Глеб Кащеев - Лабрис [litres]

На центральной площади города бушевал стихийный митинг. Похоже, тут собрались почти все, включая даже жителей окрестных поселков. Мы все-таки немного опоздали: отец Дары уже сказал свое слово и стоял в стороне вместе с группой других мужчин, а на импровизированной трибуне, сложенной из пустых ящиков, выступал незнакомый мне человек в костюме, зачитывая постановление об отстранении мэра от должности и назначении досрочных выборов. Судя по всему, это был гость из столицы, потому что говорил он по-казенному. Вроде каждое слово понятно, но составлены они были в такие конструкции, что общий смысл речи от меня большей частью ускользал.

Дара начала протискиваться к отцу. На нее сначала косо смотрели, но потом кто-то шикнул: «Это она! Пропустите девочку! Это она документы добыла!» – и толпа расступилась. Подруга обернулась, но я шепнула ей, что подойду чуть позже, и подтолкнула в сторону трибуны. Говорить ей вряд ли дадут, однако свою долю триумфа она должна получить. Пусть все видят. Это ее заслуженная минута славы. Та, в спину которой многие плевали, как грязной цыганке, в итоге спасла их город. Пусть документы добыла не она, но без нее я бы никогда ни на что не решилась, так что в конечном счете это она – герой.

Я медленно пошла с площади. Пока протискивалась сквозь толпу, изрядно озадачивая окружающих, на сцену выскочил кто-то из местных и начал истерически кричать какой-то бред про смерть детей, которая лежит на совести мэра, что умышленно покрывал оборотня в погонах.

Бедный толстячок. Всего лишь хотел себе на дачку заработать, а теперь на него повесят вообще все грехи. Правильно он сбежал. Хоть и жадный, но совсем не глупый. Понимал, к чему все шло.

Я дошла до салона гадалки, но он был закрыт. Наверное, та тоже на площади. Либо решила, что в такой день клиентов точно можно не ждать, и ушла домой. Где она жила, я как-то не удосужилась выяснить. Когда повернулась, чтобы уйти, дверь в подъезд следователя Александра распахнулась, выпуская какую-то женщину, и я, воспользовавшись неожиданной удачей, прошмыгнула внутрь.

Его тоже дома не оказалось, что можно было легко предсказать. Сейчас у него полно дел с оформлением перестрелки. Лишь бы не полез сегодня трупы вытаскивать. Тьма пока еще сидит в пещере. Завтра уже будет можно. Если и вправду этот монстр – мой, то с моим исчезновением он тоже испарится.

Прошла пару улиц и увидела одинокую фигуру мальчика, сидящего на бордюре. Подошла и опустилась на камень рядом с ним.

– Прости, что я на тебя кричала, – сказала я тихо и погладила его по голове, – но в итоге я тебя нашла. Завтра из города вызовут твою маму, и она тебя увидит. На опознании. Ты же хотел именно этого? Я нашла тебя и покажу ей.

Ладонью почувствовала, как он вздрогнул. Мальчик так ничего и не сказал, только посмотрел на меня грустными глазами и кивнул. Конечно, его еще не отпустит сегодня. Завтра или послезавтра, когда мать приедет сюда и посмотрит на труп или когда его похоронят. Так и не поняла, что именно являлось для него якорем, задержавшим в этом мире. В любом случае, я выполнила обещание. Пусть он переживет меня на пару дней, если так вообще можно сказать о подобных нам.

По пути обратно на площадь я наткнулась на ворота городского храма. В отличие от церкви в поселке, выглядел он весьма прилично. Стены были сложены из камня цвета слоновой кости. Всю площадь перед ним, включая парапет смотровой площадки, тоже отделали тем же материалом, и место получилось необычайно светлое и потрясающе красивое. С высокого обрыва за ограждением смотровой площадки открывался шикарный вид на бухту, которая с этой точки просматривалась как на ладони.

Я невольно остановилась, залюбовалась и задумалась. У меня осталось всего одно дело. Самое важное. Мне нужно найти эту самую лунную дорогу. Только вот где и как на нее попасть? Лабиринт я прошла весь, но, судя по всему, еще из него не выбралась. Может, мне нужно тоже войти в храм, молиться и ждать знака? Да только вот не знала я нужных слов, да и не было у меня веры в то, что это поможет. Такой путь годился для священника, который посвятил всего себя Богу. У меня должен быть какой-то другой.

Я повернулась к морю. Забралась и села, скрестив ноги, на высокий парапет, отделявший смотровую площадку от обрыва. Вот она, бухта, где мне было так хорошо с друзьями – и хвостатыми, и двуногими. Даже проход в бескрайнее зеленоватое море виден. Небо уже стало ясным. Солнце нехотя подползало к горам напротив, и вода искрилась россыпью золотых блесток. Где-то там сейчас играют дельфины, радуясь тому, как сверкают на солнце брызги. Они вообще были способны радоваться всему. Вокруг много рыбы – отлично, есть добыча и еда. Мало рыбы – еще лучше, есть время поиграть. Светит солнце – значит, радуга будет искриться на хвосте, поднимающем сотни капель в воздух. Идет дождь – еще лучше: свежая вода падает с неба. Только так и надо жить. Здесь и сейчас, наслаждаясь каждым моментом.

Я знала, что могу позвать их, и они услышат, но не хотела это делать прямо сейчас. С ними я попрощаюсь попозже. Закрыла глаза и впервые за все время, пока жила в этом городе, постаралась представить, чего я хочу дальше. Здесь все заканчивается. Если мне повезет, то я перейду некий порог, за которым будет что-то новое. Какое? Что я хочу получить? Мне не хотелось думать, что уже завтра превращусь в новорожденного младенца, глупо пускающего слюни и плачущего по поводу и без. Также меня совершенно не устраивала перспектива какого-нибудь рая или иного места, оторванного от Земли. Я хотела жить в этом мире и желательно сразу взрослой… ну или достаточно взрослой – такой, как сейчас.

Жить своей жизнью, не оглядываясь больше ни на кого. Любить тех, кто мне дорог, и дарить им частицу своего тепла: и матери, и сестре, и Даре, как бы далеко от нее я ни оказалась. Учиться только тому, что нравится, и двигаться туда, куда я хочу. Именно я, а не кто иной. Стать лучшим специалистом по дельфинам, вернуться сюда, на море, и всю жизнь жить на берегу. Даже вообразила на миг, что было бы круто стать русалкой, если бы они существовали в этом мире.

Я хочу жить! Я хочу каждый день вдыхать полной грудью морской воздух, пропитанный солью, свежестью и влагой. Хочу наслаждаться огненными закатами над водным простором. Хочу играть с дельфинами, писать письма друзьям, слушать музыку. Вот моя молитва! Здесь, возвышаясь над бухтой, я молюсь самой жизни. Верни меня. Верни меня насовсем, а не бесплотным призраком!

Я открыла глаза и растерянно уставилась на воду. Кажется, моя просьба насчет заката исполнилась буквально – над горизонтом оставался лишь верхний краешек огненно-красного солнца, и небо вдали уже играло цветами остывающего костра: темно-багровым, фиолетово-синим и местами даже черным.