Артуро Перес-Реверте - Клуб Дюма, или Тень Ришелье [litres]

— Зачем вам понадобилось тащить его сюда?

— Болван! Болван! — повторял Ла Понте, и удары его становились все сильнее.

— Он воображает себя Атосом, — пояснил Корсо, желая оправдать друга.

— Скорее Арамисом. Самовлюбленный фат… Знаете, когда он был со мной в постели, он все время косился на свою тень на стене — на очертания собственного профиля…

— Надо же!

— Уж поверьте!

Ла Понте решил наконец отойти от окна.

— Вам не кажется, — бросил он с досадой, — что мы отклоняемся от темы?

— Он прав, — признал Корсо. — Итак, миледи, мы вели речь о добродетели. И вы просвещали нас, давая свое толкование поступкам д’Артаньяна и его друзей.

— А разве я не права? Разве много достоинств можно найти у этих фанфаронов, которые используют женщин, принимают от них деньги, мечтают только о карьере и богатстве? Миледи — умная и отважная, она берет сторону Ришелье и служит ему верой и правдой, готова отдать за него жизнь…

— И, служа ему, отнимает жизнь у других.

— Вы же сами недавно сказали: существует внутренняя логика повествования.

— Внутренняя?.. Это зависит от точки, в которую мы себя поставим. Вашего мужа убили вовсе не в романе… И смерть его была вполне реальной.

— Вы сошли с ума, Корсо! Моего мужа никто не убивал. Энрике сам повесился.

— А Виктор Фаргаш тоже сам утопился?.. А баронесса Унгерн? Она что — неосторожно обращалась с микроволновкой?

Лиана Тайллефер повернулась к Ла Понте, потом — к девушке, словно не верила своим ушам и желала, чтобы они подтвердили, что она правильно все расслышала. С того мига, как они проникли через окно в комнату, она впервые выглядела по-настоящему растерянной.

— О чем вы говорите?

— О девяти подлинных гравюрах из «Девяти врат в Царство теней».

Через закрытое окно, сквозь шум дождя и ветра до них долетел бой башенных часов. И тотчас одиннадцать ударов эхом отозвались в доме, внизу, куда вели коридор и лестница.

— В этой истории слишком много сумасшедших, — сказала Лиана Тайллефер. При этом глаза ее были прикованы к двери. С последним ударом часов в коридоре послышался шум, и взор вдовы победно вспыхнул.

— Берегись! — прошептал вдруг Ла Понте, хотя Корсо и сам уже сообразил, что именно должно сейчас произойти. Краешком глаза он заметил, как девушка вскочила с подоконника и напряглась, будто готовясь к прыжку. Охотник за книгами почувствовал, что в кровь его хлынули потоки адреналина.

Все смотрели на дверную ручку. Она поворачивалась очень медленно — совсем как в фильмах ужасов.

— Всем добрый вечер, — произнес Рошфор.

На нем были наглухо застегнутый, блестевший от воды дождевик и фетровая шляпа, из-под которой сверкали темные неподвижные глаза. Шрам наискось пересекал смуглое лицо с пышными черными усами — лицо южанина. Секунд пятнадцать он стоял на пороге распахнутой двери, так и не вытащив руки из карманов дождевика, в луже воды, успевшей натечь под его ботинки. Никто не проронил ни слова.

— Рада видеть тебя, — нарушила молчание Лиана Тайллефер.

Вновь прибывший отвесил легкий поклон в ее сторону, но ничего не ответил. Вдова, все еще сидевшая на кровати, указала на Корсо:

— Они слишком много себе позволяют.

— Надеюсь, мы все уладим, — ответил Рошфор.

Он говорил также вежливо и любезно, с тем же неуловимым акцентом, как и на шоссе в Синтре. И продолжал спокойно стоять в дверях, вперив взор в охотника за книгами, словно ни Ла Понте, ни девушки вообще не существовало. С его нижней губы еще не сошла опухоль со следами меркурохрома, а два шва стягивали свежую рану. Сувенир с набережной Сены, зло подумал Корсо, краем глаза следя, как реагирует на появление гостя девушка. Но она, сперва выказав легкую оторопь, снова предпочла роль зрительницы, которую мало интересует ход событий на сцене.

