Татьяна Корсакова - Шепот гремучей лощины [СИ litres]

– Нет. – Соня посмотрела на него с легким удивлением. – Это Ефим, шофер из города. Ты его не знаешь, а Сева знает. Он был из подполья, задание у него было такое – подорвать фон Клейста с бургомистром. Сначала он хотел подложить бомбу в доме, чтобы наверняка, но тетя Шура сказала, что в доме всегда есть кто-то, кроме немцев. То мы с Таней, то ее бабушка. А Ефим он не такой, он не мог рисковать мирными людьми.

– И он подложил бомбу в машину фон Клейста, – сказал Митяй с кривой ухмылкой.

– Фон Клейст должен был лично отвезти бургомистра на вокзал в город. Когда в усадьбе начался пожар, Ефим решил, что нужно действовать и подложил взрывчатку. Чтобы эти гады не сбежали, не ушли от наказания! Я надеюсь, что они там все сдохли в этой машине: и фон Клейст, и его сестра-ведьма, и бургомистр! И я не понимаю тебя Сева! Ты же тоже всегда этого хотел! Что изменилось теперь?

Митяй знал, что изменилось. В машине фон Клейста были двое: он сам и Танька. Бургомистром закусила перед смертью старая упыриха. Или Горыныч. Плевать! Фрицев не жалко, жалко Таньку. А еще, как ни странно, блондинчика. Что у них там было с Танькой? Было ли вообще хоть что-то? Какие могут быть амуры во время войны?!

– Ты как? – Он снова посмотрел на Севу, тот молча кивнул в ответ. Молодец, держится, хоть и видно, что хочет завыть. Или начать палить из автомата. Или и то, и другое. Митяй бы именно так и поступил, если бы с его батей что-нибудь случилось.

– Держись, – сказал он шепотом, чтобы Соня не слышала. – Мы за нее отомстим всем этим гадам.

Сева снова молча кивнул, и сразу стало ясно – этот будет мстить. В будущем пускай, но сейчас его нужно отвлечь, переключить на что-то другое. Ну, хотя бы попытаться.

– Откуда ваша тетя Шура узнала про бомбу? – спросил он Соню.

– От Ефима, я же уже говорила. Ефим нас встретил за территорией усадьбы. Он специально там караулил. Тетя Шура ему сказала, что дядя Гриша… что твой отец велел нам всем уносить из усадьбы ноги.

– И Ефим пошел с вами?

– Да. У него было оружие, а у нас не было ничего. Он сказал, что поможет нам добраться до города. А заодно он хотел убедиться, что у него все получилось. Он видел, как из ворот выезжала машина фон Клейста.

– Убедился? – своим новым неживым голосом спросил Сева.

– Ну… – Соня пожала плечами. Не легкомысленно, а равнодушно. Отныне ее перестала волновать судьба какого-то фашиста. – Я уже говорила, там все горело внутри. И вообще, – она замолчала, как будто что-то вспоминая, – она не прямо на дороге горела, а в подлеске. Я еще подумала, что ее взрывом отбросило, а Ефим сказал, что взрыв тут ни при чем, что тот, кто сидел за рулем, не справился с управлением. Торопились фрицы сбежать! Так торопились, что слетели с дороги. Не важно! – Она дернула плечом. – Теперь не важно! Они наказаны. Надеюсь, что и старуха тоже. Фон Клейст бы ее не бросил, правда, Сева?

Сева ничего не ответил. Он шел вперед, и шаг его делался все быстрее и быстрее. Если не уймется, им с Соней скоро придется бежать за ним бегом.

– Он точно сдох в этой машине! – вдруг сказала Соня очень громко и очень зло. – Сдох! Иначе они бы не прислали этих… карателей! А они прислали! Понимаете?! До города мы ведь так и не дошли. На дороге выставили патрули. И лес начали прочесывать. Так сказал Ефим, он выходил вперед, в разведку. Пришлось разворачиваться.

