Василий Каталкин - Малец

- Да, я тоже об этом сказать хотел, - подтвердил мои догадки Степан, - и хозяин темный какой-то, к такому спиной лишний раз поворачиваться не стоит.

Утром мы снова заявились к кабаку и стали опрашивать соседей на предмет, не видел ли кто посетителя кабака напившегося до потери разума.

- А, так это Афанасий был, - вспомнила хозяйка дома напротив, - да он постоянно, как с ним купец чем расплатится, так он сразу сюда в кабак тащит. А когда напьется, дурь верх берет, начинает на всех с кулаками кидаться.

- А что, кабатчик только его за товар поит?

- Да где ж только его, Иван здесь у всех товар берет, а потом на тогу его оборачивает. У кого за чарку берет, а у кого и за деньгу не постесняется выкупить.

Дальше наш путь лежал к купцу Ушакову, чьим работником и был Афанасий.

- Нет его, - огорошил нас приказчик, - на прошлой седмице как товаром с ним расплатились, так и исчез.

- А чего ж не искали? - Удивился Степан.

- Еще чего, искать такую пьянь? - Сразу набычился приказчик. - Работник с него плохой, но других найти не смогли, потому и наняли, даже думали выгнать его, а тут сам со слободы не вернулся.

- Понятно, - почесал Тропин затылок, - получается, сгинул человек, и никому до этого дела нет.

Отвечать приказчик нам не стал, только сверкнул злым взглядом.

Однако, оказалось, что приказчик с нами был не совсем искренним, другие работники, кого опросили на всякий случай, на слова приказчика пожимали плечами:

- Афанасий работал как все, никакой лени не проявлял, а что иногда напивался до безумия, так кому какое дело?

- Так получается, у нас два человека пропало? - Сделал вывод Степан.

- Получается что двое, и причастен к этому хозяин кабака. А если учесть, что все хмельное зелье Ушаков держит, то и приказчик здесь не сторонний человек.

И тут у меня в голове вдруг складывается картинка, надо только проверить кое какие факты.

- Надо срочно узнать, кто из купцов на прошлой неделе вышел из Иркутска, и особое внимание обратить на тех, кто через Иркутск идет впервые. А потом надо в разбойный приказ идти, и дьяку о наших дознаниях доложиться, может и у него есть чего нам поведать. И к вдове заглянуть не помешает, утопленника мы посмотрели, а с домашними его не поговорили, вдруг чего еще припомнят.

Дальше мы разделились, казак пошел наводить справки по поводу купцов, а я отправился в дом Кузьмы, и дело было не только с разговорами, надо было решить как быть дальше с вдовой, хоть много завод ей на содержание выделить не мог, но работой обеспечить вполне в состоянии.

- Из Иркутска в течение двух недель ушло только два купца, - сообщил мне Степан, - и один из братских, железо с завода вывозит, и один с Тобольска, из Нерчинска проездом, чай китайский и специи везет. Первый раз на этом пути, от того и в Иркутске на месяц задержался, наших поделок из железа прикупил, но мало, все больше на пробу.

- Стоп, - тут же подскочил я, - говоришь, чай вез, а сам из Тобольска?

- Ну. А чего здесь такого?

- Как это чего? - Довольно расплываюсь в улыбке. - Сейчас пойдем к Гандыбе, а потом в приказ и там все выяснится, может я зря обрадовался.

- Обрадовался? - Тропин смотрит на меня как на идиота. Хм, ну да, правильно смотрит, он же не понимает в чем дело.

Купец после того как Степан ему сказал про купца сразу хмыкнул:

- Не из Тобольска купец, везти чай из Нерчинска до Тобольска, только больной умом станет. Там товар из Китая чуть ли не дешевле чем в Нерчинске торгуют. Нам даже в Красноярск сложно Нерчинский товар пристроить.

- Так это что же получается, - принялся Тропин чесать свой затылок, - обманул нас купец. Только какой смысл?

