Алексей Шепелёв - Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары

Неполные семь песов — не высота для тренированного мужчины, не обремененного медными доспехами. Йеми легко подтянулся, выглянул за стену — с этой стороны ни одного врага не было видно. Перебравшись наружу, кагманец двинулся вдоль стены, продолжая держать наготове метательный кинжал. По опыту он знал, что солдаты во время боя не расположены отвлекаться на то, что происходит где-то сбоку или сзади, однако осторожность была не лишней. Если воинов у нападающих много, а командир достаточно опытен, то запросто можно оказаться прямо на пути отряда, совершающего обходной маневр.

Над стеной снова на мгновение взметнулись торсы легионеров, и внутрь двора полетело еще два легких пилума. И снова воины, опасаясь таинственного врага, так легко положившего половину дюжины, не стали задерживаться для прицеливания, бросили оружие почти наудачу. На сей раз оба пилума полетели настолько неточно, что никому из стоящих во дворе даже не пришлось уворачиваться: солдаты бросили их столь сильно, что они перелетели строй защитников укрепления и упали на землю за их спинами.

В отце Кокрменте ненависть клокотала как вода в котле у брата-кухаря. Проклятые изонисты, осмелившиеся не только отвергать всем признанных богов и их волю, но и сопротивляться солдатам самого Императора. Проклятые тыловые крысы, не способные расправится с какими-то трусливыми изонистами. Проклятый оптий Кудон, не умеющий, как подобает настоящему морритскому командиру, повести за собой солдат навстречу смерти — и одолеть врага. Какая глупость, какое мальчишество, какое жалкое фиглярство — кидание пилумов через стенку на удачу.

— Командир Кудон, командуйте штурм! — едва сдерживая ярость, потребовал инквизитор.

— Я не поведу солдат на гибель, — отрезал оптий.

— Тогда это сделаю я, слизняк! — отец инквизитор решительно направился к воротам, у которых выстроилась готовая к рывку вперед дюжина.

Мирон давно уже опустил пистолет. Не потому, что был уверен, что попадет с двадцати метров навскидку в голову тому, кто неожиданно ворвется в ворота. Как раз в этом были серьезные сомнения. Но просто так целится в темный проём — уставала рука. А положить ствол было не на что. Оставалось только рассчитывать на Балиса: первых ворвавшихся во двор встретит автоматная очередь, а там уж и он поможет, если понадобится.

Мертвые воины Пульхерия у ворот сомнений не оставляли: среди осажденных оказался сильный маг. Только этим можно объяснить, что, ожидая застать бой, в котором ему и его людям надлежало нанести последний удар, Линорий прибыл на позиционную войну. К тому же протекающую с перевесом защищающихся: первый штурм был отбит, да еще и с серьезными потерями у атакующих: отряд Кудона лишился никак не меньше полудюжины человек. В этой ситуации единственным решением было завязать ближний бой с изонистами, выстроившимися посреди двора. В таком бою, когда своих и чужих разделяет лишь длина вытянутой руки, боевой маг обычно не решается использовать мощные заклинания, действующие на большой площади. Даже если ему не жалко отправить к Аэлису тех, кто сражается на его стороне, всё равно не станет торопиться с уничтожающей магией, пока не станет ясным, кто побеждает. Додекан приказал своим воинам скрытно развернуться в цепочку по всей ширине двора. Двое из них должны были прорваться каждый со своей стороны между стенами и рядами хижин, остальным же, включая самого Линория и отправленного на левый фланг инквизитора Коглера, предстояло пробежать через двор и ударить обороняющимся в тыл. Легкие пилумы он велел сложить на землю: нужно было завязать именно рукопашную схватку, тратить время на бросок было некогда.

— Кайл! — зычно крикнул Линорий, бросаясь в атаку.

— Кайл! Кайл! Ка-айл! — вторили ему солдаты, устремляясь вперед с тяжелыми пилумами наперевес.

Эти крики донеслись до ворот в тот самый момент, когда отец Кокрмент, выхватив из ножен свой меч, намеревался скомандовать дюжине Лонгина атаковать ворота. Взор инквизитора сверкнул мрачным торжеством. Это была воля богов, что в нужное время в нужном месте оказался именно он, а не этот жалкий оптий с сердцем трусливого кролика.

— Солдаты, именем Императора Кайла, во славу богов, за мной! Вперед!

И инквизитор первым рванулся в арку ворот укрепления.

— Кайл! — в один голос выкрикнули двенадцать глоток ринувшихся вслед за ним легионеров.

То, что их атакуют с тыла, Балис понял при первом крике. А вот сделать ничего не смог. Устремившиеся навстречу бегущим легионерам, юная адептка Изона и Наромарт перерыли директрису. Остальные бывшие во дворе защитники приюта поступили точно таким же образом, исключая задержавшегося Сашку, который как раз не хотел оказаться на линии стрельбы. Но, быстро смекнув, что стрелять офицер всё равно не сможет, мальчишка ринулся вслед за остальными, наверстывая отставание. А капитан снова развернулся к воротам — и вовремя. Во двор вбежал человек в кольчуге, с длинным мечом в правой руке и треугольным, а точнее — напоминающим своей формой перевернутую каплю со срезанной верхушкой, металлическим щитом, на котором было намалевано бушующее багровое пламя. На древнего римлянина он совершенно не походил, скорее на стражника из фильма "Стрелы Робин Гуда". Впрочем, что бронзовый панцирь, что железная кольчуга для автомата Калашникова на двадцати метрах было совершенно безразлично: и то и другое пробивалось одинаково легко. Капитан нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало.

Крики раненого принципа Гария Раэлия:

— Маг слева за второй хижиной! и предводительствующего атакой отца Кокрмента:

— За мной, боги хранят меня! прозвучали почти одновременно.

"Сейчас проверим", — подумал Мирон, прицеливаясь в приближающегося человека в кольчуге. Плавно, как когда-то давно на стрельбах, нажал на спусковой крючок. Пуля попала отцу инквизитору точно в середину лба, над переносицей, прервав его бег. Кокрмент рухнул на спину с залитым кровью лицом и затих.

"Похоже, боги тут не при чем", — меланхолично констатировал Мирон, выбирая новую цель: во двор вбегали легионеры.

Хромой Наромарт не мог бежать с той же скоростью, что и остальные защитники укрепления. Двое солдат, атаковавших черного эльфа, продвинулись вглубь двора дальше своих товарищей. Но за этот успех им пришлось дорого заплатить. Навстречу несущимся с копьями наперевес легионерам он простер здоровую левую руку, затянутую в черную бархатную перчатку. Ладонь к небу, растопыренные пальцы согнуты. Миг — и с кисти сорвалась огненная дуга и устремилась навстречу воинам. Они опоздали поднять щиты и пригнуть головы, и лишь успели зажмуриться. А в следующее мгновение, уронив скутумы и пилумы, солдаты схватились руками за обожженные лица.