Гилберт Честертон - Золотая коллекция классического детектива (сборник)

Нат Пинкертон обернулся и стал издали разглядывать принадлежащий Вильяму фургон, куда хозяева, видимо, перебирались на ночь. Погруженный в глубокое раздумье, сыщик долго стоял на месте.

Он думал о выстреле, который был нацелен в Марию Вильям. Из допроса раненой Пинкертон понял, что она солгала, утверждая, будто пуля попала в нее именно тогда, когда она собиралась открыть дверь фургона. Но если и в самом деле, как он думал, покушения на эту женщину не было, то откуда взялась рана? Почему Мария не хотела идти в полицию и почему волосатый Вильям только что ругал ее за какую-то неосторожность? Как это все увязать вместе и объяснить?

Вдруг Пинкертон ударил себя по лбу и воскликнул:

– Патрон-самострел!

Такое заключение было весьма логичным. Если предположить, что Вильям, охраняя имущество от непрошеных гостей, установил у дверей и окон своего жилища автоматически срабатывающие патроны, то понятно: пуля попала в Марию в тот момент, когда она отворяла дверь. И конечно, неосторожность ее была непростительна, раз она знала об этом устройстве.

Все это было похоже на правду, ведь никто не мог запретить Вильяму охранять таким образом свое имущество. Вместе с тем было подозрительно: зачем ему вообще понадобилась такая охрана? Странствующие по ярмаркам балаганщики не возят с собой ценностей, которые приходилось бы оберегать столь изощренным способом. Странно и то, что Мария и «волосатый» пытались объяснить выстрел чьим-то нападением. Если бы все было чисто, зачем им скрывать правду?

Какие тайны могли храниться в этом фургоне, доступ в который был защищен автоматическими патронами? За этим наверняка что-то кроется. И сыщик, рассуждая логически, пришел к выводу, что брат и сестра связаны с так называемым «Тигром соборного праздника».

Если бы «волосатый» действительно был искомым преступником и складывал бы добычу в свой фургон, тогда выстрел был бы объясним… Тут Пинкертон вспомнил, что, по словам пострадавшей девушки, у преступника была большая собака!

Правда, с самого начала он считал, что никакой собаки не было, просто негодяй надел на себя собачью маску.

Теперь сыщик увидел, что «волосатый» не нуждался ни в какой маске! Любой человек, находящийся в полубессознательном состоянии, принял бы его лицо за собачью или обезьянью морду.

К таким выводам пришел Нат Пинкертон, и то, что ранее казалось ему лишь предположением, стало ясным и очевидным. Он решил продолжать расследование именно в этом направлении. Но прежде Пинкертон хотел убедиться, что его гипотеза насчет автоматических патронов соответствует действительности.

Между палатками и фургонами лежали доски и шесты. Пинкертон взял шест, лег на землю, чтобы в него не попала пуля, если произойдет выстрел, и стал осторожно нажимать шестом на окошко фургона. Вначале его действия не имели никакого результата. Но вот рама окошка стала подаваться, – и в тот же момент раздались один за другим два выстрела.

С быстротой молнии Пинкертон вскочил, бросил шест и спрятался за грудой ящиков в нескольких шагах от фургона.

Едва он достиг своего убежища, как показался крайне обеспокоенный Вильям. «Волосатый человек» выскочил из палатки и обежал вокруг фургона. Никого не обнаружив, он отворил дверь и осмотрел фургон внутри. Убедившись, что и там все в порядке, Вильям снова вышел и стал искать причину выстрелов. Не найдя ничего, он, по-видимому, успокоился и направился обратно в свою палатку.

Пинкертон покинул наблюдательный пост. План действий у него уже был готов, и сыщик, не теряя времени, отправился в гостиницу, в которую отослал с вокзала свои вещи.

Полчаса спустя он вышел из гостиницы через черный ход. Никто не узнал бы знаменитого сыщика в облике спившегося забулдыги. На нем был грязный рваный пиджак; ярко-рыжий парик украшал голову Пинкертона. Добавьте к этому багровое лицо и застывший, отсутствующий взгляд…

Было уже около одиннадцати. Жизнь на площади стала замирать, и шум толпы понемногу затихал. Народ расходился по домам, и только запоздалые бездельники еще шатались по площади.

Рыжий бродяга миновал несколько проходов, затем исчез за рядом деревянных построек и очутился позади палатки, принадлежащей «волосатому Вильяму». Осмотревшись по сторонам, бродяга вполз под кузов фургона и стал искать, нет ли где-нибудь щели между досками пола.

Долго его поиски были тщетными. Наконец он нашел то, что искал, и начал осторожно действовать маленьким ломиком, захваченным специально для этой цели. Некоторые гвозди сильно проржавели снизу, и доски стали понемногу подаваться. Скоро Пинкертону удалось вынуть одну из них, так что уже нетрудно было приподнять и соседние половицы. В результате образовалась дыра, через которую он проник внутрь.

Пинкертон на секунду включил электрический фонарь и быстро обвел взглядом внутреннее убранство фургона. Обстановка была нехитрая: узкие походные койки в два этажа, шкафчики, дорожные корзины, хозяйственная утварь, в углу – вешалка с целой кипой одежды.

Оставалось только открыть шкафы и корзины и осмотреть спрятанные там вещи. Пинкертон хорошо сознавал опасность затеянного им предприятия и предвидел все возможные случайности, а потому не испугался, когда щелкнул замок, дверь открылась и в фургон вошел «волосатый Вильям» с ярко горящей лампой в руках.

Рыжий пьяница уже сидел, удобно расположившись на одной из корзин, с холодной усмешкой направляя на вошедшего дуло револьвера.

Вильям настолько перепугался, что вскрикнул и подался назад, едва не выронив лампу из рук.

– Что это значит?! – воскликнул он в бессильной злобе. – Как вы сюда попали?!

Рыжий рассмеялся, подошел к Вильяму, оттолкнул его от двери и плотно ее затворил. «Волосатый» был парализован ужасом.

– Что, не ожидал меня здесь увидеть? – заговорил рыжий по-английски. – Я слышал, что ты американец, и поэтому решил навестить тебя!

Вильям все еще не мог прийти в себя. Тяжело дыша, он бессильно опустился на одну из корзин и простонал:

– Но как же ты вошел сюда?

– Это было чертовски трудно! – проговорил рыжий. – Твой фургон отлично защищен. Я в этом убедился сегодня вечером, когда хотел пролезть к тебе через окно. Пришлось избрать другой путь и забраться снизу.

Пинкертон все еще держал револьвер в руке.

– Во-первых, не озирайся по сторонам, тебе все равно не удрать от меня. Если ты хочешь воспользоваться своими дьявольскими патронами, то учти: не успеешь ты прицелиться, как я отправлю тебя на тот свет… А так – можешь вполне мне довериться: ты ведь знаешь, что ворон ворону глаз не выклюет.

«Волосатый» несколько овладел собой и махнул рукой:

– Не беспокойся, я не собираюсь защищаться. Только спрячь оружие и скажи, чего тебе от меня надо?