Роберт Маккаммон - Жизнь мальчишки [litres]

– Ты?! Ты пришел сюда, чтобы помочь мне?

Набрав в легкие побольше воздуха, мистер Моултри заорал что было силы, надсаживая горло:

– Джек! Кто-нибудь, помогите мне! Кто-нибудь белый!

- Мистер Моултри, сэр, – сказал монтер, дождавшись, когда крик лежавшего внизу человека стихнет. – От такого шума бомба может взорваться раньше времени.

Мистер Моултри, покраснев, как кетчуп, с выступившими на лбу капельками пота, вновь принялся метаться в отчаянных попытках освободиться. Он молотил руками в тщетной надежде разгрести обломки, в приступе ярости схватил собственную рубашку и сорвал с себя ее остатки, его пальцы судорожно цеплялись за воздух, но не находили опоры. Но боль вновь придавила его к полу, подобно тому как один борец прижимает к ковру другого. Мистер Моултри замер, хватая воздух широко раскрытым ртом; он так и остался лежать со сломанными ногами и тикавшей возле его головы бомбой.

– Сдается мне, – пробормотал мистер Лайтфут и зевнул, потому что час и вправду был поздний. – Сдается мне, лучше будет, если я спущусь вниз.

Казалось, уже наступил Новый год, когда подошва ботинка мистера Лайтфута, на поясе которого позвякивали инструменты, коснулась нижней перекладины стремянки. Взяв свой ящик, мистер Лайтфут направился было к мистеру Моултри, но тут его внимание привлек плакат на стене с пучеглазым танцором. Лайтфут внимательно разглядывал его, а внутри бомбы продолжал тикать неумолимый механизм, отсчитывающий секунды.

– Ага, – наконец проговорил Лайтфут и покачал головой. – Хе-хе.

– Над чем это ты потешаешься, безмозглый дикарь?

– Это не негр, – отозвался монтер. – Это белый человек, выкрашенный в черный цвет, и выглядит он чрезвычайно глупо.

Наконец заставив себя оторваться от фотографии Эла Джолсона [43] Эл Джолсон (1886–1950) – актер, певец, звезда Голливуда, считался одним из лучших эстрадных исполнителей страны. , мистер Лайтфут подошел к бомбе. Отбросив в сторону несколько досок с торчавшими гвоздями и кровельную дранку, он уселся прямо на пол, в красную пыль. Наблюдать за ним было все равно что смотреть на переползающую футбольное поле улитку. Ящик с инструментами он придвинул поближе к себе, словно старого и надежного товарища. Потом достал из нагрудного кармана очки в тонкой проволочной оправе, подышал на них и тщательно протер линзы рукавом рубашки. Все это мистер Лайтфут проделывал невыносимо медленно.

– Господи, да чем же я заслужил такую муку? – простонал мистер Моултри.

Мистер Лайтфут нацепил на нос очки.

– А вот теперь можно приступить к делу, – сказал он. Наклонившись поближе к бомбе, он нахмурился, и морщинки между бровями сделались глубже. – Посмотрим, что к чему.

Мистер Лайтфут снял со своего пояса самый миниатюрный молоточек, облизнул большой палец и медленно-медленно смочил своей слюной его головку. Потом он принялся выстукивать бок бомбы, лишь слегка касаясь его, так что звук едва можно было расслышать.

– Не смей бить по ней молотком, господи ты боже мой! Из-за тебя мы оба взлетим на воздух!

– Не взлетим, – ответил мистер Лайтфут, продолжая осторожно простукивать молоточком поверхность бомбы.

Потом прижался ухом к железной оболочке.

– Ага, – удовлетворенно проговорил он. – Я слышу тебя.

Молча наблюдая за тем, как пальцы Лайтфута скользят по поверхности бомбы, словно гладя маленькую собачонку, Моултри испытывал невыразимые мучения.

– Ага. – Пальцы монтера нащупали едва различимый шов. – Вот где скрывается дверца к твоему сердцу!

Чуть ниже стабилизаторов в хвосте бомбы он обнаружил четыре винтика и со скоростью таяния ледника принялся выбирать на своем поясе подходящую отвертку.

– Ты ведь пришел сюда для того, чтобы убить меня? – простонал мистер Моултри. Внезапно его осенила догадка сродни озарению. – Это ведь она послала тебя, чтобы расправиться со мной? Она, верно?

– Угадали, но лишь наполовину, – спокойно отозвался мистер Лайтфут, примериваясь отверткой к первому винту.

Прошла еще целая вечность, и на ладонь Лайтфута упал последний винтик. Глядя на него, мистер Лайтфут принялся напевать «Раз в морозную ночь снеговик…» в своей убаюкивающей манере. Примерно между вторым и третьим винтом звук часового механизма изменился: тиканье перешло в скрежет. Мистер Моултри лежал, обливаясь потом, с остекленевшими глазами и дергающейся в приступе безумного страха головой. За короткое время он потерял не меньше пяти фунтов веса.

Мистер Лайтфут достал из ящика с инструментами маленький пузырек синего цвета. Открыв пузырек, он подцепил кончиком указательного пальца немного жирной смазки, напоминавшей цветом кожу угря. Плюнув на эту субстанцию, он стал втирать ее в шов, опоясывающий бомбу. Потом, ухватившись за стабилизаторы, он попытался повернуть их против часовой стрелки, но ничего не получилось. После этого мистер Лайтфут попробовал повернуть хвостовую часть бомбы в противоположном направлении, однако и на этот раз его усилия не дали результата.

– Вот незадача! – Мистер Лайтфут посуровел и неодобрительно нахмурил брови. – Но со мной не балуй!

Снова взявшись за миниатюрный молоток, он еще раз простучал все отверстия, из которых только что выкрутил винты. Тут мистер Моултри потерял еще несколько унций веса: его штаны внезапно насквозь промокли. А мистер Лайтфут снова крепко ухватился за стабилизаторы обеими руками и сильно надавил на них.

Медленно, не желая поддаваться, с пронзительным «скри-и-и-ик» хвостовая часть бомбы стала поворачиваться. Откручивать бомбе «хвост» было крайне тяжело, и мистер Лайтфут время от времени делал вынужденную передышку, чтобы размять затекшие пальцы. Потом он снова брался за оперение бомбы с упорством ленивца, вцепившегося в ветку дерева. В конце концов хвостовая часть высвободилась, открыв электронные схемы, целые джунгли разноцветных проводов и черные блестящие пластиковые цилиндры, напоминавшие спинки тараканов.

– Ого-о-о! – пораженно выдохнул мистер Лайтфут. – Вот это красотища!

– Он убьет меня! – простонал мистер Моултри. – Убьет до смерти!

Скрежет сделался громче. С помощью металлического зонда мистер Лайтфут прощупал маленькую красную коробочку, из которой доносился шум. Затем проделал то же самое собственным пальцем, а убрав его, удовлетворенно присвистнул:

– Ага! Потихоньку нагревается.

Мистер Моултри заплакал, хлюпая носом, слезы тонкой струйкой потекли из опухших глаз.

Ловкие пальцы мистера Лайтфута снова принялись за дело, прощупывая проводки до мест их подключения. Над красной коробочкой поднимались волны теплого воздуха. Мистер Лайтфут в задумчивости потер подбородок.