Валерий Роньшин - Девочка с косой и другие ужасные истории [litres]

– Нет, не было.

– Ты в этом уверен?

– Да, уверен.

– А среди твоих прапрабабушек и прапрадедушек предсказатели не попадались?

– Откуда ж я знаю?

– Мало ли. Родители рассказывали.

– Нет, не рассказывали.

– А за собой ты ничего этакого не замечал?

– Какого – этакого?

– Будущее никогда не предсказывал?

– Да вроде не предсказывал… Хотя, нет, один раз предсказал!

– Ну-ка, ну-ка.

– Однажды я домашнее задание не сделал. По физике. И перед уроком говорю Гороху: «Сейчас мне двойбан влепят». И точно – влепили.

– Это не совсем то. Вернее, совсем не то.

Тут Самокатов вспомнил рассказ Любки Крутой о том, что магические способности проявляются не сразу, а постепенно. «А может, и ясновидческие так же?» – подумал Генка и высказал это вслух:

– Петр Трофимыч, а может, я был ясновидящим процентов на двадцать, а сейчас эти способности во мне проявились на сто процентов.

– Вполне возможно.

– Выходит, все мои кошмары могут повториться наяву, – сообразил Генка.

Такая перспектива его не очень-то обрадовала.

– Пророческие сны сбываются лишь частично, – разъяснил Гвоздь. – Они как бы намекают на будущие события. Но эти намеки надо уметь правильно интерпретировать.

– А что это значит?

– Раскрыть их истинный смысл. Верно растолковать.

– Чего уж тут толковать, – вздохнул Самокатов. – Нестерова во сне хотела меня пришить. А после наяву. Все очень просто.

– Ошибаешься, Гена, – покачал головой майор. – Все гораздо сложнее. Взять хотя бы Черную руку. Наяву она к тебе прилетала или во сне?

– Наяву.

– Не уверен.

– Так ведь и ребята видели, какой кавардак она в квартире устроила.

– А потом куда весь этот кавардак подевался?

– Вы же сами говорили: серая магия и все такое.

– Говорить-то я говорил. А вот теперь мне кажется, что это был пророческий сон. Просто он имел столь мощную энергетику, что его заключительную часть увидели и твои друзья. Этим, кстати, объясняются царапины, шишка, укус и ожог из твоих предыдущих снов.

– И еще фонарик, – прибавил Генка.

– Да, и еще фонарик, – повторил Гвоздь, думая о чем-то.

– Но тогда получается, что ко мне должна Черная рука прилететь, – вдруг неприятно осенило Самокатова. – Ну то есть Рука Смерти, которую из Эрмитажа украли.

Майор Гвоздь кивнул.

– Как раз сейчас я об этом и думал.

В этот момент появился капитан Кипятков.

– Товарищ майор! – козырнул он. – Стекло в окно вставил! Порядок в квартире навел!

– Молодец, Жора.

– Рад стараться!

– Ну что ж, орлы. – Следствие продолжается. Едем на Никоновское кладбище.

На Никоновском кладбище никого не было. Если, конечно, не считать покойников. И вампирши, которая пряталась где-то здесь, в одной из могил.

Генка оглядел, ставший для него привычным, кладбищенский пейзаж. Ведь последнее время он только и делал, что по кладбищам мотался. Ряды надгробий уходили к горизонту.

– Ни фига ж себе, – присвистнул Самокатов. – Да нам Нестерову тут за сто лет не найти.

– Еще как найдем, – откликнулся Кипятков. – Я сейчас спецназ вызову, они быстренько тут все перероют. – Капитан достал мобильник.

– Отставить! – отставил Гвоздь. – Сами управимся.

– Но, товарищ майор, – закипятился Кипятков, – здесь же копать не перекопать!

– Не кипятись, Кипятков. Ничего копать не надо. Ты просто забыл о моем последнем изобретении – вампироискателе.

– Ой, точно, – вспомнил капитан.

– Достань-ка его из багажника.

– Слушаюсь!

Капитан полез в багажник. А майор тем временем объяснил Самокатову:

– Технические возможности службы безопасности несоизмеримы с потенциалом нечистой силы. Поэтому постоянно приходится что-то изобретать…

Кипятков вытащил вампироискатель, очень похожий на металлоискатель.

Нацепив наушники, Гвоздь пошел по кладбищу, поводя вампироискателем над каждой могилой. Генка и капитан шли следом.

– Холодно, холодно… – бормотал в усы Гвоздь.

Пи-пи-пи… – запикало в наушниках.

– О! Уже теплее, – майор взял чуть левее.

Пиииииииии… – пошел сплошной писк.

– Горячо, – удовлетворенно произнес Гвоздь. – Гена, будь другом, сгоняй за лопатами. Они в багажнике лежат.

Самокатов сгонял.

Работа закипела. И вскоре лопаты ударились о крышку гроба.

Тук-тук-тук – постучал майор по крышке.

– Кто там? – раздался из гроба женский голос.

– Дед Мороз, – с усмешкой ответил Гвоздь. – Открывай, Снегурочка.

Крышка открылась. В гробу лежала Нестерова. Лицо у нее было обычное. Никаких выпученных глаз и торчащих клыков.

– Попалась, которая кусалась, – сказал вампирше Гвоздь. – Вылезай, ты арестована.

– Вот опера гадские, – процедила злобно Нестерова. – Даже в гробу от вас покоя нет.

Вампирша вылезла, и Кипятков – клац-клац – защелкнул у нее на запястьях наручники.

И Нестерову повезли на допрос.

С первых минут допроса стало ясно, что Нестерова – это не Купоросов.

– Я не буду отвечать на ваши вопросы, – надменно заявила она.

– Тогда распишитесь, что отказываетесь от дачи показаний, – подвинул к ней бумагу Кипятков.

Вампирша смахнула листок со стола.

– И расписываться не стану!

– Так дело не пойдет, – покачал головой майор.

В ответ Нестерова разразилась наглым смехом:

– Ха-ха-ха…

– Смеется тот, кто смеется последним, – напомнил ей Гвоздь.

– Ой, напугал… Да что вы мне сделаете, менты поганые?

– Осиновый кол в сердце вобьем. Как в старину с вампирами поступали.

– Не имеете права! – взвизгнула вампирша. – Это не по закону!

– А если хочешь по закону, то отвечай на вопросы, – отрезал майор.

– Ладно уж, – нехотя согласилась Нестерова. – Задавайте свои дурацкие вопросы.

– Фамилия, имя, отчество? – начал вести протокол допроса Кипятков.

– Нестерова Екатерина Васильевна.

– Год рождения?

Вампирша смерила капитана презрительным взглядом.

– Дамам такие вопросы не задают.

– Ты сейчас не дама, – заметил Гвоздь, – а подследственная. Уразумела?

– Уразумела, – буркнула Нестерова.

– Итак, год рождения? – повторил вопрос Кипятков.

– Тысяча восемьсот девяносто пятый.

– Год смерти?

– Тысяча девятьсот двадцать шестой. Я жертва красного террора.

– Знаем мы, какая ты жертва, – сказал майор. – Читали твое уголовное дело. Оно похлеще любого «ужастика» будет.

– Это сфабрикованное дело! – заверещала вампирша.

– Не верещи, Катя. Лучше скажи, где Хозяйка?

– Какая еще Хозяйка?

– Сама отлично знаешь – какая.

– Нет, не знаю.

– Советую не запираться. Тогда суд учтет твои чистосердечные признания. И, возможно, заменит двадцатую статью на более легкую.

– Что еще за двадцатая статья?