Йон Линдквист - Икс. Место последнее [litres]

– Как они тебя нашли?

– Кто?

– Ты же рассказывал про историю с Чиво. Но как они нашли тебя, тогда, до того? За тобой же не угнаться.

– Меня сдали.

– Что за… типа кто-то…

– Да. Кто-то. Его зовут Жестянка.

– О’кей. Что ты собираешься с этим делать?

– Рад, что ты спросил. Это следующий, как это называется, пункт на повестке дня. Хенке, ты со мной.

Хенрик не следил за разговором. Его внутренний насос фантазий работал интенсивнее, чем у других, ведь ему столько всего недоставало. Он посмотрел на Линуса заспанными глазами и спросил:

– Что?

– Мы кое-кого навестим. Того, кто меня сдал. В нынешней ситуации так больше не пойдет.

Одной из причин плохих оценок Хенрика была неспособность увидеть общий контекст и сделать соответствующие выводы. По той же причине он сейчас спросил:

– Что не пойдет?

Матти закатил глаза:

– Ты что, не слышал? Он сдал Линуса. Думаешь, братан может допустить, чтобы его сдали, как какую-нибудь шлюху?

Линус не возражал, когда Матти назвал его братаном. Пусть. Братаном становишься тогда, когда достаточно много людей считают тебя таковым. Матти, видимо, был одним из них.

Теребя худые руки, Хенрик спросил:

– Разве не лучше взять Матти?

– Матти, – сказал Линус, – сладкий как сахар, но выглядит как гребаный гангстер, а ты – нет. Поэтому со мной пойдешь ты.

Хенрик вяло запротестовал, зная, что это бесполезно. Теперь он в игре. Они вышли из Берлоги в подвал. В месте, где вентиляционные трубы сгибались под потолком, Линус встал на цыпочки, пошарил рукой и нашел лом. Потом они пошли к Жестянке.

После случая с Чиво Жестянка наверняка превратился в обтянутый кожей комок нервов. Его покровителя уже не было в живых, и, когда месть настигнет Жестянку, он окажется один, так что сейчас, вероятно, подозревает всех и вся. Надо было действовать осторожно, чтобы из этого что-то вышло.

Хенрик позвонил в дверь, а Линус поднялся на один лестничный пролет выше и прижался к стене. У него дома тоже был глазок, и он знал, где надо встать, чтобы Жестянка его не увидел. Товар в рюкзаке давил на лопатки, пистолет терся о кожу за поясом, лом нагрелся в руке. В груди щекотало, и Линус наслаждался каждой секундой.

Дверь не открыли, и Линус жестом велел Хенрику позвонить снова. Когда отзвучали несколько коротких звонков, внутри послышались крадущиеся шаги. Сейчас Жестянка смотрел в глазок. Хенрик сделал то, что хотел от него Линус: изобразил пантомиму, смысл которой сводился к тому, что у него есть важная информация, но он не может кричать на лестнице. Затем ухмыльнулся, вытянул губы трубочкой и беззвучно произнес: «ЧИ-ВО».

Хенрик опустил руки и выглядел совершенно безобидно. В замке провернулся ключ, и дверь на несколько сантиметров приоткрылась. Линус расслышал звон дверной цепочки, которой, как он предполагал, воспользуется Жестянка. Из квартиры послышался шепот:

– В чем дело? Ты кто?

Хенрик, вот ведь дебил, посмотрел на Линуса, чтобы получить дальнейшие указания, и Линусу пришлось броситься вниз по лестнице, чтобы успеть просунуть лом в дверную щель. Жестянка уже почти закрыл дверь, и затея Линуса полетела бы коту под хвост, если бы нижняя часть лома не оказалась тоньше верхней. В последний момент он успел затолкать ее в проем и навалился всем телом, чтобы закрепить. Теперь дверь было не закрыть.

– Привет, Жестянка, – поздоровался Линус, обращаясь к вытаращенному от ужаса глазу, который виднелся из-за двери. – Есть разговор.

Линус прижал лом к стене и еще немного, насколько позволяла цепочка, открыл дверь. Жестянка часто дышал и затравленно тряс головой.

– Я не хотел, – сказал он. – Я не виноват, меня заставили, они меня били…

– Знаю, знаю, – ответил Линус. – Если сделаешь все, как я скажу, ничего не случится.

– Я тебе не верю.

– Во что ты веришь, никого не волнует. Мне ничего не стоит сломать эту цепочку, но тогда я буду очень недоволен.

Линус продолжал играть свою роль, хотя то, что он сказал про цепочку, было ложью. Он мог лишь держать дверь открытой, но Жестянка в нынешнем состоянии едва ли способен был это вычислить.

– О чем ты хочешь поговорить? – спросил Жестянка.

– Ты меня сдал. Я хочу поговорить о том, как ты за это заплатишь. Совсем необязательно кровью. Если сейчас же откроешь дверь.

Линус недооценил Жестянку. Тот наклонил голову ближе к двери и увидел лом, дверной косяк и то, что Линусу нечего использовать в качестве рычага. Они посмотрели друг другу в глаза. Так можно стоять до посинения. Линус почувствовал руку у себя на спине и жгучую боль, когда рука выдернула у него из-за пояса пистолет.

– Открой гребаную дверь, – прошипел Хенрик и просунул дуло в щель, словно целился в открытый рот Жестянки. Линус от изумления чуть не выронил лом, но взял себя в руки и снова принял командование.

– Рано или поздно я до тебя доберусь, – сказал он. – Но тогда я буду гораздо злее. Открой сейчас , и все будет хорошо.

Несколько секунд прошли в тишине. Жестянке надо было многое обдумать. Линус и Хенрик толкались у двери, один с ломом, другой с пистолетом – в общем, ситуация некрасивая . Недовольство, о котором предупредил Линус, только нарастало. К счастью, Жестянка одумался. Дрожащими руками он снял цепочку и открыл дверь.

Жестянка сделал несколько шагов назад и теперь стоял на краю половика, покрывающего пол в прихожей. Он выглядел чудовищно. Линус знал, что Жестянка работает водителем автобуса, но в нынешнем положении ему нельзя было доверить даже самокат. Небритые и бледные пухлые щеки, редкие волосы, на лбу, словно жемчужины, выступили капли пота. Он был одет в голубую рубашку с коротким рукавом, застегнутую так небрежно, что виднелся волосатый живот, под мышками – темные пятна от пота. В правой руке Жестянка держал большой гаечный ключ, и теперь он им замахнулся.

– Ты это серьезно? – поинтересовался Линус.

– Что ты собираешься делать? – спросил Жестянка. Его глаза светились отчаянием, граничащим с безумием. Линус собирался сказать что-нибудь успокаивающее, но краем глаза снова увидел пистолет.

– Положи, или я в тебя выстрелю, – прошипел Хенрик, тоже охваченный безумием, и Линус почувствовал, как ему на щеку упала капля слюны. Он стоял между двумя психами, и это могло закончиться чем угодно.

Линус убрал с половика левую ногу, перенес вес на правую, а затем резко отвел ее назад. Половик дернулся, Жестянка приземлился на свою жирную задницу, и гаечный ключ выпал у него из рук. Линус указал на него ломом, а затем повернулся к Хенрику с протянутой рукой.

На секунду показалось, что Хенрик откажется возвращать пистолет, но затем пелена у него перед глазами рассеялась. Он заморгал, протянул пистолет и произнес: