Владимир Белобородов - Хромой. Империя рабства

— Давай, — выдавил раб, вернее свободный человек, но уж очень потухшим голосом.

— Ты чего ж, не рад? Вернёшься домой. Родителей увидишь, братьев. У тебя братья или сёстры?

— Пять братьев и три сестры.

Чустам присвистнул:

— Батя у тебя молодец, вообще вы деревенские насчёт детей молодцы.

— А ты откуда, Чустам? — спросил я.

Ну, просто интересно стало — у нас все деревенские, кроме Ларка, он по рождению степной. Сам я тоже родился в деревне, это уже позже родители переехали в мелкий провинциальный городок.

— Из Жиконского локотства.

— А именно? — поддержал моё любопытство Толикам.

— Из самого Жикона.

— Грандзон? — подковырнул Толикам.

— Ага, императорский, — ответил Чустам, — только вот печать сведу.

Местная иерархия не особо замысловатая, но, тем не менее, путаная штука. Вообще её можно описать всего двумя словами — грандзон и балзон. Грандзоны — это придворные, в смысле принятые локотом или императором в это звание, номинально считались выше, особенно если назначены императором. А балзоны — это землевладельцы. Там у тех и у других дети по-особому называются, система наследственности, выдачи временной земли и остальные заморочки, в которые я особо не вникал, но различия поверхностно на ус намотал. Для моего сословия все они назывались одним словом — если по-русски, то господа. Кто из них важнее по факту, никто толком из рабов не знал, но собственно, как я понял, ничего нового — по наличию денежных средств и связей была и важность.

Весь день мы радовались за Клопа. Логика, разумеется выла — теряем сильного крепкого бойца — но хоть и тоскливая (ну такова натура человека), но радость присутствовала. Настоящая, неподдельная. К вечеру мы конкретно достали бывшего раба вопросами его планах.

— Женишься наверно по весне? — Толикам очищал котёл песком после похлёбки.

Собственно радости желудка, как бы их не растягивали, сегодня закончились. Был сварен вместе с последней крупой, последний кусочек сала. Если честно, он уже припахивал.

— Не надо, — Чустам имел своё мнение, — лучше погуляй ещё по чужим.

— У нас в деревне нельзя, — Клоп, кажется, начал отходить от новости, — потом мужики скопом бить будут. Вот только если в соседнюю….

— А тебе, куда идти то?

— В Ививиатское.

— Не сильно далеко.

Клоп не ответил. Вечер был посвящен разговору Толикама и корма о том, кто из них, что бы сделал, будучи свободен. Клоп был погружен в себя, а мы с Ларком просто молчали. Ну а чего нам говорить, если ни тот, ни другой пороха, в смысле жизни в этом мире, не нюхали. Давно я себя не чувствовал не в своей тарелке.

Утро преподнесло очередной сюрприз:

— Я останусь с вами, — заявил за комышно-корневым завтраком, так как в верши ничего не пришло, Клоп.

— Придурок, — прокомментировал корм.

— Согласен, — поддержал я.

И лишь мудрый Толикам, спросил:

— Почему?

Клоп ответил не сразу, выдержав театральную паузу, благодаря которой его внимательно слушали уже все:

— Я, вот как покажусь родителям, братьям…, ушёл в воины, вернулся рабом? Ну и вернусь. И что? Всю жизнь тянуться на старосту и налоги? Да я раньше-то на месте не сидел. И обозы охранял, и в бучах всех….

Клоп некоторое время помолчал, никто не торопился ёрничать. Видимо ощутив молчаливую поддержку в виде нашего ожидания, он продолжил:

— Ну и вернусь я. Управляющий балзона узнает — выплату семье назначит. Мы ведь получается сами ушли, без бумаг — те, что увели, сказали, что империя потом пришлёт. Да и что я там….

— Дурак. Там ты вольный человек, — осёк его Чустам. — назначат штраф — выплатишь. Бумаги выправишь. И можешь действительно в армию идти. А с нами чего достигнешь? Виселицы? А вернее всего — меча в брюхо. Долго ли мы такой славной командой продержимся? Корни то с рыбой не надоели?

— Тебе городскому не понять. Думаешь, в деревне мясо едят?! Да когда голодный год, или балзон налог повысит — на реке даже тычинки не найдёшь, всё вырвут и в муку перемелют, — повысил голос Клоп. — Да и не в этом дело. Вы ради меня вон жизни чуть не отдали, а я сейчас, когда вот нужен уйду? Понимаю ведь, что вам не выжить так. Сейчас вот шрам сойдёт и могу сходить чешую продать или там просто у проезжего что узнать….

— Мы так и так сдохнем, — прервал Чустам его. — Только не знаем когда. А у тебя может всё получиться по-другому.

— Я не девка, чтоб уламывать. Не такой тупой, как ты считаешь. Понимаю, что ради меня говоришь. Всё я понимаю. Сказал не уйду, — Клоп встал и пошёл к реке.

— Клоп! — окликнул я его.

Тот повернулся. Я, подумав, махнул рукой:

— Всё равно придурок.

Когда Клоп ушёл, я продолжил:

— А я согласен с Клопом. Пусть остаётся. Оформим себя ему в рабство.

— Это как? — Заинтересовался Толикам.

— Да откуда я знаю?! Тебе виднее. Выкупит нас, там скажем, с загона или ещё как.

— Это же, сколько денег надо? Да и у него самого документов нет.

— Сколько стоит лошадь?

— Империала три-четыре, твоего, и за пять, а в городе и за шесть, можно попытаться.

Я пожал плечами. Остальное в объяснении не требовалось. Понятно, что лошадей не хватит и нужны деньги — на взятки, на выкуп, нужны связи, но… просвет-то есть, пусть слабый, но есть.

— Дело говоришь Хромой, — задумчиво сказал Чустам. — Не особо надёжно, но попытаться можно. А там и вольную нам даст.

— Я вот одного не пойму, если алтыри так просто могут печати ставить, так уже почти вся империя в рабстве должна быть?

— Ты не забывай, — ответил мне Толикам, — что кроме печатей, надо ещё и документы на тебя, а в них такая же печать стоит и имя алтыря поставившего её. А без документов, тебя только в загон башок за двадцать возьмут.

— Ну и что? Что сложно документы сделать?

— А документы выдаются только алтырём при загонах, где он дополнительно свою печать ставит. А там, незаконно бумагу рабскую сложно получить их имперские маги проверяют.

— Мне же без загона поставили.

— Бывает, конечно, но за незаконное рабство, имперские могут и сжечь показательно, если вскроется.

— А что нужно, чтобы доказать, что незаконно?

— Да они сами проверят. Пошлют в балзонство где ты родился запрос, печать твою сверят со своим списком тех кому можно ставить. Разберутся в общем.

— Не верь Хромой, — вклинился Чустам. — Ничего они там разбираться не будут. Вызовешь сомнение, пошлют руду в имперские каменоломни добывать и всё, надо им там своих подставлять ради раба.

Искра надежды потухла, не успев разгореться.

— А вот с рабством у Клопа это хорошая идея, — продолжил корм. — Надо его в деревню отправить, где он родился, там и документы восстановят.

Чустам после завтрака отправился на первую охоту. Мы с Ларком пошли резать прутья на новые верши — раз уж рыба наше основное блюдо, надо увеличивать отлов. Толикам остался присматривать за лошадьми — утром еле нашли Серебрушку — ускакала вёрсты на три.