Йон Линдквист - Икс. Место последнее [litres]

– Привет, дорогая.

– Привет, чем занимаешься?

Томми приблизил телефон к телевизору, откуда доносилась характерная музыка Бернарда Херрмана, и услышал, что Анита засмеялась. Томми снова поднес трубку к уху, и она спросила:

– Сколько раз ты видел этот фильм?

– Раз тридцать. А ты?

– Достаточно, чтобы узнать музыку. У меня к тебе вопрос.

Томми выпрямился в кресле. Он еще не принял решения насчет совместной жизни и поэтому испытал облегчение, когда Анита спросила:

– В чем на самом деле фишка Ким Новак? Она должна быть сногсшибательно красивой, а по факту выглядит просто как…

Пока Анита подбирала слова, Томми вставил:

– Превознесенная до небес фтористая баба.

Анита расхохоталась в голос. Томми Т. : колкость всегда наготове.

– Спасибо тебе, – сказала Анита, отсмеявшись. – Это тянет на шутку дня.

На другом конце провода повисла тишина. Томми смотрел, как Ким Новак выходит из ванной, снова превратившись в свое прошлое «я». Стоматолог-гигиенист в дешевых цацках. Анита неуверенно произнесла:

– То, что ты мне сказал, когда мы виделись в последний раз. Те три слова. Раньше мне их никто не говорил. Не всерьез. Просто было столько всякого…

Видимо, Анита загнала себя в угол, и теперь нужно было восстановить баланс, отпустив какую-нибудь пошлость, но Томми ее опередил:

– Раньше я их никому не говорил.

В трубке снова возникла тишина. В конце концов она спокойно констатировала:

– Это хорошая комбинация.

– Это отличная комбинация.

А вот теперь надо бы что-то сказать. Как он хочет ее смешить каждый день, а не от случая к случаю, как снова хочет произнести те три слова. Но он не смог. К счастью, Анита его не подстегивала, а сказала лишь:

– Спокойной ночи, сокровище мое.

– Спокойной ночи, голубка. Сладких снов.

Только когда фильм закончился, прошли титры и утихла музыка, Томми понял, что все это время ему не давала покоя мысль, возможно навеянная героиней Ким Новак, которая меняла внешность и выдавала себя за двух разных людей.

Томми подошел к компьютеру и открыл увеличенное изображение человека – возможно, Экиса, – который отражался в окне дома Ханса-Оке. Странное ухо, неестественный рот. Пока Томми изучал изображение через призму своей новой идеи, он все больше убеждался в том, что на человеке маска.

Выглядит на удивление естественно, но, черт возьми, все же маска. Томми погуглил слова «реалистичный», «латекс», «силикон» и «маска» и нашел несколько предприятий, производивших как раз то, что он искал. Самую эксклюзивную продукцию выпускала фирма, которая называлась «Риалфлэш», находилась в Лос-Анджелесе и сотрудничала с Голливудом. В коротких видеороликах демонстрировался их товар.

Маски стоили от восьмисот до тысячи долларов и выглядели пугающе реалистично. На некоторых видео Томми не мог распознать, что человек в маске, и, когда он ее снимал, становилось не по себе. Томми сравнил изображение из «Снэпчата» с тридцатью тремя моделями, которые продавала компания «Риалфлэш», но нужную так и не нашел.

Если дело обстоит именно так, это объясняет сказанное человеком Чиво: все описывают разные лица . Может, у Экиса целый запас масок, и он меняет внешность, когда пожелает. В пользу этой версии говорило еще кое-что.

Бала… бакла… как же она называется? Такая лыжная маска.

Если человек из прачечной и на фото из «Снэпчата» – одно лицо, то он заметно усовершенствовал маскировку, скрывавшую изуродованное лицо. Томми постучал пальцами по столу. Вдохновение вернулось, и мозг работал на полную, образуя нейронные связи между совершенно разными фактами.

Маска. Балаклава. Колумбия. ФАРК. Кокаин. Самоубийства.

Попытаться стоило. Томми вбивал эти слова в строку поиска в разных комбинациях, но, в общем, безрезультатно. Перешел на английский – не помогло. Методы контрабанды ФАРК, их балаклавы, набор новых людей, самоубийство кого-то из лидеров – все не то.

Испанский Томми изучал сначала в школе, а потом на курсах, но его уровень оставлял желать лучшего. В итоге он все же ввел слова suicidio, cocaina, farc и нашел статью в газете «Эль Коломбиано», издающейся в Медельине. Речь шла о нескольких самоубийствах среди верхушки семейной организации, которая занималась контрабандой кокаина и конкурировала с ФАРК.

Статья вышла в ноябре 2008 года, и по мере того, как Томми продирался сквозь нее, его пульс поднимался. Он достал словарь и посмотрел многочисленные незнакомые слова. Скудные познания в грамматике тоже затрудняли чтение, но в конце концов Томми решил, что бóльшую часть статьи он понял.

Организация, в верхушке которой шесть человек покончили с собой, находилась в конфликте с ФАРК. Борьба велась за контроль над районом джунглей, где работали два крупных производителя кокаина. За последний год конфликт привел к ряду столкновений, в которых было убито несколько человек.

Пока ничего удивительного, но потом речь пошла о необъяснимых самоубийствах. Ничто не указывало на то, что людей заставили покончить с собой, но в результате эти события уничтожили организацию, расчистив поле для ФАРК. Вдруг пульс Томми зашкалил: самоубийства были связаны с человеком, которого называли «el diablo rubio», Белокурый Дьявол. В большинстве случаев, если не во всех, он встречался с самоубийцами перед смертью.

В газете даже нашлось его изображение. На зернистом фото он и еще три человека, все в балаклавах, стояли перед стеной черно-белой зелени джунглей, подняв винтовки в воздух.

Томми увеличил фотографию, и у него перехватило дыхание. Фото было настолько зернистым, что о внешности Дьявола сказать было нечего. Но рука, сжимающая приклад винтовки, была покрыта перчаткой, а захват пальцами выглядел неуклюже, словно с непривычки или потому, что пальцы были деформированы.

Томми открыл фото из «Снэпчата» и положил его рядом с фото из джунглей. Пальцы на телефоне и пальцы на винтовке. В целом Томми был почти уверен. Это один и тот же человек.

Он выключил компьютер и опустил лицо на руки, дожидаясь, когда пульс придет в норму. Теперь ему очень, кровь из носу, надо поговорить с Эрнесто.

Бег на крыше был для Линуса скорее способом расслабиться, а не настоящей тренировкой. На крыше размером сто пятьдесят на двенадцать метров получался круг метров по триста десять, ведь бежать по краю Линус не мог. Позади были десять кругов и столько же впереди. Мизинец ныл, но бегу это не мешало. Ноги в кроссовках «Асикс» пружинили и несли Линуса вперед. Он приближался к состоянию, когда осознанные мысли уступали место чему-то больше похожему на сон.

Кассандра сидела в шезлонге, завернувшись в плед, и слушала группу «Antony and the Johnsons» из беспроводной колонки. Каждый раз, когда Линус пробегал мимо, она скандировала короткую непристойную кричалку. Она выбралась из депрессии и теперь пребывала в маниакальной фазе. Весь день Кассандра потратила на уборку в квартире и теперь немного расслабилась.