Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

– Подожди меня!

Я принес из кухни банку меда, из коридора – свой закрытый газетный кулек.

– Помнишь, я говорил тебе, что мы устроим на прощанье праздник плоти? Так что не спрашивай меня ни о чем, а только слушайся и выполняй!

Я пошел в гостиную и включил радиолу. Поставил пластинку с медленной музыкой, убавил громкость до едва слышимой. И вернулся в спальню.

Жанна так и стояла возле кровати.

Я подошел к ней, взял в руки ее лицо и нежно поцеловал в губы. Потом снял с шеи косынку и завязал ей глаза.

– Просто слушайся меня!.. – шептал я ей на ушко. И начал медленно ее раздевать.

Я снял кофточку, потом расстегнул молнию на юбке и снял ее. Жанна стояла передо мной в бюстгальтере и трусиках, и я быстро разделся до плавок, потом подхватил ее на руки и аккуратно положил на кровать на спину.

И снова легким движением прикоснулся к ее губам и шепнул на ушко:

– Вообще-то нужно бы привязать твои руки к спинке кровати, но без этих буржуазных извращений мы обойдемся…

Я увидел, что у Жанны дрожат губы от сдерживаемого смеха, и подумал: Ах, так? Ну держись!

Я открыл банку с медом, сел на ее бедра и одной рукой стал медленно снимать бюстгальтер.

Грудь Жанны всегда меня возбуждала – у нее были небольшие, упругие с маленькими розовыми сосками, груди.

И вот, макая палец в мед, я стал рисовать вокруг каждой груди по кругу, потом – круг вокруг каждого соска, а затем легкими движениями нанес по капле на кончики сосков.

Я почувствовал, как она напряглась – бедра под моими ягодицами сжались и расслабились, и она задышала глубже и чаще.

Я встал, слез с постели и несколькими движениями, сильно макая палец в мед, провел липкую сладкую линию от ложбинки на грудине, между грудями вниз, к лобку.

И сделал завершающие штрихи, накрест разделив вертикальную линию поперечными медяными линиями на несколько частей.

– Сними повязку! – сказал я. И когда Жанна сняла повязку, добавил: – А теперь заложи руки за голову! Пожалуйста!

И полюбовавшись совершенством, лежавшим передо мной, я открыл свой кулек и, доставая из него горьковато пахнувшие лепестки, стал сыпать ими на тело Жанны. Часть лепестков падала, сползая с тела, но большая часть прилипала, и когда я закончил, Жанна напоминала какую-то индийскую богиню.

А я вновь сел на ее бедра и принялся кончиком языка слизывать мед, а губами – ловить лепестки цветков, двигаясь при этом снизу вверх.

И Жанна задрожала. Она закрыла глаза и скоро уже не контролировала себя, Она медленно выгибалась и постанывала, а я в это время уже облизывал ее груди. И когда я коснулся языком сначала одного соска, потом другого, она вдруг выгнулась и схватив меня, сильно прижала к себе.

И я, как лежал, аккуратно снял с нее трусики. И хотя она порывалась двигаться энергично, по ее телу пробегали судороги, «партию вел» все-таки я. И подстраивался под нее, проникая глубже и заставляя ее стонать еще сильнее. А я продолжал облизывать мед, снимать губами лепестки с ее тела, я целовал ее лицо липким от меда ртом, а она, не открывая глаз, старалась нащупать и поймать своими губами мое лицо…

Мы закончили одновременно – Жанна сильно застонала, а я сжал зубы, чтобы не зареветь.

Кажется, я никогда не испытывал такого острого и сильного наслаждения.

Я лежал на ней. И мы молчали. А потом она открыла глаза и сказал:

– Спасибо тебе, волшебник мой… Толька, Толька, ну зачем ты это придумал? Ну, как я теперь уеду от тебя?

– Это не все… – говорить мне не хотелось. – А теперь – душ!

Жанна шевельнулась и я одним движением скатился с нее.

– Как – душ? – спросила она. – Как мы попадем туда?

– Просто! – ответил я.

Я поднял ее за руку, потом набросил на голову простыню и укутал всю.

– Сейчас я выгляну и если никого нет – выведу тебя на крыльцо. А там уж ты сама…

– Ладно, я доберусь. А ты? – Я слышал, что она под простыней фыркает от смеха.

Как я и знал, полуденный зной загнал всех с улиц под крыши, я вывел Жанну на крыльцо. Убедившись, что она быстренько добежала до сарая с душем, я вернулся в дом, снял с постели вторую простыню и, захватив в одну руку ее кофточку и юбку, закутался в белую ткань и мигом оказался в сарае.

Там я повесил на гвоздик ее одежду, сбросил простыню и приоткрыл кран душа. И обнял ее. И мы в буквальном смысле слова прилипли друг к другу, и теперь уже Жанна стала легкими касанием язычка слизывать с меня мед.

И я понял, какое это наслаждение, – я включил душ «на полную», и мы нежились под теплыми струями, облизывали друг друга, смеялись и одновременно – любили друг друга. Теперь уже не торопясь, медленно и нежно…

А потом одевшаяся Жанна принесла мне из дома одежду, я оделся и мы долго сидели за столом. И впервые (не считая самой первой нашей встречи у нее дома) мы пили вино, ели жареное мясо, и иногда касались рук друг друга, и в эти моменты нам становилось горько от предстоящей разлуки.

Когда я уже уходил, то не выдержал и сказал:

– Жанна! Если с мужем не заладится, найди меня в университете на юрфаке. Но только, если тебе будет плохо! Я никогда не унижу тебя, склоняя к измене мужу.

А потом я шел по улице, а она впервые открыто стояла на крыльце и провожала меня…

А после экзамена по немецкому языку вечером мама спекла пирог и поздравила меня с медалью – я выполнил свой план на время учебы в школе! У меня должна была быть лишь одна четверка в аттестате – как я и думал, по математике, так что родители могли меня поздравить.

Ну, и чтобы завершить достойно день, я позвонил Миуту и предложил:

– Пошли на танцы!

– Щас! – обрадовался он. Валерка получил четверку по немецкому, не ожидал и этого, и был рад. – Оденусь и приду!

На танцах было очень много молодежи. Но все откровенно скучали – медленные танцы поднадоели, а твист по-прежнему танцевать не разрешали. В парке на этот случай дежурили несколько милиционеров.

Я поболтал немного с нашими, потанцевал пару танцев. Было уже поздно, и никто новый на площадку не приходил, но только не… Конечно же, Рукавишникова!

Она была на этот раз не столь утонченно одета, да и прическа на голове была самая обычная, и я нашел глазами Миута.

– Ты? – спросил я его взглядом, и он отвел глаза.

Так вот кто по телефону осведомляет Варьку!

Но какого черта! Про обиду я давно забыл, милиционер получил свое… И я двинул сквозь толпу танцующих в сторону Варвары.

И тут меня придержали за руку несколько наших местных ребят.

– Толь! – сказал один из них, Петька Могилов по кличке Могила. – Тут двое новосибирских ребят, могут показать твист, но одни, без местных, не хотят. Станцуй с ними, ну давай!

У меня был хороший день! И меня понесло. Станцую, а потом помирюсь с Варькой, решил я.