Роберт Маккаммон - Слышащий [litres]

– Вот, значит, как?

– Ну да, ваш мальчик – слышащий. Как Савина Маккейб и Ронсон Ньюберри. Я слышала много историй и про других слышащих, но лично знала всего двух. Одним словом, не каждый день встретишь таких, как Кертис.

– Слышащий, – уставившись в никуда, повторила ошеломленная Орхидея. – Господи помилуй! Этого еще не хватало! Все-таки парень не в себе!

– Ваш сын абсолютно нормальный, – заверила ее госпожа Мун. – Если вам все еще непонятно, представьте радиоприемник, который при помощи антенны ловит сигналы радиостанций. Чем сильнее сигнал, тем лучше прием. Как это устроено, я вам в подробностях не расскажу. Но суть в том, что ваш мальчик – все равно что такой приемник. Кертис ловит мысли других слышащих. Многие из них, бьюсь об заклад, даже и не подозревают о том, что их кто-то слышит. Хотя сами – точно так же, как Кертис, – ловят чужие сигналы. Кстати, сплошь и рядом эти люди думают, будто они тронулись умом и по ним плачет психушка, – скорее всего, эту мысль внушили им недалекие мамочки и папочки. Пока что ваш сын не может посылать другим слышащим сообщения: для этого его дар еще слишком слаб. Но вот ловить чужие мысли у Кертиса, судя по его рассказам, получается уже неплохо. Эти мысли витают в воздухе, однако без приемника их не услышать. Ясно?

– Но у нас нет дома радио, – озадаченно отозвалась Орхидея.

Госпожа Мун вздохнула, съела еще несколько ложек гамбо, вытерла салфеткой рот и произнесла:

– Миссис Мэйхью, я выразилась образно. Я не знаю, как именно слышащие читают мысли. И никто не знает. Даже сам Кертис не в состоянии нам это объяснить. Как далеко находится слышащий, он определить тоже не может. Но вот что интересно: Кертис безошибочно угадывает пол человека и его возраст. Он четко знает, чьи мысли слышит: мужчины, женщины или ребенка. Для этого ему даже не нужно понимать смысл сказанного. Сейчас трудно сказать, разовьет он в себе этот редкий дар или же тот со временем исчезнет. Да и можно ли развить такую способность и управлять ею? Это большой вопрос. Если подобное все-таки возможно, то как это сделать? – рассуждала вслух госпожа Мун. – Мне нечего добавить, – произнесла она через несколько секунд и выдохнула. – А что касается радио, лучше бы его вообще не изобретали. Вон Чарльз днями и ночами сидит в наушниках и слушает свои радиопередачи. Он меня скоро с ума сведет! Ну, что у тебя новенького? Какая песня полюбилась нашему Чарльзу на этой неделе? – с издевкой спросила она мужа.

– Сейчас крутят запись симфонического оркестра – «Ночь на Лысой горе» Мусоргского, аж мурашки по коже! – ответил господин Мун своим замогильным голосом и улыбнулся так широко, что Кертис даже испугался: «Как бы у него лицо пополам не треснуло!»

– Да неужели? Очень интересно! Мне не терпится узнать, что же будет на следующей неделе, – ехидно заметила госпожа Мун и повернулась к Орхидее. – Уверяю вас, поводов для беспокойства нет: мистер Кертис совершенно здоров. Более того, мальчик обладает редкой способностью, какой можно только позавидовать. Так что забудьте о своих страхах.

– Прошу прощения, мэм, но я не могу с вами согласиться! – воскликнула Орхидея, чуть не плача. – Как же мне не беспокоиться о сыне, когда на нем лежит такое проклятие? Какой же безумец будет ему завидовать? Подумать только – слышать мысли других! Это плохо, это ненормально – в общем, хуже не придумаешь! Господи боже, ну за что мне все это? Нет, мэм, взять и забыть о болезни сына, словно о новости, прочитанной во вчерашней газете, – для меня подобное просто невозможно!

Госпожа Мун посмотрела на Кертиса долгим взглядом и тихо сказала напоследок:

– Ступайте домой, миссис Мэйхью, и благодарите Бога за то, что Он отметил вашего сына. И хорошенько кормите мальчика! Мясо на костях ему точно не помешает! Пусть вырастет здоровяком, как отец.

Услышав эти слова, Орхидея выпрямилась и даже стала чуточку выше. Лицо ее в красноватом свете ламп посуровело, и она с негодованием сказала:

– Ну уж нет, этому не бывать. Не будет он как отец.

Позже, той же ночью, лежа в постели и вслушиваясь в шум дождя, внутренний голос Кертиса вдруг прошептал:

:Ну здравствуй, коли не шутишь.:

Поглощенный давними воспоминаниями, Кертис пересек площадь Конго и оказался на Сент-Энн-стрит. Юноша оставил велосипед и тележку на лужайке возле маленького, но аккуратного белого домика, поднялся на крыльцо, состоявшее всего из двух бетонных ступенек, и постучал в дверь.

Ему никто не открыл.

Кертис постучал еще раз и позвал:

– Мистер Крэйбл?

В ответ тишина.

– Мистер Крэйбл, это я, Кертис! У вас все в порядке? – крикнул он.

Кертису почудился шорох за дверью, но наверняка сказать было нельзя: за спиной проехал автомобиль.

Вдруг из-за двери раздался жалкий и дрожащий голос мистера Крэйбла. «И куда подевался тот властный тон, от которого, казалось, замирали стрелки часов?» – недоумевал молодой человек.

– Уходи. Пожалуйста, уходи.

– Что с вами, сэр? – совершенно забыв про мягкое «сэй», воскликнул Кертис. – Вы заболели?

– Уходи.

– Не могу, сэр. Меня послали разузнать, что с вами, и я не уйду, пока не увижу вас, – ответил Кертис, подождал немного и добавил: – Откройте, сэр. Вы же сами знаете, что так будет лучше.

Кертис подождал еще, но дверь не открылась. Он сжал было кулак, чтобы стучать до тех пор, пока мистер Крэйбл не сдастся, как вдруг замок щелкнул и дверь распахнулась. На пороге стояла жалкая серая тень мистера Крэйбла. На гостя Старый Крэб даже не взглянул. Щурясь от солнца, он посмотрел ввалившимися болезненными глазами куда-то вдаль, а затем отступил в сумрак комнаты.

– Что ж, заходи, – пригласил он, – только велосипед сперва пристегни: охотников до чужого добра у нас тут хватает.

Кертис пристегнул цепью велосипед к водосточной трубе и зашел в дом. В нос ударили запахи подгоревшей еды и табачного дыма. Все окна были зашторены. Старый Крэб опустился на коричневый стул перед столиком с наполовину выпитой бутылкой виски «Четыре розы», почти пустым стаканом и зеленой керамической пепельницей, доверху наполненной окурками. На краю пепельницы тлела еще недокуренная самокрутка.

Кертис прикрыл дверь, и гостиная погрузилась в темноту. Во мраке белели лишь рубашка Старого Крэба да торчавшие из-под нее панталоны. Когда глаза немного попривыкли, Кертис разглядел, как хозяин дома откинулся на спинку стула, вытянул ноги в поношенных кожаных тапочках, закинул голову назад и зажмурился.

– Кажется, у вас что-то пригорело, – произнес юноша, потрясенный до глубины души картиной, мало-помалу проступавшей из темноты. Кертис не знал, что и думать: он никак не ожидал обнаружить всегда педантичного мистера Крэйбла в таком виде.