Вик Джеймс - Санктуарий

У Харпер Фенн есть какая-то скрытая жизнь.

Харпер встречалась с Дэном несмотря на то, что не была им увлечена, что вроде как второстепенная деталь, но все равно любопытная.

И Беатриз дважды использовала слово, на которое я уже натыкалась в расследовании. Я вспоминаю скриншот из видео. Тот, кто его запостил, назвался «Разобла4ительшлюхиСанктуария». И там Харпер назвали «шлюхой и лгуньей. И кое-чем похуже». Джейк Болт тоже говорил о Харпер гадости, но использовал другое оскорбление.

Когда мать Беа заключает ее в объятия, а я замечаю большой смартфон девушки, брошенный там, где она сидела. Когда я в первый раз сюда заходила, он был у нее в руке.

Когда звонит телефон, я вздрагиваю с мыслью, что это мобильник Беа, и нелепо решив, что я могла включить его одним взглядом. Джулия сжимает плечо дочери и спешит ответить. Она стоит, слушая звонящего и хмыкая, словно ей хочется говорить, но она считает, что делать этого не следует.

– Понятно, – говорит она в конце концов. – Нет, просто тут некто… Да, как только смогу… ОК, пока, Бриджит.

Джулия снова подходит к нам, но не садится. Беатриз съежилась на диване, прижимая к себе подушку. Она снова взяла свой телефон, но не смотрит на него – просто держит, чтобы успокоиться.

– Это все, агент? Просто Беа очень тяжело, и теперь мне пора…

– Конечно. Это было полезно. Только еще одно, если можно, мисс Гарсия. Вы знакомы с Харпер с раннего детства. Ее мать всегда считала, что она не может колдовать?

Беатриз шмыгает носом. Глаза у нее покраснели, взгляд возмущенный. Джулия поднимает руку в успокаивающем жесте.

– Ты слышала вопрос, милая. Если ты собираешься стать юристом, тебе надо отвечать на тот вопрос, который тебе задали. Вопрос не в том, колдовала ли Харпер в тот вечер. Вопрос в том, думает ли Сара, что ее дочь умеет.

Она снова поворачивается ко мне.

– Я познакомилась с Сарой после того, как мы переехали сюда из Калифорнии. Там одна практикующая магию помогала мне с текущими проблемами со здоровьем и лечила аллергии у старших детей, так что, когда мы с Альберто переезжали, то одним из критериев было найти город с хорошей ведьмой. Мы с Сарой обнаружили, что наши дочери одного возраста, им по одиннадцать лет, и мы много о них говорили. Именно это сделало нас подругами, а не просто практиком и клиентом. Поначалу Сара рассказывала, как Харпер радуется, что станет ведьмой. На следующий год я стала членом ее ковена вместе с Эбигейл и Бриджит. Мы все знали, что ведьмовской дар проявляется после тринадцатого дня рождения – что-то вроде магического созревания. Для этого существует специальная церемония и, как правило, устраивается большой семейный праздник. А Сара не заговаривала о том, чтобы устроить такой для Харпер. И как-то вечером, когда мы все немного выпили, Эбигейл спросила, когда же он будет. Вот тут Сара сорвалась. Я никогда не видела ее в таком отчаянии, ни до того, ни после, даже когда… Ну вот: она сказала, что уже провела ритуал, и он показал, что у Харпер нет дара. Мы больше об этом не говорили. Так что вот ответ на ваш вопрос, агент: насколько я знаю, мать считает, что она не имеет способностей к магии.

– Она лжет, – заявляет Беатриз решительно. – Или Харпер лжет. Они обе лгуньи.

«Харпер Фенн шлюха и лгунья.

И кое-что похуже».

Я смотрю на них обеих – на мать и дочь. Беа уже уткнулась в свой телефон, и ее пальцы набирают текст. Пишет Джейку Болту, чтобы сообщить, что коп ему не верит?

Или, может, отправляет новый пост с разоблачительной фотографией Харпер Фенн?

Я пока еще очень далека от понимания всего этого. Одно я знаю точно: Беа Гарсия – еще один травмированный подросток, убежденный в том, что Харпер убила Дэниела Уитмена.

– Спасибо вам обеим, что уделили мне время, – говорю я.

На выходе от запаха роз я почти задыхаюсь.

Я каким-то образом проспала весь день.

После того как мы с Бриджит у нее на веранде заново пережили тот ужасный и чудесный вечер шестилетней давности, когда Дэниел упал и разбился, а Сара и мы трое снова его вернули к жизни, я чувствовала себя измученной и опустошенной. Но избавившейся от яда. Очищенной. Мы, психотерапевты, называем это целительным кризисом.

Постепенно выходя из сна, я обнаруживаю, что лежу на диване под мягким пледом. Мои туфли аккуратно поставлены рядом, а еще – стакан воды. Стенки у стакана влажные, но вода уже не холодная. Она стоит тут уже какое-то время. Солнце опустилось так низко, что светит в окно.

В моменты сильных эмоциональных стрессов организм способен просто отключаться. Горе отправляет людей в постели на целые дни, недели или даже месяцы. Я видела это у других – у моих пациентов – а теперь мягкое забытье омыло и меня. Доброта Бриджит и этот дом, так непохожий на мой собственный, помогли этому – и меня переполняет чувство благодарности.

Меня не беспокоит даже то, что этот диван – именно тот, на который мы положили Дэниела тогда, до приезда копов. Наоборот, это приносит мне странное умиротворение. Круг замкнулся. Он был здесь, а теперь я здесь, и он был частью меня и по-прежнему ею остался.

Мой любимый мальчик.

Я встаю на ноги, немного неуверенно – и еще не успеваю дойти до двери, когда в комнату заглядывает Бриджит.

– Ты встала!

Я не сопротивляюсь, когда она заводит меня на кухню и готовит суп. Черил только что вернулась и сидит за столом, стремительно переводя взгляд с кипы бумаг перед нею на Изабель, что готовит домашнее задание, которое ей передали, чтобы она не отстала от класса.

– Ну вот, – говорит Бриджит, устраиваясь рядом со мной, пока я ем, – мне звонила Сара. Она пыталась связаться с тобой. Спрашивает, можно ли ей подъехать, чтобы вы поговорили. Я сказала, что дам ей знать, если ты будешь в состоянии. Что скажешь? Мне кажется, это было бы правильно. Может, и Джулия тоже? Но, может, тебе это будет слишком…

«Слишком больно», – имеет она в виду, помня, когда мы в последний раз были здесь вместе.

Это опять замкнет круг. Собраться вчетвером и именно здесь кажется правильным. Сара, Бриджит и Джулия подарили мне бесценное дополнительное время с сыном. Хотя у меня не будет невесток, на которых можно будет жаловаться, рассказывая, что они недостаточно хорошие, или внуков, которых я могла бы обожать, эти женщины разделяют мои воспоминания о Дэниеле, и когда мы станем вспоминать о детстве наших детей, мой мальчик будет там вместе с остальными.

– Это было бы хорошо, – говорю я.

Бриджит идет звонить Саре и Джулии, а я привожу себя в порядок. В ожидании их приезда я молча сижу и обдумываю, что мне сказать. Я спрашиваю у Бриджит, нельзя ли нам снова выти на улицу, сесть вчетвером на веранде, как тем вечером.