождении Джоан Балтон. Но отступать было уже поздно, и Анна твердой поступью направилась прямо к ним.

– Мисс Говард, – с легким кивком обратилась к ней королева.

Она собиралась проследовать дальше, но графиня Говард задержала ее.

– Ваше Величество, – сделав легкий реверанс, подчеркнуто вежливо поздоровалась с ней Катерина. – Я слышала, вы сейчас уже уезжаете? Очень, очень жаль.

– Да, в столице свирепствует непонятная болезнь, и король не хочет, чтобы я подвергала себя опасности, – невозмутимо ответила королева, делая вид, что она не замечает ехидного тона бывшей фрейлины.

– Ах да, – усмехнулась Катерина, бесцеремонно уставившись на Анну, – я что-то такое слышала. Но, по правде сказать, у меня совершенно нет времени слушать эту болтовню о болезнях. Его Величество хочет поставить представление, и я буду играть там… как же он сказал… а, нимфу! Я с ног сбилась, выбирая нужный для этого наряд.