Ральф Питерс - Красная Армия

Безарин вел свою колонну через суматоху прифронтовой полосы. Дороги были превосходны и позволяли двигаться с невиданной скоростью и удобством. Он изменил порядок марша, чтобы он мог дать сигнал перестроиться в боевой порядок сразу всем трем танковым ротам. Задачей мотострелковой роты было следовать за танками и быть готовой поддержать их, если будет нужно. Позади всех двигались машины взвода материально-технического обеспечения, которому было приказано свернуть с дороги и укрыться, если танки начнут перестраиваться в боевой порядок, но оставаться в готовности возобновить движение.

Персонал его маленького штаба и командиры рот сохраняли торжественные выражения лиц, пока Безарин пытался дать им нужные наставления. Ничто не могло подготовить их к столь спешному развитию событий. На лице Рощина открыто читался страх. Мальчишка слушал Безарина, приоткрыв рот и обнажив немного выступающие зубы, придавая своему лицу еще более наивное и незрелое выражение. Даглиев, самый опытный командир роты и хороший импровизатор, от недосыпания смотрелся на десять лет старше. Командир последней танковой роты Воронич был сутулым, ворчливым, с осанкой, как будто говорящей: «Мы по уши в дерьме и все об этом знают». Воронич был до театральности циничным, но компетентным командиром. Ласки, командир мотострелковой роты, смотрел на него, словно маленький сирота. Безарин знал, что тот ожидает получить самую грязную задачу и меньше всего благодарностей. Но не было времени с ним нянчиться. Безарин сделал все возможное, чтобы ответить на их вопросы, в которых отчетливо читалось беспокойство, несмотря на то, что они всеми силами старались говорить жестко и мужественно. По мнению Безарина, выглядели они совершенно не героически, сгрудившись вокруг карты в своих грязных комбинезонах. Лица имели немного потерянное выражение, потрескавшаяся кожа была перемазана грязью и обрамлена разлохмаченными волосами, на которые были нахлобучены еле держащиеся танковые шлемы. Безарин пока не дал им всех инструкций относительно того, что делать, если они станут передовым отрядом. Он понимал, что его подчиненные и так были достаточно загружены. Но он твердо решил стать командиром, которые первым прорвется через вражескую оборону.

Несясь по дороге от деревни к деревне, Безарин думал, что ничто не сможет остановить его. Разумом он понимал, что существовала более чем серьезная опасность быть атакованным вражескими самолетами, особенно сейчас, когда тяжелые средства ПВО остаются под централизованным контролем штаба полка. Его батальон должен был полагаться на несколько ПЗРК, использование которых требовало от мальчишек пехотинцев подставляться под вражеский огонь. Армия дала им несколько недель обучения, а иногда и бронежилет, чтобы прикрыть торс. Некоторые новобранцы даже не разу не стреляли из ПЗРК по-настоящему. Но ничего не поделаешь. Эмоционально, он понимал, что они уже начали атаку.

Колонна миновала одну за другой батареи пушек и гаубиц, стволы которых поднимались вверх из разбитых садов или поспешно поставленных прямо в открытом поле маскировочных сетей, словно салютуя танкам. Ближе к линии фронта легко узнаваемые группы артиллерийских корректировщиков вели наблюдение за все еще сохранившимися огневыми позициями противника. У дороги стоял полевой госпиталь, около которого раненые рядами лежали прямо на земле. Машины связи занимали импровизированную спортивную площадку на краю деревни. На ее улицах валялись все еще несобранные трупы. Потерянного вида молодой солдат стоял у полуразбитого грузовика, глядя на несущиеся вперед танки Безарина.

Неожиданно грянула артиллерийская подготовка. Грохот массированного артиллерийского обстрела сотрясал воздух и был настолько сильным, что Безарин ощутил его своими внутренностями. Это его обнадежило. Трудно было поверить, что кто-то мог уцелеть под таким шквалом огня. Местность представляла собой открытую равнину, и разрывы снарядов были хорошо заметны на видневшейся в нескольких километрах впереди веренице холмов, пересекающих с севера на юг дорогу, по которой двигались танки Безарина. Начал подниматься дым, словно землю заволакивали грозовые тучи.

Безарин знал, что передовой батальон уже был на позициях, ожидая его. Батальон Безарина должен был наступать на его левом фланге. Дорога пересекала реку по небольшому мосту. Безарин сверился с картой, а потом посмотрел направо. Там перегруппировывалась потрепанная мотострелковая рота, и внутри у Безарина что-то похолодело. Но минуту спустя он увидел первый батальон, расположившийся в заросшей густой травой низине за потрепанной ротой. Все были целы и готовы к бою. Одинокая мотострелковая рота, вероятно, готовилась выступать после того, как танки пробьют брешь в обороне противника.

Безарин торопливо развернул сигнальные флажки и высунулся из люка. Он вытянул руки, приказывая ротным колоннам развернуться в боевой порядок. Затем скомандовал механику остановиться так, чтобы следующая за ними рота могла перестроиться сразу за мостом. Стена дыма на среднем удалении выглядела достаточно плотной, чтобы прикрыть их. Безарин занял место за свернувшей с дороги центровой ротой, глядя, как танки Даглиева спешат на левый фланг. Они на мгновение исчезли в низине, а затем появились там, где и должны были. Безарин посмотрел направо.

Рощин занимал правый фланг, что тревожило его. Но Безарин понимал, что для мальчишки это наилучшая позиция. Справа от него будет весь соседний батальон, а слева большая часть собственного. Все, что ему оставалось делать, так это управлять своей ротой. По крайней мере, пока он держал себя в руках. Некоторые огрехи в построении его роты все же присутствовали, но в целом, все было правильно. А за линией танков Рощина Безарин увидел, как первый батальон занимает позиции параллельно им среди деревьев и живых изгородей.

Безарин попытался определить расстояние до стены дыма, затем снова высунулся и дал сигнал взводным колоннам. Он приказал водителю двигаться медленно, чтобы рота Воронича могла обогнать их. На правом фланге первый батальон заметно продвинулся вперед, готовясь штурмовать стену дыма. Безарин скомандовал увеличить скорость, надеясь, что командиры рот обратят на это внимание.

Танк дернулся на неровности местности, и Безарина швырнуло на край люка так, что он едва удержался. До стены дыма и завесы артиллерийского огня был еще километр, но уже ощущалось, что они слишком близко. Безарин бросил сигнальные флажки внутрь танка. Дальнейшие команды будут только по рации.

Когда танк начал подниматься на склон низкого холма, Безарин увидел, что танки первого батальона сильно ушли вправо. Он начал материть того, кто допустил разрыв между атакующими рядами, но потом увидел, в чем дело. Порывы ветра пробили в стене дымовой завесы брешь прямо по центру линии атакующих танков. Артиллерия прекратила огонь дымовыми снарядами слишком рано. Безарин посмотрел назад в поисках какого-либо признака присутствия артиллерийских наблюдателей. Потери артиллеристов были так велики, что батальону Безарина даже не придали корректировщика. Тарашвили, однако, обещал, что полк будет оперативно реагировать на запросы артиллерийской поддержки. Сзади Безарин увидел только извилистую колонну грузовиков взвода снабжения, ищущих место, где они могли бы переждать атаку. Видимость при обзоре назад была великолепной. Но никого видно не было.