Йон Линдквист - Икс. Место последнее [litres]

– Это значит. В частности. Что у меня самая мощная поддержка. Вы же видели латиносов. И еще это значит. Что у меня есть килограмм . Того кокса, о котором сказал Матти. И еще это значит. Что вы должны ссать кипятком от радости, что меня знаете.

В наступившей тишине Линус воспользовался моментом и рассказал о качестве товара и установленной на него цене. Каждый получит сотку от цены реализации за грамм, кроме того, разрешалось накинуть еще максимум сотку сверху. В целом речь шла о возможной прибыли в двести тысяч. Когда Линус назвал цифру, за столом снова стало тихо, а потом Хенрик встал и сказал:

– Мне надо обратно.

– Сядь, – сказал Линус. – Ты не слышишь, что я говорю?

– Да, – поддакнул Матти. – Сядь.

Хенрик снова сел, мрачно покосился на нетронутую пиццу и сказал:

– Все это звучит отлично и все такое, но… я вообще-то учусь в школе.

– Зачем? – спросил Линус.

– Чтобы получить образование, а ты что подумал?

– И зачем оно тебе?

– Не знаю. Видимо, чтобы поступить в университет.

– А потом?

– Найти работу. Как все нормальные люди.

– Как кто?

Хенрик заерзал, продолжая смотреть на пиццу, словно она виновата в отсутствии у него планов на будущее. Линус знал, что Хенрик понятия не имеет, зачем он учится, просто его, не особо-то и спрашивая, заставили родители. Да и оценки у него были плохие.

– Давай еще раз сначала, – сказал Матти. – Ты говоришь, девяносто процентов, ты говоришь, пятьсот за грамм, и знаешь, что я тебе отвечу? А отвечу я: полная херня . Такое качество не достать, а если бы и можно было, это бы стоило… я, конечно, не настолько в теме, но минимум две штуки за грамм. Минимум.

– И тем не менее, – ответил Линус.

– Поверю, когда сам увижу.

– Увидишь.

После второй пиццы живот казался Линусу слепленным из пластилина. Линус наказал Хенрику и Матти отправляться в Берлогу и ждать. Хенрик все не унимался, но в конце концов согласился прогулять оставшиеся уроки – только потому, что круто опять увидеться. Только поэтому.

Линус выждал минуту и пошел за ними, проверяя, что они не будут за ним следить и не узнают, куда он направился. Когда Матти спросил, где хранится мифический товар, Линус ответил, что ему не стоит забивать этим свою прекрасную головку.

Он не хотел впутывать Кассандру, и на то было несколько причин. Во-первых, хотелось защитить ее, оградить от возможных разборок. Во-вторых, он считал, что в целом это и требуется от хорошего руководителя – разделять два звена цепи продаж. И, наконец, худшая и самая важная причина: он не хотел, чтобы Хенрик и Матти прознали про его отношения с Кассандрой.

У Хенрика никогда не было девушки, а девушка Матти, Юлия, была одной из самых красивых на районе. Встречая такую, все оборачиваются, чтобы глазами впитать ее походку, удостовериться, что она так же привлекательна, как и лицо, которое они только что видели. Притащить жирную эмо-девку Кассандру значило бы превратить себя в посмешище, а этого Линус больше не мог себе позволить.

Парни скрылись в подъезде у Хенрика, и Линус быстро пересек двор. В лифте, поднимаясь к Кассандре, обдумывал сложившуюся ситуацию, в которой многое не мог себе позволить . Он больше не бегунок, который должен терпеть и глотать льющееся на него сверху дерьмо, но и не барыга, чтобы самому диктовать условия. Он где-то посередине, где все сводится к тому, чтобы не потерять лицо.

Линус пришел забрать килограмм, и Кассандра начала болтать без умолку, назвала его идиотом, и от нее он это стерпел, но только от нее. Может, это и хорошо. Каждому нужен кто-то , кто осмелится возразить и заставит задуматься. Он задумался. А потом спросил:

– У тебя есть старый рюкзак или что-то вроде?

Опять бессмысленная болтовня, но в итоге Кассандра бросила ему свой школьный рюкзак, который носила в средних классах. Потертый, черный, усеянный значками с надписями: «Meat is murder» [54] «Мясо – это убийство» ( англ .). , «Reclaim the streets» [55] «Верните себе улицы» ( англ. ). и «И кишками последнего попа сдавим шею последнего короля» [56] Цитата из «Завещания» Жана Мелье – французского философа и аббата-атеиста конца XVII – начала XVIII вв. . Последнюю она сделала сама. Линус сложил товар и застегнул молнию.

– Что будет, если кто-то у тебя это отберет? – спросила Кассандра.

– Никто не отберет.

– Как ты можешь это утверждать?

Линус достал пистолет из комода в прихожей и засунул его сзади за пояс.

– Потому что никто не отберет.

Удивительно, но Кассандра никак не прокомментировала пистолет. Просто снова успокоилась, кивнула и сказала:

– То есть мы уже там.

– Я там. А где ты, я не знаю.

Кассандра взяла в ладони его лицо и нежно поцеловала Линуса. Он закрыл глаза и ответил на поцелуй. А вот у ее губ не было никаких недостатков, даже наоборот. Они подарили ему мгновение передышки в этот непростой день. Кассандра прислонилась лбом ко лбу Линуса и сказала:

– Я с тобой.

Снова выйдя во двор, Линус чувствовал себя прекрасно. Солнце проглядывало сквозь щель в одеяле из облаков, пицца улеглась в желудке, губы еще помнили поцелуй. Он нес килограмм идеального кокса за спиной, пистолет за поясом и другой мир в кармане.

Линус вспомнил, как еще пару недель назад стоял дома на балконе. Сжимал перила, вглядывался в город и ждал, когда все начнется. Теперь не просто началось, а и того больше. Пошла движуха. Наконец он ступил на путь.

Придя в Берлогу, Линус сразу понял, что с атмосферой там что-то не так. Линус ожидал, что команда будет смирно ждать, когда папа принесет сладости, но Матти сидел на диване с озадаченным видом, а Хенрик съежился в кресле, и глаза его заволокла блестящая пелена.

– Что такое? – спросил Линус. – Что-то случилось?

Матти развел руками.

– У Хенке типа нервный срыв, не знаю.

– Всё в порядке, – сдавленным голосом произнес Хенрик.

– Ну, давай, – сказал Линус. – Рассказывай. Мы должны быть на одной стороне.

Хенрик махнул рукой и показал на вещи в Берлоге.

– Да просто… я так давно тут не был.

– И что?

– Нам тут было так хорошо. Пару лет. Единственное хорошее время в моей жизни. Когда мы здесь зависали. Просто вспомнил. А сейчас кругом одно дерьмо.

Хенрик чуть не плакал. Линус приобнял его плечо и сказал:

– Давай, садись на диван. И смотри.

Хенрик сделал, как сказал Линус. Для начала надо определить порядок. Линус – главный и поэтому сидит в кресле. Подчиненные – на диване, руки на коленях. Матти подвинулся в сторону, чтобы освободить место для Хенрика, но старался его не касаться, словно опасаясь, что плаксивость Хенрика перекинется на него. Он бросил косой взгляд на Линуса, показывая, что оценил демонстрацию власти.