- А вот когда мы его спросим, тогда и поймем.

На следующий день отряд казаков во главе с дьяком разбойного приказа скакал в Братск, требовалось срочно перехватить 'тобольского купца'. Естественно в Братске они его перехватить не успели, там и выяснилось, что весь свой товар 'купец' продал и в Красноярск отправился налегке. Интересный поворот. Догнали их на третий день пути от Братска, попутчики купца сначала решили попытаться оборониться, но с казаками такой фокус не прошел, те под выстрелы соваться не стали, а грамотно взяли всех в колечко. Хватило полчаса, чтобы до обороняющихся дошло, что сопротивляться бесполезно и после небольших переговоров сложили оружие.

Вся эта погоня вместе с возвращением беглецов продолжалась без малого двадцать дней. Хорошо так пробежались, особенно если учесть, что эти дни непрерывно моросил дождь - прохудилось небо. Я уже все знал от казака прибывшего двумя днями раньше и пришел встречать отряд на паром.

- Ну, здрав будь Кузьма, - поздоровался я с кузнецом, - долго жить теперь будешь.

- И тебе здравствовать, Василий Алексеевич, - вдруг поклонился мне Кузьма.

- Э..., - обалдел я от такого обращения, думая, что зря пришел к пристани.

Но мастер будто и не заметил:

- В храме свечку за тебя поставлю, - продолжил он, - а родится сын, в честь тебя Василием назову.

- Э ..., - снова потянул я, - с чего бы? Да и рано еще мне свечку ставить.

Казаки вокруг согнулись от хохота:

- Слышь, Кузьма, а тебе знаешь, не одну свечу в церкви за упокой поставили. Ты смерть обманул и жить тебе теперь до ста лет.

Суд воеводы был скорый, хозяина кабака и его родственника привязали к столбу и после обработки плетьми с неоднократным приведением в чувство, получили нужное признание. 'Тобольский купец' оказался вовсе не из Тобольска и даже купцом он не был, а приехал он в Иркутск не просто так, а по поручению тульских заводчиков. Мол, прослышали там, что на земле иркутской железные заводы стоят, и мастера в них чудеса с чугуном выделывают, вот и решили они сманить тех мастеров на свои заводы, чтобы секрет выделки крепкого чугуна прознать. Ну и для этого наняли неких людей, которые должны были с этими мастерами сговориться, да за каждого сманенного мастера обещали огромную сумму, по пять десятков рублей. Только не смейтесь, сумма по этим временам была действительно большой, и мне сразу стало понятно, что прижимистые туляки свои обещания выполнять не собирались. Видимо 'купец' тоже что-то такое заподозрил, а потому сильно не старался, да и не получалось никого сманить, не желал народ менять синицу в руке на журавля в небе. А тут случай свел его с кабатчиком, вот и сговорились втихаря мастера умыкнуть, а дабы тот не сильно препятствовал их гениальным планам, опоили опиумом. Кстати, после этого случая Кузьма от пива нос воротит, говорит все зло через него. А вот смерть Афанасия уже на совести бугая, когда пьяный в хлам работник полез на него с кулаками, тот ухватил дебошира за шею и потащил за ворота, однако во время транспортировки шея не выдержала. Дабы скрыть смерть Афанасия кабатчик с родственничком завернули труп в рогожу и припрятали в сарае, но время было летнее, а сарай хорошо прогревался и труп стал пованивать, нужно было его срочно или закапывать или сбрасывать в реку с привязанным грузом. Тут-то и родилась гениальная мысль труп переодеть в одежду Кузьмы и сбросить где-нибудь в реку так, чтобы его нашли. Дабы люди не могли в трупе не признать Кузьму, бугай напоследок хорошо его попинал, да не учел, что труп пинать бесполезно, от этого он не сильно изменится. Ну, а дальше все пошло как по писанному, мастера, в невменяемом состоянии, затащили на дощаник, а труп лодкой на отмель к острову и там сбросили.