Дэн Поблоки - Тебе не спрятаться [litres]

Она поднялась и резво перепрыгнула через кучу банок, которые она, Дэш и другая Азуми выставили из шкафа на пол.

– Посмотрите на эти три.

В одной банке было нечто похожее на семена. В другой – много-много разноцветных ракушек. В третьей – голубые яичные скорлупки.

– Только в этих трех банках лежат не-мертвые предметы. А не всякая жуть. – Она поежилась, взглянув на банки у ее ног. – Эти напоминают о росте. О рождении. Они связаны с чем-то радостным.

– Технически ракушки тоже мертвые, – заметила длинноволосая Азуми.

Из-под панели в углу, откуда спустилась лестница, послышались удары, а через секунду раздался приглушенный вой. Все замерли на месте.

– Они злятся, – сказала Азуми с короткой прядью, которая сидела на корточках у шкафа. – Так что, мы будем проверять эти три или как?

При звуке ее голоса Маркус весь ощетинился.

Поппи моргнула, размышляя. Потихоньку, одну за одной, она подтолкнула банки на вырезанные на столешнице круги. Когда последняя встала на место, что-то переместилось в стене за шкафом. Послышался скрежет, как будто камень трется о камень.

– Они подошли по весу!

Шкаф разделился на две части точно посередине. За ним открылся проем в стене и лестница, поднимавшаяся к потолку.

Азуми с короткой прядью вскочила на ноги и обняла Поппи:

– Эта девочка просто гений!

Поппи сначала застеснялась, но тут же улыбнулась и обняла Азуми в ответ.

– Дилан? – позвал Дэш. – Ты там, наверху?

Поппи протиснулась в отверстие в шкафу. Когда она обернулась к остальным, Маркус увидел, как ее глаза гордо блеснули. От этого ему почему-то тоже стало неприятно.

– Идем, – сказала Поппи. – Нам нельзя терять ни минуты.

– Да мы и не собирались, – буркнул Маркус себе под нос.

Он пнул кучку бумаг на полу, а потом поставил стеклянные банки обратно в шкаф, перемешав их с остальными. Он не мог просто оставить их на столе, чтобы Особые сразу обо всем догадались. Положив найденное письмо в карман куртки, Маркус поспешил за остальными.

«ЭТО ДЭШ!» – думает Дилан. Он хочет крикнуть в ответ «Подожди меня!». Но держит язык за зубами.

Голоса сверху постепенно затихают. Но гнев Дилана так же силен, как в тот момент, когда Дел Ларкспур отчитал его и пригрозил снять с роли.

Последние несколько минут Дилан с трудом удерживался от того, чтобы выбежать обратно в коридор и спрятаться в своей гримерке, но он не хочет вновь услышать тот пронзительный голосок внутри своей головы. А если он снова разозлит режиссера, пройдет еще немало времени, прежде чем они с Дэшем смогут увидеться.

Его напарники устроили в комнате сущий бедлам. Кошка, кролик и медведь. Они опрокинули стулья и подтащили стол туда, где лестница втянулась в потолок. Но Дилан молчит. Дел приказал ему следовать за остальными. Кошка останавливается перед книжной полкой. На полу лежат три чучела животных. Лиса. Рысь. Кролик.

К своему удивлению, Дилан видит, как кролик едва заметно корчится, из его рта послышалось тихое сопение. Кошка нагибается, поднимает его и подносит поближе к острому пластмассовому уху. Она кивает, как будто кролик нашептывает ей какие-то секреты.

Лиса и рысь начинают подрагивать и трястись. Дилан пятится, словно они могут броситься на него. Дети в масках замолчали, и он молчит тоже. Он пытается поправить маску, чтобы лучше видеть, но вдруг понимает, что не может ее сдвинуть, и от этого ему становится еще страшнее.

Куда ушли Дэш и остальные? Когда он поднимется к ним, будут ли они еще там?

Девочка в кошачьей маске встает и расставляет скорчившихся зверей на полке, так, чтобы они оказались на подставках. В углу комнаты с потолка спускается лестница. Троица детей с лицами животных поднимается наверх, но Дилан не спешит за ними.

Его снова снедает жгучее желание окликнуть брата, может быть даже предупредить его. И вдруг он опять слышит угрозу Дела: « Не разочаруй меня снова ».

« Слишком поздно », – шепчет другой голос ему в ухо.

Боль снова вспыхивает в висках, сильнее, чем прежде.

Дилан сжимает голову руками и садится на корточки. Перед глазами все плывет, а зубы стучат.

«Это все из-за маски, – думает он. – Она сидит слишком плотно».

Ему не хватает воздуха. Он хватается за маску и пытается ее стянуть, но его лицо сдвигается вместе с ней, как будто кожа приклеилась к пластмассе. Он дергает сильнее. Голову пронзает боль. Ему кажется, что он сдирает с себя кожу вместе с мышцами и костями под ней. Он пронзительно кричит, отпустив маску, и прислоняется спиной к стене, силясь вдохнуть воздуха.

Трое актеров смотрят на него с лестницы, пустые глаза глядят без всякого выражения.

– Помогите мне! – кричит он. – Кто-нибудь, пожалуйста, найдите моего брата!

Дилан поднимается и, спотыкаясь, бредет к ним. И вдруг каким-то образом он вспоминает.

Вспышка.

Они напали на нас! На меня, Дэша, Поппи, Маркуса и Азуми. В лифте. Они пытались убить нас! И в музыкальной комнате, когда мы стянули маску с Рэндольфа, Маркус отдал ему свою гармошку, и его дух смог покинуть это место…

Здесь не было никаких камер. И даже если сценарий и существует, он не имеет никакого отношения к фильму.

Но если это правда, понимает Дилан, то, значит, все, что раньше сказал ему Дел, про роль и обморок, про сценарий под названием « Встреча »… Это была ложь. Нет никакого Дела Ларкспура. И прежние видения Дилана, видения гримерной на съемках «Папы в непонятках», про ведро с водой, которое упало на него, про закоротившую лампу, к которой он потянулся, про морг, и гроб, и похороны… это была правда. Реальность.

А это значит, что Дилан на самом деле…

Агония острым лезвием пронзает череп. Он пытается шагнуть вперед, спотыкается и падает.

Вся эта боль – из-за маски клоуна , которую дал ему Дел. Маски, которую он не может снять. Дилан знает, что больше не принадлежит самому себе. Но в таком случае, это значит, что остальные дети тоже не принадлежат себе. Они лишь пешки в чужой игре.

Лезвие проворачивается, как будто кто-то раскраивает ему череп. Он умрет здесь, в этой комнате, скорчившись на полу, дрожа, точно так же, как в тот раз, когда…

Дилан бьет себя по лбу, снова и снова, до тех пор, пока гадкие мысли не рассеиваются, прячась в темных закоулках его мозга.

ПОППИ ПОМОГЛА ДЭШУ подняться наверх лестницы. Последним добравшись до третьего этажа, он остановился и стряхнул пыль с одежды.

Снизу послышался скрежет. Шкаф закрылся, отрезав путь назад.

Новая комната была еще более мрачной, чем предыдущая.

Стены и окна были выкрашены черной краской, и свет исходил только от нескольких зажженных белых свечей.