Алексей Шепелёв - Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары

Зато в ночь перед приходом в город они получили подтверждение, что находятся на верном пути. На отдых путешественники по настоянию Наромарта остановились на опушке соснового бора. Погода снова испортилась, то и дело принимался бусить нудный холодный дождь.

— Почему мы не попросились заночевать в деревне? — недовольно поинтересовался Мирон, устанавливая палатку. — Предпочитаю деревянную крышу этому войлоку.

— А ты заметил, сколько оберегов на этих домах понавешено снаружи? — поинтересовался в ответ эльф. — Представляю, сколько всего там понапихано внутри.

— Это Альдабра, — пожал плечами Йеми. — Я бы удивился, увидев здесь дом, на котором бы не было хотя бы полудюжины защитных символов.

— А в чём дело? — в Нижниченко проснулось профессиональное любопытство.

— В этих землях издавна обитали вампиры-кровососы.

Женька хмыкнул. Наромарт очень внимательно слушал. Кагманец сделал вид, что ничего особенного не происходит.

— Эти существа особенно опасны тем, что их трудно отличить от человека.

— А я слышал, что вампиры не могут переносить света Ралиоса, — Мирон хотел сказать «Солнца», но при разговоре на морритском местные аналоги подставлялись как бы сами собой.

— Не все и не всегда. Самые сильные из них могли проводить длительное время на свету. Ну а те, кто не мог, шли на всякие хитрости, чтобы не попасть под его лучи. Вампиризмом были поражены многие знатные жупаны этих мест. Днями они отсиживались в своих непреступных замках, а по ночам… Страшно представить, что здесь творилось по ночам… Вот люди и пытались всячески защитить свои жилища.

— А почему они не бежали из этого ада? — поинтересовался Балис.

— Те, кто побогаче, так и делали. А остальные… Здесь они были вольными крестьянами, а кем бы они стали за пределами Альдабры? Скорее всего — рабами. Думаешь, участь раба лучше участи жертвы вампира? Поверь, это не так.

— Вообще-то, ты говорил о жупанах. Не думаю, что им грозило рабство.

— Ну, с ними тоже всё понятно. Их богатство — эти земли. Кто он без них? Голь перекатная. Куда он отсюда убежит? Будет трястись от страха, но замка не покинет…

— Да, выходит, что нет счастья в Альдабре ни жупану, ни крестьянину, ни купцу…

— Шутник ты Мирон: нашел место, где счастье искать.

— Но мне вот что непонятно: почему эта зараза не перекинулась на соседние земли? Скажем, в ту же Прунджу.

— Не знаю, — развел руками Йеми. — Ходят слухи, что здесь особенная земля, на которой вампиры имеют особую силу. Но так это или нет — сказать не могу.

— Это верно, — вступил в разговор Наромарт. — Я чувствую, здесь земля — особенная.

Конечно, до Баровии — мрачного владения Страда фон Заровича Альдабре было очень далеко, но грань с Нижними Планами истончилось настолько, что потоки негативной энергии буквально пронизывали всё вокруг.

Йеми одарил эльфа кислым взглядом.

— Меня это не радует.

— То, что здесь особая земля?

— И это — тоже. А ещё больше то, что ты это чувствуешь.

— Мне казалось, за время путешествия ты имел возможность неоднократно убедиться, что я — не враг тебе.

— В этом я не сомневаюсь, Наромарт. Но с тобой связаны тайны, которые ты упорно не желаешь открыть. Сегодня они не стоят между нами, но кто поручится за то, что будет завтра? Кроме того, я не знаю, волен ли ты в своих поступках. Если эта земля действительно проклята, возможно, она имеет власть…

Кагманец умолк, подбирая подходящие слова.

— То есть, ты полагаешь, что я — вампир?

— Нет, но…

— Подумай, Йеми. Может ли вампир войти в храм Иссона? А если может, то стоит ли бояться такого вампира?

— Я не говорю, что ты — вампир, — упрямо повторил кагманец.

— Тогда в чём дело?

— Ты знаешь, в чём дело.

Несколько секунд они испытующе глядели друг на друга. Сашка хотел, было, что-то сказать, но Нижниченко предостерегающим движением руки остановил мальчишку.

— Женя — мертвяк, — глухо произнес, наконец, Йеми и отвернулся. — А ты — маг, который управляет мертвяком.

— Кто мертвяк? Он? — Сашка не сдержал удивления. Это как же надо быть не в ладах с головой, чтобы назвать мертвецом того, кто ходит и разговаривает.

А Женька почувствовал облегчение. То, что местный житель что-то подозревает, было понятно давно, и его недомолвки порядком раздражали. А ещё очень хотелось посмотреть, как Наромарт выйдет из возникшей ситуации. Проповедовать всеобщее добро и счастье очень легко, когда тебя слушают благополучные люди. А вот попробуй-ка поступить по своим проповедям, когда тебя припрут к стенке. Тут-то и станет ясно, чего стоят все эти слова.

— Ты дважды ошибаешься, Йеми. Во-первых, я не управляю Женей. И доказать это просто: с Анной-Селеной происходит то же, что и с ним. Если бы я управлял ими — я бы узнал о похищении детей раньше вас. Если бы я управлял ими — я бы мог не допустить похищения. По крайней мере — похищения Анны-Селены. Если бы я управлял ими — я бы знал, где Анна-Селена сейчас. Я не знаю этого. Надеюсь, ты веришь, что я не врал вам все эти дни, когда говорил, что мне это неизвестно.

— Верю, — кагманец снова смотрел на эльфа. — Но я и не хотел сказать, что он подчиняется тебе, словно механическая кукла. Ты контролируешь его поступки, удерживая от… ты понимаешь от чего…

— И ты снова не прав, — мягко продолжил чёрный эльф. — Повторяю тебе, я никак не могу влиять ни на Женю, ни Анну-Селену иначе, чем убеждением. В противном случае, за невольничьим караваном давно бы тянулся кровавый след.

Йеми молчал: опровергнуть слова Наромарта было нечем.

— А теперь — главное. Ты видел мою кровь, Йеми, ты видел мои раны. Я — живой, верно?

— И что?

— Совсем недавно я был таким, каковы сейчас Женя и Анна-Селена. Но теперь я — снова живой. Ты называешь их мертвяками… Но всегда ли ты можешь отличить жизнь от смерти? Уверен ли ты, что никогда не допустишь ошибки?

— Знаешь, Наромарт, я вижу, что ты учён и мудр. Но есть вещи, в которых никакое высокоумие не может затмить простых истин. Зло можно прикрыть пеленой красивых и мудрых слов, но от этого оно не станет добром.

— Как же ты отличаешь добро от зла, Йеми?

— Сердцем.

— Только сердцем? Разве никогда не случалось, чтобы твоё сердце не знало, что перед тобой: добро или зло? И разве не приходил ему на помощь разум?

— К чему эти глупые вопросы? Разумеется, бывало и такое. Когда сталкиваешься с тем, о чём ранее никогда не слышал…

— Разве сейчас ты не столкнулся с подобным? Твоё сердце в смятении, Йеми, так призови же ему на помощь мудрость. Если бы во мне или Жене было явное зло, то разве допустил бы Огустин, чтобы ты отправился в это путешествие, помогать нам?

— Я не знаю, что сказал бы Огустин…

— Ты знаешь, что он не сказал. Он не предостерег тебя от нас с Женей, а значит, не считал, что от нас исходит зло и явная опасность. Он принял меня, как священника близкой ему веры. Неужели тебе этого мало?