Джек Кетчам - Девушка по соседству

– Вернуть кольцо мамы. Ты знаешь, кольцо моей мамы. Меня она слушать не станет. Ей на меня плевать. Но может… Ты мог бы попросить ее? Вернуть мне мамино колечко?

– Я его верну.

– Обещаешь?

– Да.

Мег отпустила мою руку.

– Спасибо, – сказала она.

Мгновенье спустя она сказала:

– А знаешь, я никогда не любила маму так, как было нужно. Разве не странно? А ты?

– Думаю, и я тоже.

Она закрыла глаза.

– Я, пожалуй, посплю.

– Конечно, – сказал я. – Отдыхай.

– Странно, – сказала она. – А боли нет. Должна бы быть. Они ведь жгли меня и жгли, а боли нет.

– Отдохни, – сказал я.

Она кивнула. И сразу же уснула. А я сидел, надеясь услышать стук офицера Дженнингса в дверь, и в голове у меня крутились строчки песни « Зеленая дверь », как раскрашенная вращающаяся карусель, снова и снова:… полночь, еще одна ночь без сна, я жду и жду, когда же рассвет проскользнет под зеленую дверь, какие секреты хранишь ты, зеленая дверь?.. [28] Хит Джима Лоу 1956-го года. Занимал первую строчку в хит-парадах США и Великобритании.

И потом я тоже заснул.

Проснулся я, похоже, на рассвете.

Сьюзан трясла меня за плечо.

– Останови ее! – произнесла она испуганным шепотом. – Останови ее! Ради бога! Не позволяй ей делать это !

На мгновение мне показалось, что я дома в своей постели.

Я осмотрелся. Вспомнил.

И Мег уже не было рядом со мной.

Сердце заколотилось, глотку сдавило.

И тут я ее увидел.

Она сбросила с себя одеяло и голая сидела в углу у верстака. Длинные спутанные волосы падали ей на плечи. Спина была вся в коричневых подтеках засохшей крови. Затылок в свете лампы блестел от влаги.

Я видел, как напрягаются ее мышцы на плечах и вдоль линии позвоночника. Слышал скребущий звук.

Я встал и подошел к ней.

Она рыла.

Впивалась ногтями в бетонный пол, там, где был стык пола со стеной из шлакоблоков. Прорываясь на свободу, Мег еле слышно постанывала. Ногти ломались и кровоточили, один уже отвалился, кончики пальцев тоже были в крови, и ее кровь смешивалась с крошками бетона. Ее последний отказ сдаться. Финальный акт неповиновения. Воля, рвавшаяся из измученного тела и направленная на камень.

Камнем была сама Рут. Непреодолимым, нерушимым.

Камнем была Рут.

– Мег. Перестань. Пожалуйста, – сказал я.

Я подхватил ее под мышки и поднял. Она весила как младенец.

Тело ее казалось теплым и полным жизни.

Я снова положил ее на матрас и укрыл одеялом. Сьюзан подала мне ведро, и я обмыл кончики пальцев Мег. Вода окрасилась кровью.

Я заплакал.

Я пытался сдержаться, потому что здесь была Сьюзан, но ничего не мог с собой поделать. Слезы текли и текли, как кровь Мег по бетонному полу.

Тело ее не было теплым. Это была горячка. Не теплота, а ложь.

От нее исходил запах смерти.

Я видел ее в расширившихся зрачках Мег, в той дыре, куда проваливалось ее сознание.

Я обмывал ее пальцы.

Закончив, я уложил Сьюзан между нами, и мы лежали вместе, молча вслушиваясь в ее прерывистое дыхание, в каждый ее вдох, продлевавший ей жизнь на еще несколько секунд; мы всматривались в ее подрагивающие веки, в которых еще слабо теплилась жизнь, и когда она снова открыла глаза, мы не удивились. Мы были счастливы от того, что видели Мег, которая смотрела на нас, прежнюю Мег, ту, которая жила с нами раньше, жила вместе с нами в реальности, а не в этом горячечном кошмаре.

