Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

Да, в те времена молодежь была и серьезнее, и целеустремленнее; впрочем, наверное, тогда все было другим…

Мы разложили на газетах еду, откупорили бутылки. И впервые с нами пригубили вина наши девчонки.

Мы все время что-то говорили, перебивая друг друга. Мы боялись замолчать – девчонки и так то и дело стряхивали с лиц слезинки. Да я и еле сдерживался.

Мы расставались. В глубине души я, Валера, Вовка, Надя и Нелля понимали – именно сейчас заканчивается наше детство – закружит через несколько месяцев нас кого студенческая жизнь, кого – армейская… А это уже – следующий жизненный этап.

Да, наши несовершеннолетние друзья оставались пока еще в этом светлом временном периоде, именуемом детством, но они не хотели оставаться в нем без нас! Я видел по глазам, что сейчас они отдали бы все, чтобы быть «как мы».

Мои милые Сашок и Борька, Валюша и Галчонок! Нет ничего слаще детства, вот только понимаем мы это тогда, когда становимся взрослыми… И когда назад его уже не вернешь, и с нами остаются лишь воспоминания…

Я смотрел на ребят, все время посматривая на перрон – вдруг Варька пришла и бегает, ищет нас?

Тем временем налили по последней, и мы чокнулись, обещая никогда не забывать друг о друге, встречаться постоянно, да хотя бы вот в ближайшее время…

Я знал из прошлой жизни, что и эти все обещания чаще всего не выполняются…

Вдалеке загудело, раздался сигнал приближающегося поезда.

Когда ребята стояли на перроне возле дверей вагона, а я – уже в тамбуре, мы смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Мы вовсе не хотели расставаться. Но именно такие вот события в жизни не отменишь и не изменишь – вся жизнь ведь состоит по большому счету именно из встреч и расставаний…

– Миут! – позвал я, – Вот записка, отдай обязательно.

И я передал ему сверху записку.

– Найду и передам в руки, блин! – заверил меня Валерка.

Поезд медленно тронулся. Девчонки опять зашмыгали носами, а я делано улыбался, хотя на душе кошки скребли…

А Варвара Рукавишникова так и не пришла…

август 1966 г.

Теперь долгие годы мне предстояло жить в этой трехкомнатной квартире в «хрущевском» панельном доме по адресу: улица Телефонная – 46, квартира 8.

Дом располагался в тихом районе, и представлял собой северную окраину Черемушек. Ну, или если мерять мерами близости либо отдаленности от центра города, то это была ближайшая к центру часть Черемушек.

Квартира была на втором этаже.

Мое жилище представляло собой светлую комнату примерно 10 квадратных метров площади, с большим окном. Когда я приехал, в комнате, не смотря на ранее утро, уже работали сантехники: дом был новым и отец, воспользовавшись советом соседей, сразу стал «наращивать» батареи – увеличивать число чугунных секций, расположенных по всей квартире прямо под окнами.

Впрочем, у меня они закончили быстро, и перешли в комнату напротив – спальню родителей.

Наши комнаты разделял крошечный коридор, даже скорее – проходик. А выводил этот коридор в основную комнату – гостиную, размером метров 20, и уже из нее из узкой рекреации налево была дверь в кухню, и направо – в коридор-прихожую. Одна дверь здесь была наружной, а вторая – вела а совмещенные туалет и ванную.

Вот, примерно, такая квартира.

– Пап, а что с телефоном? – громко спросил я, выглядывая в коридор.

Из-за двери напротив высунулась голова отца, который ответил:

– Заявку я уже подписал, завтра отнесу. Так что все будет зависеть от того, как скоро телефонизируют наш район. Впрочем, как только меня утвердят заместителем председателя суда, проведут «воздушку» – мне по должности будет положен домашний телефон в обязательном порядке.

– Воздушка? – спросил я. – Это как? Как в Боговещенке у нас было?

– Ну да! Не кабельная система, а проводная, по воздуху!

В моей комнате уже стоял мой письменный стол, сбоку был придвинут шифоньер, который пожертвовали мне родители – он раньше стоял в гостиной, но теперь, как сказала мне мама, они возьмут на днях мебельный гостиный гарнитур.

Ну, и стояли также моя кровать, которую нужно было собрать, ящики с одеждой и книгами.

Этим я и занимался весь день – расстановкой мебели и разборкой вещей.

А «Панасоник», привезенный мною в сумке, с которой я приехал из Боговещенки, я опять разместил в глубине письменного стола, там же были уложены аудиокассеты и наушники.

«Чайка-М» заняла свое место на столе.

На следующий день я пошел в Университет и сдал документы для поступления на юридический факультет. Девушка в приемной комиссии мне сказала, что конкурс на факультете – уже 33 человека на место.

– Может быть, на социологический пойдете? – сказал она мне, просматривая документы – Новый факультет, очень перспективный… Там конкурс небольшой. Или на исторический… хотя, вы же медалист! Тогда я записываю вас в группу абитуриентов-медалистов, у вас экзамен по отечественной истории, 3-го августа, аудитория номер 312. Начало с 9 часов утра. Не опаздывайте! Так, распишитесь в получении экзаменационной ведомости!

И еще – если не сдадите на «отлично» – сразу же приходите, я вас включу в группу абитуриентов, поступающих на общих основаниях!

Я вышел слегка очумевший. Как однако быстро и главное – функционально, работали в этой приемной комиссии!

Если так же и экзамены принимают… И я направился домой, по пути – зашел в книжный магазин, – чтобы изучить город, я с проспекта Социалистического, на котором располагалось здание университета, прошел дворами на проспект Ленина и пошел по нему в сторону площади Октября. Здесь я собирался сесть на автобус номер 4, который единственный и проходил по улице Обводной, невдалеке от которой находилась наша улица Телефонная.

В книжном магазине на площади Октября и попросил продавщицу дать мне институтский учебник по истории СССР, полистал его и купил.

Дома я достал все школьные учебники по истории, положил рядом с толстым томом учебника для ВУЗов и начал повторять весь курс отечественной истории.

Я должен был блеснуть! Иначе… иначе я не добьюсь в Университете нужной мне репутации – я же сельский, а не горожанин!

Я прочитал добросовестно все тексты – от школьных учебников – до институтского. И могу сказать без преувеличения – когда 2-го августа я закончил, я знал более чем достаточно!

И я пошел прогуляться и освежить мозги.

А когда часа через два вернулся – на лавочке возле подъезда я издали увидел до боли знакомый образ – Варвары Рукавишниковой! При пестрой косынке и толстенной косе на плечах.

Вид Рукавишниковой, ожидающей меня был столь приятен, что я даже постоял невдалеке от нее, любуясь красотой ненаглядной…