Алексей Шепелёв - Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары

Приют изонистов располагался на вершине невысокого плоского холма и представлял собой дюжину круглых каменных домишек, да молельню. Всё это было обнесено стеной высотой примерно в полтора человеческих роста, сложенной из больших кусков известняка сухой кладкой. Местами, правда, для крепости стену промазали глиной. С восточной стороны снаружи к стене примыкал небольшой бревенчатый хлев. Над входом была устроена неширокая арка, с плоской крышей, укрытой деревянным настилом и обнесенной невысокими перильцами. Эта крыша использовалась как смотровая площадка: на неё вели небольшие деревянные лесенки по обеим сторонам арки. Кроме того, деревянный настил скрывал небольшую нишу в перекрытии арки, в которой размещался Страж.

Подниматься на площадку Битый, однако, не стал: на противоположном берегу реки сразу начинался густой хвойный лес, разглядеть в котором путников было практически невозможно. Вместо этого марин вышел за ворота обители и, не спеша, спустился к речке. Воин Храма решил подождать незнакомцев на берегу, а заодно и проверить ближние рыбные вешки. Вытряхнув на землю пяток форелей, он поинтересовался у стража:

— "И где твои незнакомцы?"

— "Скоро будут", — пришел тотчас ментальный ответ. Сила Стража была велика, по меньшей мере, такая же, как и у наставника Огустина. А может, и того больше. К тому же, если священник использовал свои способности для осмотра окрестностей лишь иногда, то Страж только и делал, что без устали обшаривал долину в поисках чужого разума. Битый усмехнулся. Без устали… Откуда взяться усталости, если Страж — не живой. Чистый разум, заключенный в камень. Чему там уставать?

От этих мыслей его отвлекло появление незнакомцев на опушке леса. Битый сразу понял, почему Страж не смог точно определить их число: одного из путников несли на носилках. Видимо, он то терял сознание, то приходил в себя, вот Страж и сбивался со счета.

— Эй, почтенные, куда путь держим? — громко крикнул Битый на морритском языке.

— Да пребудет с тобой Иссон, почтеннейший, — ответил ему невысокий молодой мужчина в сером плаще, тот, что нес носилки спереди. — Мы ищем помощи, наш друг в беде.

— Да пребудет Иссон и с вами, путники. Обитель его открыта для всех, кто нуждается в помощи. Я покажу вам удобный брод.

Брод был совсем рядом, в какой-то сотне песов от того места, где путники вышли к берегу. Всего их было шестеро. Раненый на носилках, двое мальчишек и трое мужчин. Битый отметил про себя, что первое впечатление было обманчивым: человек, вступивший в разговор и произнесший ритуальное приветствие изонистов, вовсе не был низкорослым. Нормального он был роста, примерно такого же, как и сам Битый. А показался он марину сначала низким потому, что двое остальных мужчин были необычно высокими. Но на этом необычность путешественников не исчерпывалась. Бросались в глаза ещё два странных обстоятельства. Во-первых, высокий мужчина в тёмно-фиолетовом плаще, тот, что шел рядом с носилками выделялся страшным шрамом, покрывавшим правую половину головы и необычным цветом волос на неповрежденной её части. Дополняла список странностей редкая в этих краях черная кожа незнакомца. Похоже, калека был нечкой. Похоже, для остальных это не было поводом им помыкать.

Ну а во-вторых, привлекал внимания конь, которого вёл в поводу один из мальчишек. Своими размерами он чуть превышал пони, но тащил на себе такое количество поклажи, которое более подобало битюгу. Да и ещё здоровенные уши чуть ли не в целый пес длиной… Без магии здесь явно не обошлось. Значит, среди путешественников был либо маг, либо человек настолько богатый, что способен оплатить волшебнику такую работу.

Дальше, однако, развить мысль Битому не удалось: путешественники дошли до брода. Река здесь разливалась шире, и каменистое дно подступало почти к самой поверхности воды.

— Здесь глубоко? — поинтересовался всё тот же странник.

— Тебе будет не выше колена, — успокоил его Битый.

Путники обменялись между собой несколькими фразами, которых Воин Храма не расслышал, а затем мужчины и один из мальчиков (тот, который вел коня) вошли в воду. Переходил они реку медленно и аккуратно, что, в общем, было понятно: одни боялись поскользнуться и уронить носилки, хромцу и по земле-то ходить было непросто, а уж по скользким камням и говорить нечего, да и тяжело нагруженного коня вести через поток — задача не из простых.

Ещё один мальчишка почему-то остался на том берегу. Отошел от воды и присел в тенечке под ёлкой. Его поведение было непонятно и удивительно, но Битый не стал торопиться с вопросами. К тому же, состояние раненого заботило его больше, чем странные поступки мальчишки. Едва носилки вынесли на берег, Воин Храма склонился над пострадавшим:

— Что с ним случилось?

На носилках в беспамятстве лежал примерно его ровесник. На правом виске темно-красной коркой запеклась кровь на небольшой, впрочем, ране.

— Мы попали под лавину, — ответил калека. — Остальные, вот, легко отделались, а Мирону не повезло.

— Рана, вроде, не страшная, — попытался ободрить его Битый.

— Эта — да, но есть и другие, — калека откинул плащ, укрывавший лежащего до подбородка, и изонист увидел, что нога мужчины зафиксирована между деревянными планками. — Сломана нога, я опасаюсь, что повреждены внутренние органы. Йеми сказал, — тут он кивнул на человека в сером, — что вы можете помочь нам.

— Мы постараемся. Надо быстрее отнести его в обитель, — Битый кивнул на возвышавшийся на холме приют. — Давайте, я помогу вам.

— Балис, может быть, ты отдашь носилки нашему новому знакомому, и поможешь перейти через речку Жене? — предложил калека.

Высокий человек, который нес носилки сзади, хотел, было, что-то возразить, но передумал и обратился к Битому:

— Берите.

Калека, который, похоже, был целителем, снова прикрыл раненого плащом, Битый взялся за жерди вместо высокого Балиса и они направились ко входу в приют. Мальчишка вел ушастого коня вслед за ними. Ещё пока незнакомцы шли по противоположному берегу, Воин Храма обратил внимание на его богатый наряд: на пареньке был красный сафьяновый кафтан с меховой опушкой и того же цвета и материала сапожки. Если судить по одежде, то получалось, что богатый молодой господин путешествует со своими слугами. Только вот не пристало господину собственноручно коня груженного в поводу водить, даже если остальные слуги несут своего раненого товарища.

А ещё северянин окончательно убедился в том, чернокожий калека был нечкой. Форма уцелевшего уха и разрез сбереженного глаза места сомнениям не оставляли. Вряд ли его спутники об этом не подозревали. При этом их отношение к калеке никак не было отношением хозяев к рабу. Напротив, его слово, похоже, имело большой вес: высокому человеку предложение калеки совсем не понравилось, но он без споров выполнил просьбу нечки.