Не теряя из виду Корсо, Рошфор обратился к миледи:

— Как они здесь оказались?

Женщина неопределенно махнула рукой:

— Нам попались сметливые ребята. — Она скользнула взглядом по Ла Понте и уставилась на Корсо. — По крайней мере один оказался очень сообразительным.

Рошфор снова кивнул. Он чуть прищурился и, видимо, обдумывал ситуацию.

— Это осложняет дело, — сказал он наконец. Потом снял шляпу и бросил на кровать. — Очень осложняет.

Лиана Тайллефер придерживалась того же мнения. Она поправила юбку и с глубоким вздохом встала. Корсо дернулся было к ней, но как поступить, не знал. Между тем Рошфор вынул руку из кармана, и охотник за книгами понял, что он левша. Понять было не так уж и трудно: именно в левой руке он сжимал револьвер с коротким стволом — маленький, иссиня-черный. Лиана Тайллефер подошла к Ла Понте и забрала у него рукопись Дюма.

— А теперь попробуй повтори, как ты меня обозвал. Сука? — Вдова стояла совсем близко от Ла Понте и смотрела на него с таким презрением, что казалось, вот-вот плюнет ему в лицо. — Ты ведь такой смелый…

Ла Понте смелым не был. Инстинкт самосохранения действовал у него безотказно, а замашки неустрашимого гарпунера он придерживал до моментов пьяной эйфории. И потому повторять он, конечно, ничего не стал.

— Я, собственно, здесь случайно… просто шел мимо, — заявил он самым мирным тоном, рыская глазами в поисках посудины, в которой можно было бы умыть руки — и разом откреститься от всей этой истории.

— Эх, Флавио, — медовым голосом произнес Корсо, — что бы я без тебя делал?

Ла Понте скорчил сочувственную гримасу и стал извиняться.

— Ты несправедлив. — Он обиженно наморщил лоб и перебрался поближе к девушке; видимо, место у окна показалось ему самым безопасным в комнате. — Ведь, если разобраться, это ты искал приключений, Корсо… К тому же для таких, как ты, смерть — ничто, пустяк… За что тебе и платят кучу денег… А в жизни и без того полно неприятностей. — Он как завороженный смотрел на револьвер в руке Рошфора. Потом обнял девушку и печально вздохнул: — Надеюсь, ты выкрутишься, Корсо. Но если с тобой что-нибудь случится, знай: на нашу долю выпадет тяжкое испытание — жить дальше без тебя.

— Свинья. Предатель.

Ла Понте посмотрел на него с горечью:

— Знаешь, дружище, я постараюсь забыть твои слова. Ты нервничаешь.

— Да, я нервничаю, помойная крыса.

— И это тоже я пропущу мимо ушей.

— Сукин сын.

— Ты мой старый товарищ, Корсо, и я готов стерпеть многое. В таких вот мелочах и проявляется дружба.

— Приятно видеть, — язвительно заметила миледи, — как вы прямо горой стоите друг за друга.

Корсо старался побыстрей шевелить мозгами, хотя в такой ситуации от любой мыслительной операции толку мало. Силой мысли не вырвешь оружие из руки целящегося в тебя человека; и пусть Рошфор ни в кого конкретно не целился, да и револьвер держал как-то вяло, важно было, что он этот самый револьвер вообще держал. С другой стороны, Корсо, конечно же, горел желанием заставить человека со шрамом заплатить ему по кое-каким просроченным счетам, но отлично понимал: той физической ловкостью, которая необходима для молниеносной атаки, он не обладает. Ла Понте из игры вышел. Оставалась одна надежда — на девушку. Лишь она могла изменить соотношение сил. Хотя и на нее, видимо, надеяться не стоило — во всяком случае, достаточно было взглянуть на Ирэн Адлер, чтобы всякая надежда испарилась. Если только девушка не была гениальной актрисой. Ирэн Адлер сбросила со своих плеч руку Ла Понте, снова присела на подоконник и наблюдала за сценой с необъяснимым безразличием. Как это ни абсурдно, казалось, что она решила до конца оставаться только зрительницей.