Дэн Поблоки - Тебе не спрятаться [litres]

– Кто-нибудь нашел что-нибудь полезное? – осведомился Дэш.

– Солнце садится быстро, – сказала одна из Азуми.

– И нам придется проторчать здесь всю ночь? – забеспокоился Маркус.

Поппи была слишком поглощена альбомом, чтобы ответить. Перевернув еще несколько страниц, она обнаружила еще одну фотографию Сайруса: настороженно глядящий мальчик лет двенадцати с копной буйных волос. Она подумала о видении сирот, о том, каким человеком вырастет этот мальчик, и о том, не отражается ли в опущенных уголках рта его будущее жестокосердие.

– Ооой, – протянул Дэш. Поппи вздрогнула и увидела, что он сидит рядом с ней и листает другой альбом. – Это ужасно.

Он развернул альбом, чтобы Поппи было видно.

Страница была заклеена вырезками из газет. Один из заголовков в местном издании 1912 года гласил: «МАМА И ДОЧЬ ПОГИБЛИ В ПОЖАРЕ, ВСПЫХНУВШЕМ В ОСОБНЯКЕ В ГУДЗОНСКОЙ ДОЛИНЕ».

Поппи вся похолодела. В горле застрял комок. Она наклонилась вперед, чтобы прочитать заметку, то и дело моргая, а текст и фотографии кружились и кружились у нее перед глазами.

Гринклиф, 1 июня. Пожар, начавшийся сегодня рано утром на верхнем этаже в Ларкспур-Хаус, стал причиной смерти двух членов семьи Колдуэлл. Фредерик Колдуэлл, глава семейства, проснулся от криков слуг, Ады Смолл и Флоренс Бланд, которые увидели дым на третьем этаже. Жена Колдуэлла, Евгения, в возрасте 32 лет, и дочь, Консолида (Конни), в возрасте 12 лет, пострадали от огня, когда пытались вынести его сына, двухлетнего Сайруса, из детской. Мисс Смолл удалось отнести ребенка в безопасное место, но мать и дочь погибли за несколько минут до того, как пожарная бригада из Гринклифа приехала в поместье. Мистер Колдуэлл, известный мастер пейзажа и портретист, был не в состоянии прокомментировать случившееся. Сейчас мальчик находится под постоянным наблюдением в новой больнице в Пикскилле, к югу от Гринклифа.

Это вторая трагедия, которая произошла в Ларкспур-Хаус за последнее время…

Конец статьи был оторван.

Маркус и обе Азуми подошли сбоку и теперь тоже читали заметку. Поппи отодвинулась от стола.

– Может быть, сироты как раз хотели, чтобы мы это узнали, – сказала она, приглаживая волосы. – Правду о том, что здесь случилось.

– А зачем им это? – спросил Маркус.

– Не знаю, – прошептала она. Но для нее самой это было очень важно! Она не могла перестать думать о том, какими были последние минуты жизни Конни. Она молча вглядывалась в мягкие черты девочки на снимке. Знала ли Конни, что ее младший брат спасется? Могла ли она вообразить, каким чудовищем он станет, когда вырастет? Она снова перелистала страницы с фотографиями Конни.

«Куда ты исчезла, Конни? – подумала она. – Мне так нужна твоя помощь…»

Поппи вздрогнула, увидев, что Конни на фотографии медленно подняла на нее глаза – она по-прежнему здесь, с Поппи! Она пытается помочь! Взгляд Конни был устремлен куда-то вверх, над плечом Поппи, как будто что-то привлекло ее внимание. Поппи быстро оглядела узкие окна, книги, шкафы, чучела лисы, кролика и рыси на верхней полке. Что она упустила? Поппи встала и шепотом спросила Конни:

– Ты хочешь, чтобы я пригляделась к ним?

Дэш проследил за ее взглядом:

– Тебе не кажется, что они гонятся друг за другом?

– Но зачем кролику гнаться за лисой? – спросила Азуми с короткой прядью.

– Незачем, – сказала Поппи. – То есть все знают, что кролики боятся хищников. Это видно по его глазам. – Она подошла поближе к кролику. – Страх попасться в лапы. Надежда на спасение. Странное противоречие, не находите?

Она взялась за круглую деревянную подставку, на которой стояло чучело кролика, и подняла его – ей не хотелось касаться облезлого меха, но любопытно было посмотреть поближе. Что-то щелкнуло, и она заметила деревянную панель, встроенную в шкаф. До этого ее прижимал кролик.

– Ого! Здесь какой-то механизм.

– Что-то вроде хитроумной ловушки? – спросила одна из Азуми.

– Осторожнее, Поппи, – предостерег Дэш.

– Не думаю, что это ловушка, – сказала Поппи, бросив взгляд на альбомы на столе. Ей кажется, или Конни улыбнулась? Поппи постаралась привести мысли в порядок и успокоиться, надеясь, что остальные не заметили, как она дрожит.

– Надежды и страхи. Хищники и жертвы, – тихо прошептала она. – Этот дом – загадка. Головоломка. Лиса, за которой гонится кролик, за которым гонится рысь , – это бессмыслица. Разве нет? Но если мы поставим сначала кролика…

Она передвинула лису на то место, где прежде стоял кролик. Снова что-то громко щелкнуло.

– И теперь надежда и страх не противоречат друг другу. Рысь гонится за лисой. Лиса гонится за кроликом. Кролик бежит!

Она поставила чучело кролика на место чучела лисы.

По комнате разнеслось дребезжание, и все в страхе оглянулись. И тут, у дальней стены, точно гигантский рот раскрылось отверстие на потолке, и вниз скользнула миниатюрная лестница.

– СРАБОТАЛО! – завопил Маркус. – Поверить не могу, правда сработало!

– Почему бы и нет? – спросила Поппи, широко улыбаясь.

Маркус поджал губы. Его пальцы жаждали вновь коснуться смычка виолончели, и он всем сердцем отчаянно желал хотя бы на секунду услышать дядину музыку, под действием которой смог бы успокоиться и привести в порядок мысли. Чем дольше он ее не слышал, тем сильнее ощущал свое одиночество.

Дэш таращился в темноту:

– Мы что, пойдем по этой лестнице?

– Из этой комнаты нет другого выхода, – сказала одна из Азуми.

– Но Дилан не…

– Мы не знаем, где сейчас Дилан, – сказала Поппи, ласково приобняв его за плечи и подтолкнув к ступенькам. Он вырвался из ее рук, и Поппи отстранилась. – Я только хотела помочь, – с болью в голосе сказала она.

– Прости, – пробормотал Дэш. – Просто я… Меня уже достаточно толкали сегодня.

Маркус держался позади, наблюдая, как Азуми с короткой прядью вслед за Дэшем и Поппи поднимается по лестнице. Вдруг вторая Азуми схватила его за руку и потянула к себе.

К его удивлению, она обвила его шею руками и залилась слезами. Он вздрагивал от ее всхлипываний, в то время как остальные уходили в дыру в потолке.

– Что случилось? – спросил он.

– Что случилось?! – Она оттолкнула его, у нее дрожали губы. – Кроме того, что появилась эта девочка и чуть меня не избила?!

– Ох, – Маркус залился краской. Общение с людьми никогда не было его сильной стороной. – Да, это очень неприятно.

– Я думала, что все делаю правильно, что мы все скоро отсюда выберемся. А теперь еще и это! Я не знаю, что делать. Все стали по-другому на меня смотреть, как будто я во всем виновата.

Она громко шмыгнула носом.