Джонатан Симс - Тринадцать этажей [litres]

Алвита посмотрела на связанного бесчувственного Диего, и у нее на лице появилась признательная улыбка старухи Эдит.

– Он объяснил свое дело, и Эдит была тронута. Этот парень показался ей милым молодым человеком. Она пустила его к себе, и он был рядом с ней в последние дни ее жизни. Даже после того как она умерла, он остался скорбеть о ней. Эдит не позволит вам сделать ему больно, и она никак не связана этим страшным зданием, превратившим в сущий ад последние месяцы ее жизни.

Подняв нож, Алвита медленно, словно во сне, направилась к Диего.

– Макс! – Голос Тобиаса прозвучал властно, и все-таки ему не удалось полностью скрыть в нем тень паники. – Останови ее!

Издав низкое рычание, существо, которое Джейсон когда-то считал своим другом, бросилось к Алвите. Дубинка взметнулась вверх, готовая обрушиться с такой силой, что, как хорошо знал Джейсон, череп бедной женщины должен был треснуть, словно яичная скорлупа. Однако нож Макс заметил только тогда, когда тот погрузился ему в живот.

– Бу! – шепнул ему на ухо Джейсон.

Макс обернулся, и разложившимся остаткам его лица удалось изобразить удивление от того, что его предали.

– Его звали Джеймс Андрэ. Ему было шестнадцать. Это был глупый подросток, он совершил много ошибок, но он хотел делать людям добро и не заслужил того, как мы с ним поступили. Он также не является пленником.

Джейсон не мог сказать, какие сверхъестественные силы включились в работу. Определенно, рана, которую он нанес ножом Максу, не была смертельной, но у него на глазах свирепое существо стало разваливаться на части, из него хлынул черный гной, выплеснувшийся на стол, на пол и даже на потолок, и в конечном счете остались только съежившаяся кожа и окровавленная расщепленная дубинка.

Нет. Нет, нет, нет! Этого не должно быть! Он представлял себе всё совсем не так! Без Макса все эти люди направят свои ножи против него!

– Замечательно. – Голос не выдал его тревоги. – Угроза устранена. Однако предложение денег остается в силе. Те из вас, кто хочет получить миллиард, по-прежнему могут это сделать.

Тобиас вгляделся в лица своих гостей, стараясь разгадать их намерения. Засунув чуть дрожащую руку за пазуху, он запустил приложение с «тревожной кнопкой», установленное как раз для такого случая.

Скоро сюда прибудет полиция, и нужно просто объяснить остальным, что если они уберут ножи, он сделает так, чтобы все это исчезло. Единственный человек… нет, единственное существо, которое умерло сегодня, это лишь вымысел, порожденный зданием. Каким-то образом этим людям удалось одержать над ним верх. Это явилось полной неожиданностью, однако игра велась честно. И больше сегодня никто не должен умереть.

Тобиас открыл рот, собираясь заговорить, но тут увидел, что Алвита подошла к Диего и поднесла лезвие ножа к веревкам, стягивающим его запястья. Зачем? Разумеется, она… Подождите. Что там ему говорили про символы и их силу? Про то, как души смогут воспользоваться установленными им связями, если их не пленить надлежащим образом?

– О нет! – Это были последние слова Тобиаса Фелла.

Затем Алвита перерезала веревки, освобождая всё.

Даже если бы Дамиан знал наперед, как все произойдет, а не полагался лишь на теории и предположения, он все равно не смог бы представить, что будет, когда в него неудержимым потоком хлынет весь гнев, заключенный в Баньян-Корте. Но он был готов к этому, и когда появились спешащие тени, он первым впустил их.

Теперь Дамиан отчетливо видел собственную роль в происходящем: принадлежащие Феллу компании не подпускают посторонних, в то же время требуя от своих сотрудников «повышения производительности». И вот сейчас Дамиан чувствовал, как все эти души, выгнанные на мороз острыми железными пиками, плененные в резком свете люминесцентных ламп, врываются в него. Здание, так старательно возведенное Феллом, чтобы связать, удержать, заточить в себе, теперь полностью сконцентрировалось на нем одном. Когда объятый ужасом миллиардер бросился к двери из обеденного зала, Дамиан не раздумывая захлопнул ее перед ним, заперев его вместе с накопленной за всю жизнь справедливой ненавистью.

Бедный глупец пытался позвать на помощь, отчаянно тыча пальцем в экран телефона, однако информация была не на его стороне. Главная беда высоких технологий заключается в том, что они должны общаться друг с другом. А когда из телефона Фелла раздался голос Донны, стало ясно, что у нее нет никакого желания позволить его «тревожной кнопке» общаться с кем бы то ни было.

– К сожалению, мистер Фелл, вам никто не поможет, – сказала она.

Картер издал отвратительный синтетический смешок.

Он словно безумный размахивал руками, сжимая схваченный со стола нож, готовый порезать любого, кто к нему подойдет. Виолетта напрягла свою волю, и цепи тех, кем Фелл завладел, кого поработил, обрекая на изнурительный труд без достойного вознаграждения, метнувшись вперед, опутали его, повалив на пол своим весом. Она увидела в глазах у миллиардера слезы, но время сострадания прошло.

Тобиас кричал, скулил, умолял о пощаде, предлагал деньги, власть и все остальное, что у него было. Однако в прошлом он у стольких отнял голос, заставив замолчать, когда сказанные ими слова вызывали его недовольство. Зажав ему губы ладонью, Гиллиан ощутила раскаленную добела ярость, которая опалила, сожгла мягкие ткани, и обугленная, расплавленная плоть сомкнулась, наглухо запечатывая Тобиасу рот. Но и так он пробовал кричать.

Он обладал такой властью над недвижимостью, превращая дома людей в оружие, обращенное против них самих, загоняя их в нищету или выбрасывая на улицу за какие-то несколько пенсов. И вот теперь его собственный дом восстал против него, когда Лора одной силой воли, смешанной с бесконечной яростью, расщепила половые доски. Острые обломки воткнулись Тобиасу в конечности, вылезшие из дерева гвозди безжалостно вонзились ему в спину.

Не в силах больше сдерживаться, Пенни набросилась на него с неутолимым голодом всех детей, отравленных той гадостью, которой их кормили компании Фелла. Злорадно хихикнув, подруга Анны начала своими острыми зубами вырывать клочья мяса у Тобиаса из груди. Она жестом пригласила Анну присоединиться к ней, и та, почувствовав, как вырастают и становятся острыми ее собственные зубы, выбралась из-под стола и тоже поспешила принять участие в пиршестве.

Он продавал таблетки, которые не лечили, а убивали, ему было наплевать на здоровье людей, но Алвита почувствовала, что нахлынувшие в нее души жаждут отмщения в более непосредственной форме. У нее две руки, те самые, которыми она отправляла в себя одну за другой лжетаблетки. А у Тобиаса Фелла два глаза.