Йон Линдквист - Икс. Место последнее [litres]

С грязными комнатами, где ее ждали еще более грязные мужики, было покончено. Новые клиенты жили в основном в особняках и оплачивали такси, она редко приглашала кого-то домой, желая избежать проблем с соседями. Анита по-прежнему находила сам секс таким же скучным, как и уборку, но теперь он оплачивался существенно лучше. Она бы с удовольствием разгадывала кроссворд или что-то вроде того, но вместо этого устраивала шоу, которое требовалось, чтобы считаться профессионалом. Восторг и радостные крики, мольбы о продолжении или «нет-нет-нет» – все в зависимости от предпочтений клиента.

За годы, проведенные на дне, один урок Анита все же извлекла, и он достался ей дорогой ценой: никогда не впускай их. В физическом смысле именно это и происходило, поэтому еще важнее было не дать им проникнуть в ее существо, скрытое под телесной оболочкой. Не разделять их горести, не делиться своими. Не рассказывать о себе ни слова правды, не давать ни одной зацепки, потянув за которую можно разрушить ее имидж. Анита придумала о себе несколько историй, в которых все от первого до последнего слова было ложью, и рассказывала их, а клиентам приходилось этим довольствоваться. Плюс секс, конечно.

Пока не появился Томми. Как часто бывает, когда речь идет о любви, Анита не могла точно сказать, что в нем ее тронуло и заставило наперекор всему открыться. Она доверяла ему и чувствовала себя с ним более цельной. Ему она рассказала о своем детстве, о том, что произошло в номере 203 и других номерах. Он слушал, не осуждая и не жалея, к тому же секс не был ему интересен.

Анита скрыла от него лишь одно важное событие в своей жизни. Откровение в парке. Для нее оно стало движущей силой, и ей не хотелось, чтобы его ставили под сомнение или низводили до простого рассказа. К тому же это все равно что унизить волшебника и заставить его раскрыть трюк: смотри, вот как это работает, вот механизм, скрывающийся за иллюзией: Анита, просто дым, зеркала и пара белых крыльев .

И если спас ее ангел, то предложить Томми съехаться точно заставил демон. В принципе, в желании близости и нормальных отношений нет ничего странного, но, когда вопрос с переездом Томми был решен, Анита начала сомневаться.

Она методично собирала себя из найденных в парке осколков, и теперь вела себя как цельный и организованный человек, но ее беспокоила прочность этой конструкции. У нее никогда не было длительных отношений, и она не знала, какие психологические испытания они таят в себе. Сам того не желая, Томми мог ее сломать, как ребенок способен беззлобно раздавить лягушку, которую кладут ему в руки. Анита любила Томми и боялась его.

К тому же эта проклятая псина с мрачной мордой и протезом, которая, казалось, видит тебя насквозь и знает, чего ты сто́ишь. Анита понимала, что это нерационально, но была убеждена: Хагге точно знает, что она из себя представляет, и это было ей отвратительно. Отвратительно, что ее раскусили. Отвратительный пес.

Вот какой была ситуация Аниты, когда она вопреки своим принципам немного выпила днем, а потом открыла дверь и впустила в свою жизнь Томми и Хагге.

– Ну вот, – сказал Томми. Он поставил Хагге на пол и потирал руки, а пес дополз до входной двери и улегся так, что нос почти касался ее.

– Ну да, – ответила Анита, и Томми обнял ее, но объятие вышло скорее формальным, чем нежным.

– Чемоданы в машине, – сказал он. – Корзина Хагге тоже. Где можно ее поставить?

В глазах Аниты промелькнула паника, и она оглядела продуманно обставленную квартиру.

– Он будет дуться, пока мы не разберемся с корзиной, – разъяснил Томми. – Ему нужно свое место.

Только в этот момент его осенила мысль, насколько абсурден весь проект. Корзина Хагге – еще полбеды, а он сам? Где он будет жить? Как люди вообще живут вместе в малогабаритных квартирах? Как сделать так, чтобы всем хватало места?

Томми охватила легкая клаустрофобия, словно стены квартиры Аниты, которая всегда казалась ему уютной, смыкались вокруг него и из-за этого становилось трудно дышать. Рептильный мозг кричал: «Беги! Беги! Беги!» , а другой, более цивилизованный мозг сублимировал импульс в беспокойное топтание на месте.

– Хочешь кофе? – спросила Анита. – Может, виски? Знаю, еще рано, но…

– И то и другое звучит отлично, – ответил Томми. – Надо только…

Мозг ящерицы победил. Хвост забился между ног, когда он открыл дверь. Хагге пулей вылетел на лестницу, барабаня протезом по бетону. Когда Томми открыл дверь на улицу, Хагге побежал к машине, многозначительно глядя на нее. Теперь домой? Да?

Томми был близок к тому, чтобы действительно сесть в машину, уехать и никогда не возвращаться. Он так скучал по своему креслу, но именно это заставило его передумать. Он поднял корзину, посадил туда Хагге и понес к двери. Пес скулил, словно его несли на убой, но не решался выпрыгнуть из корзины, которую Томми держал так высоко, как только мог. Войдя в квартиру, он поставил корзину посреди прихожей и сказал:

– Потом найдем место получше.

Он развернулся, чтобы отправиться за чемоданами, и в этот момент и Хагге, и Анита посмотрели на него взглядом, означающим: не оставляй нас наедине , но Томми это проигнорировал. Забрал чемоданы, перегнал машину на парковку и снова пошел к подъезду Аниты, стараясь не думать, а просто концентрироваться на движении. Вернувшись, Томми сел за кухонный стол с обещанным кофе и виски. Пока его не было, Анита поставила миску с водой для Хагге, и сейчас он из корзины таращился на поилку, словно в нее добавили мышьяк.

– Выпьем, – сказал Томми, – за начало совместной жизни.

– Выпьем, – ответила Анита и наконец улыбнулась.

Они пили молча, и в пространство вокруг них, казалось, просочилось умиротворение. Теперь все было как обычно. Можно обсуждать фильмы Хичкока или еще что-то, что они увидели, прочитали или подумали. Томми собирался сказать что-то о виски, но вдруг краем глаза увидел свои чемоданы: они смотрели на него по-бычьи, с пассивной агрессией.

– Моя одежда и вещи, – начал он. – Где я буду их хранить?

– Я об этом не думала.

– Не думала?

– Нет.

– А о чем ты думала?

– В смысле?

– Ты не думала, где поставить корзину Хагге, не думала, где я буду хранить свои вещи, а о чем же ты думала?

– Да я вообще не думала.

– Потому что не хочешь об этом думать? Потому что вообще не хочешь всего этого?

– Этого я не говорила.

– Нет. Но так кажется.

– Не стоит злиться.

– А что мне делать? Может, радоваться?

Повисла тишина, они выпили еще. Томми чувствовал, как пространство между ними наполняется ядовитыми газами, пока они укрываются в собственных окопах. Не на это он надеялся. Он представлял себе возвращение домой, а вместо этого угодил на войну, которой ему и так хватало в повседневной жизни.