– Вы пошли в Видово? – догадался Митяй, догоняя Севу и шагая теперь с ним в ногу. – Вы пошли в Видово и попросили помощи у кого-то из местных, да?

– У Зосимовича. Это врач.

– Я знаю, кто такой Зосимович, можешь не объяснять.

– Ну да, ты же, получается, сам местный. – Она бросила на Митяя быстрый взгляд, а потом вдруг испуганно вздрогнула, зажала ладошкой рот. Вспомнила. Про мамку его вспомнила, по всему видать. Вот и прикусила язык.

– Это же твоя мама… – Не прикусила…

– Хватит.

– А ты тот парень, который пропал. – Такую разве заставишь замолчать. – Мне тетя Шура все по пути рассказала.

– Так уж и все? – усмехнулся Митяй. – А про упырей она тебе тоже рассказала?

– Что? – на Сонином лице отразилось недоумение. Он недоумения этого легче не стало, наоборот – сделалось тошно. – Скоро сама все поймешь.

Хотелось добавить: «Когда увидишь Горыныча». Но удержался.

Он удержался, а вот Соню словно прорвало. Она вдруг расплакалась. Она брела, утирая рукавом слезы, не глядя ни по сторонам, ни себе под ноги. Еще упадет, чего доброго. Чтобы не упала, Митяй взял ее под руку. Исключительно из-за этого! С Севы сейчас помощник был никакой. Севе самому сейчас была нужна помощь, но Митяй верил, что он справится. Сам Митяй же как-то справлялся.

– А в Видово вас накрыла облава? – спросил он лишь затем, чтобы не идти в гнетущей тишине.

– Да… – Соня всхлипнула. – Зосимович хотел оставить нас в больнице, но Ефим сказал, что это опасно, и нас по всей деревне раскидал… – она снова всхлипнула. – Мы с тетей Шурой у бабушки какой-то остановились. Хорошая бабушка, только совсем глухая. Облава началась, а она даже не услышала… Тетя Шура услышала. Я уснула, а она караулила. Меня разбудила, одежду сунула в руки и выставила за дверь. Велела уходить огородами в лощину. Я ее с собой звала. – Соня уже не всхлипывала, она уже плакала в голос. – Я ее с собой… а она сказала, что догонит, что ей нужно еще кое-что сделать.

А ведь хорошая баба – эта незнакомая тетя Шура, понимала, что со старой бабкой им далеко не убежать. Соню за дверь выставила, а сама осталась со старушкой. Может, рассчитывала где-нибудь спрятаться? Да только где спрятаться в деревенском доме? В подполе, сарае да на чердаке. Все эти места фрицы обшаривают в первую очередь. А с Соней все ясно, убежала в лощину, пыталась спрятаться, отсидеться. Вот и не получилось отсидеться, нашли фрицы. Что-то подсказывало Митяю, что это те самые гады, что расстреляли его батю. Или ему просто хотелось так думать? Хотелось верить, что Горыныч покарал виновных. Впрочем, они все виновные! Не бывает безвинных фашистов!

Про то, как Соня попалась и что пережила, спрашивать он не стал из деликатности. Вместо этого спросил:

– Есть хочешь?

Она глянула на него с недоверчивой надеждой, молча кивнула.

Рюкзак с продуктами остался на поляне с батей и Горынычем, но кое-что Митяй прихватил с собой. Еще в охотничьей избушке прихватил. Научила его жизнь предусмотрительности и запасливости! Он вытащил из-за пазухи завернутую в тряпицу краюху хлеба. Между двух хлебных ломтей лежали куски сала. От тепла его тела сало подтаяло, но это ведь не важно! Главное, что оно есть и им можно поделиться вот с этой голодной девчонкой.

– Угощайся! – Митяй развернул тряпицу, протянул Соне.

Та смотрела, но не брала. Не верила своему счастью?

– Бери, говорю! – он едва ли не силой сунул хлеб ей в руку.