Джек Кетчам - Девушка по соседству

– Ральфи! Сделаешь одолжение?

Вуфер осклабился, чиркнул спичкой и наклонился над раковиной. Отпрянул и поджег угол одной из свернутых газет. Потом поджег второй угол.

И отступил на шаг. Газета занялась ярким пламенем.

– Тебе всегда нравилось играть с огнем, – сказала Рут. Она повернулась к остальным и вздохнула: – Кто хочет это проделать?

– Я хочу , – сказал Эдди.

Она посмотрела на него и улыбнулась. Совсем недавно такой взгляд предназначался мне одному.

Похоже, я выбыл из числа ее любимчиков.

– Неси монтировку.

Эдди принес.

Они стали разогревать ее на огне. Стояла полная тишина.

Когда Рут решила, что железо достаточно разогрелось, она велела Эдди снять ее с огня, и мы все отправились в убежище.

Я не стану вам это рассказывать.

Я отказываюсь.

Есть что-то, с чем лучше умереть, чем рассказать об этом. Такие вещи, что лучше умереть, чем их увидеть.

Я смотрел и видел.

Прижавшись друг к другу, мы лежали в темноте.

Они убрали лампу, заперли дверь, и мы остались одни – Мег, Сьюзан и я, лежа на надувных матрасах, которые Вилли-старший припас для своей семьи.

Я услышал шаги – из гостиной в столовую и обратно. Тяжелые шаги. Донни или Вилли. И потом в доме воцарилась полная тишина.

Если не считать стонов Мег.

Когда они прижали раскаленный металл к ее телу, она лишилась чувств. Вся напряглась, а потом внезапно обмякла, словно в нее молния ударила. Но сейчас какая-то часть ее существа боролась за то, чтобы вернуться к сознанию. Я боялся думать о том, что ждет ее после пробуждения. Я не мог представить себе эту боль. Такую боль. Я даже представлять не хотел.

Нас развязали. Теперь хотя бы руки были свободны.

Я мог бы ей как-то помочь.

И попытался представить, что они сейчас делают там, наверху. О чем думают. Эдди и Дениз, должно быть, отправились ужинать домой. Рут полулежит в кресле, положив ноги на подушку. В пепельнице рядом с ней дымится сигарета, а Рут уставилась в слепой экран телевизора. Вилли жует что-то, улегшись на диване. Вуфер лежит на полу. А Донни сидит на одном из кухонных стульев и, возможно, грызет яблоко.

В духовке, наверное, разогревается какой-нибудь полуфабрикат.

Я почувствовал голод. С самого завтрака я ничего не ел.

Ужин. Я подумал об ужине.

Когда я не приходил домой к ужину, родителей это выводило из себя. Потом они начинали беспокоиться.

Мои родители обеспокоятся.

Вряд ли я раньше задумывался, что это значит.

И внезапно почувствовал такую сильную любовь к ним, что едва не расплакался.

Потом Мег снова застонала, и я ощутил, как она дрожит, лежа рядом со мной.

Я подумал о Рут и всех остальных, молча сидевших наверху. Они молчали и раздумывали о том, что же с нами делать.

То, что я был здесь, внизу, всё меняло.

После сегодняшнего они не могут мне доверять. Но, в отличие от Мег и Сьюзан, меня рано или поздно хватятся.

Придут ли отец с мамой к Чандлерам? Конечно, придут. Но когда ? Будут ли они искать меня здесь, в убежище? Я ведь не говорил им, куда направляюсь.

Глупо, Дэвид.

Еще одна ошибка. Ты знал, что здесь тебя могут ждать неприятности.

Я чувствовал, как надо мной сгущается темнота, – я сжимаюсь в комок, и темнота сжимается вокруг моего тела, ограничивая мои возможности, мой выбор. Сейчас я пусть и слегка, но ощутил то, каково было Мег, запертой в подземелье, в течение всех этих недель.

Мне почти хотелось, чтобы они снова пришли – просто чтобы снять напряжение ожидания и чувство изоляции.

И еще я понял, что в темноте ты начинаешь исчезать.

– Дэвид?

Это была Сьюзан. Она меня напугала. По-моему, она впервые обратилась ко мне – или к кому угодно еще – до того, как кто-то заговорил бы с ней.

Она говорила испуганным дрожащим шепотом. Как будто за дверью стояла Рут и подслушивала.

– Дэвид?

– Да? Ты в порядке, Сьюзан?

– В порядке, Дэвид. Ты меня ненавидишь?

– Ненавижу? Нет, конечно же, нет. С чего бы я должен…

– Должен. И Мег должна. Потому что я во всем виновата.

– Ты не виновата, Сьюзан.

– Виновата. Все это из-за меня. Без меня Мег убежала бы и не вернулась.

– Она пыталась , Сьюзан. Они ее поймали.

– Ты не понимаешь .

Даже не видя ее, я чувствовал, что она едва сдерживает слезы.

– Они поймали ее в коридоре , Дэвид.

– Что?

– Она пришла за мной. Как-то уж выбралась.

– Я ее выпустил . Я оставил дверь открытой.

– И она поднялась в мою комнату, зажала мне рот ладонью, чтобы я не шумела, и подняла меня с кровати. И понесла меня вдоль по коридору, когда Рут…

Она уже не могла сдерживаться. И расплакалась. Я протянул руку и прикоснулся к ее плечу.

– Все нормально, Сюзи. Все хорошо.

– …Когда Рут вышла из комнаты мальчиков – наверное, услышала нас – и схватила Мег за волосы, швырнула на пол, и я упала на Мег, и она сначала не могла двинуться, и потом вышел Вилли, и Донни, и Вуфер, и они начали бить ее, руками и ногами. И потом Вилли пошел на кухню, взял нож и приставил к ее горлу и сказал, что, если она шевельнется, он ей отрежет голову. Отрежет голову, он так и сказал. Потом они привели нас вниз. И еще потом сбросили мои скобы. Вот эта сломалась.

Я услышал звяканье металла.

– Потом они снова ее били, а Рут прижгла ее сигаретой, прямо… туда…

Она придвинулась ближе, и я обнимал ее, пока она рыдала, уткнувшись в мое плечо.

– Не понимаю, – сказал я. – Она собиралась за тобой вернуться. Мы должны были что-нибудь придумать. Но почему сейчас ? Почему она хотела забрать тебя? Почему старалась забрать тебя с собой?

Она вытерла слезы и шмыгнула носом.

– Думаю, потому что Рут… – сказала она. – Рут… трогала меня. Внизу… вот здесь… И один раз у меня пошла кровь. А Мег… Я рассказала Мег… и она просто вышла из себя и сказала Рут, что знает обо всем, и Рут снова ее избила, сильно избила, лопаткой для угля, и…

Ее голос сорвался.

– Прости меня! Я же не хотела. Ей надо было бежать! Она должна была бежать! Я не хотела, чтобы ее били. Но я ничего не могла сделать! Ненавижу, когда она меня трогает! Я ненавижу Рут! Ненавижу ее. И ведь я сама рассказала Мег… рассказала ей о том, что делает Рут, и из-за этого ее поймали. И все это случилось из-за меня. Из-за меня, Дэвид. Из-за меня !

Я обнимал ее, баюкая как младенца, она была невероятно хрупкой.

– Ш-ш-ш… Успокойся. Все будет… хорошо.

Я подумал о том, как Рут ее трогала. Представил это. Больную, слабенькую и беззащитную девочку, неспособную сопротивляться, пытала женщина с пустыми глазами, мерцавшими, словно поверхность бурного ручья. Ну я тут же отогнал эту мысль прочь.

Спустя какое-то время она успокоилась.