Губы ее шевельнулись. Она улыбнулась.

– Эй, я выкарабкаюсь, – сказала она, взяв Сьюзан за руку. – Со мной все будет в порядке.

В тусклом свете лампы, на рассвете, который для нас рассветом не был, она умерла.

Стук в дверь раздался полутора часами позже.

Я услышал, как Чандлеры встают с кроватей. Услышал мужские голоса и тяжелые незнакомые шаги, проследовавшие из гостиной в столовую – и далее на лестницу, ведшую в подвал.

Они откинули засов, открыли дверь, и в проеме появился Дженнингс вместе с моим отцом и еще одним копом по фамилии Томпсон, которого мы знали по клубу ветеранов. За ними стояли Донни, Вилли, Вуфер и Рут, даже не пытаясь бежать; они просто смотрели, как Дженнингс подошел к Мег, приподнял ей зрачки и попытался прощупать пульс, которого не было.

Отец подошел ко мне и обнял за плечи. « Боже , – сказал он, качая головой. – Слава богу, мы тебя нашли. Слава богу, мы нашли тебя ». По-моему, он впервые произнес слово «Бог», но, думаю, он действительно говорил абсолютно искренне.

Дженнингс накрыл лицо Мег одеялом, а Томпсон подошел к Сьюзан, которая содрогалась в рыданиях. С тех пор как Мег умерла, Сюзи лежала молча, а теперь облегчение и скорбь изливались из нее потоками.

Рут и вся ее семейка бесстрастно наблюдали за происходящим.

Дженнингс, которого Мег предупреждала о Рут на празднике Дня независимости, похоже, сейчас мечтал о том, чтобы кого-нибудь из них убить.

С побагровевшим лицом, едва сдерживаясь, он выстреливал в нее вопросы – и было ясно, что он предпочел бы выпустить в нее обойму из пистолета, который он нервно поглаживал. Как это произошло? Как это произошло? Как долго ее здесь держали? Кто сделал ей эту надпись на теле?

Какое-то время Рут молчала. Просто стояла на ступеньке и расчесывала язвы на лице. И потом сказала:

– Мне нужен адвокат.

Дженнингс словно не слышал ее. Он продолжал задавать вопросы, но она твердила: «Мне нужен адвокат», словно готовилась прибегнуть к Пятой поправке [29] Поправка к Конституции США, позволяющая обвиняемому не давать показаний, могущих усугубить его положение. .

Дженнингс свирепел все больше. Но это было бесполезно. Я бы мог ему объяснить.

Рут была камнем.

И, следуя примеру матери, ее дети были такими же.

Но я таким не был. Я сделал глубокий вдох и постарался не думать о том, что рядом стоит мой отец.

– Я расскажу вам все, что вам нужно знать, – сказал я. – И я, и Сьюзан.

– Ты все это видел?

– Почти все, – сказал я.

– Некоторые раны были нанесены недели назад. Ты и это видел?

– Кое-что видел. Достаточно.

– Ты видел это?

– Да.

Его глаза сузились.

– Ты здесь пленник или тюремщик, парень? – спросил он.

Я повернулся к отцу:

– Я ни разу не причинил ей боль, папа. Ни разу. Честно.

– Но ты ни в чем ей и не помог, – сказал Дженнингс.

Это было то, что я твердил себе всю ночь.

Но голос Дженнингса сжал эти слова в комок и швырнул мне в лицо. На мгновение я задохнулся.

Есть «правильно» и есть правда , подумал я.

– Нет, – сказал я. – Не помог.

– Ты пытался, – возразила Сьюзан, не перестававшая плакать.

– Он вправду пытался? – спросил Томпсон.

Сьюзан кивнула.

Дженнингс задержал на мне взгляд, но потом тоже кивнул.