Дмитрий Ахметшин - Комплот детей

Точно. Каждый уважающий себя мужик в трудной ситуации должен хотя бы раз напиться, чтобы усугубить её, и под громовые аплодисменты таких же, как он, вылезти из вырытой более чем наполовину собственными усилиями ямы. Игорь не был уверен, удастся ли ему выбраться, но исправно сел в сугроб под детскую горку — пить. Где-то там должна быть скамейка, но откапывать её не было никакого смысла. Снег и не думал прекращаться.

Полицейские пересели на снегоуборочный комбайн, на который установили матюгальник. Он двигался по шоссе с вальяжностью бегемота, двигая впереди себя настоящую гору снега. Запись, которую крутили через громкоговоритель, была длительностью около сорока секунд. Неведомый диктор на фоне завывания сирены призывал сохранять спокойствие, не отпускать от себя далеко детей, а также надиктовывал номера телефонов экстренных служб, большая часть которых не работала — по крайней мере, до той поры, как «Мегафон» у Игоря не перестал брать сигнал. Теперь же он молчал, как рыба, уже десять часов, и Игорь, выскочив на улицу, даже не взял с собой телефон.

Устав сидеть, он поплёлся шататься по окрестностям — просто так, без цели и без определённого смысла. На автобусной остановке торчали две фигуры. Неужели кто-то настолько наивен, чтобы ждать общественного транспорта? Игорь стоял в некотором отдалении, глядя на них и ухмыляясь, а потом, когда понял, что незнакомцы собираются, по крайней мере, проторчать здесь весь день, медленно погружая ноги в снег, принял решение приблизиться. При ближайшем рассмотрении это оказалась женщина близкого к пожилому возраста, укутанная в чёрную шаль, и паренёк, раскорячившийся на костылях, как огромный паук. Озабоченные складки на лице женщины, которые ввиду их количества и глубины сложно было назвать морщинами, контрастировали с плоским лицом подростка, и всё же было понятно, что это мать и сын. Необычным было уже то, что парень выглядел вполне нормальным… насколько может быть нормальным человек с явными, пусть и не очень бросающимися в глаза физическими отклонениями. Во всяком случае, он не торопился кидаться на первого встречного, размахивая зажатыми в руках фруктами… ну, или костылями. Лицо у него было чересчур угловатым, будто картонная маска, из-под шапки свешивались на лоб чёрные, мокрые от пота пряди. Игорь подошёл и встал рядом, не переставая ухмыляться.

— Давно ждёте?

— Порядочно, — с нотками враждебности ответила женщина. Она тряхнула рукавом — видно, хотелось посмотреть на часы на запястье. На морозе — не слишком приятное занятие. — Что случилось?

— Случилось когда? — Игорю вдруг захотелось поразглагольствовать. — Конкретно сейчас мы наблюдаем паршивую реализацию принятия правительством мер на случай че-эс.

Он сделал драматическую паузу. Женщина смотрела на него круглыми глазами. Игорь подумал, что в том, чтобы быть гонцом, приносящим большие вести, есть некоторый шарм.

— Это всё из-за снегопадов?

— Из-за снегопадов? — Игорь сплюнул себе под ноги и смотрел, как слюна медленно мутнеет на морозе. — Вы что, телевизор не смотрите?

— У меня его нет. Володе полезнее книги.

— Книги, — подтвердил подросток, и лицо его дёрнулось как будто под ударом тока.

Игорь ухмыльнулся и сделал движение с целью потрепать пацана по шапке, но остановился и отступил под градом артиллерии, которую обрушила одним лишь своим взглядом и наклоном уголков губ женщина. Тогда он сказал:

— Моя жена тоже читает эти чёртовы книги. И сына подсадила. Эти фантасты — сущие дармоеды. Наобещали нам пришельцев с бластерами, а имеем чего?

— Чего? — спросил мальчишка, глядя на мужчину наивными чистыми глазами. Он как будто не замечал алкогольных паров, на которых, как сёрфингист на гребне волны, парил Игорь.

Он внезапно растерял всю свою смелость. Смотрел на пацана, хрипло глотая воздух, после чего робко спросил:

— Читаешь?

— Читаю.

— Ясно, — Игорь снова обратился к женщине. — Так что, и с соседями не общаетесь?

Кажется, ей была не очень приятна компания незнакомца с торчащей из кармана бутылкой, но на фоне города, который вдруг посреди бела дня решил спрятаться в свою бетонную раковину (именно так он для неё выглядел), пьяненький мужик — самое обычное явление для нашей средней полосы — уже не казался таким отвратным.

— Стараемся не общаться. Во дворе эти противные дети, они постоянно дразнят Володю. Я должна всё время быть с ним. Отец-то бросил нас, когда узнал что ребёнок неполноценный, так что — у него осталась только я.

Она посмотрела на Игоря с робкой мольбой, которая просыпается, когда собственные усилия, казалось, вот-вот канувшие в пустоту, в последний момент вызывают волшебного джина. Пусть даже такой непритязательной наружности.

— Так что нам делать? Нам нужно поликлинику. Может, лучше позвать такси?

— Такси не поможет, дамочка. Теперь можете не бояться детишек во дворе, и смело отпускать вашего Володю гулять… кстати, ты себя нормально чувствуешь, парень? Не пойми неправильно, я спрашиваю потому, что ребята твоего возраста, о которых я слышал и с которыми общался за последние несколько дней, либо бросались на меня с кулаками, либо выпрыгивали из окон.

Парень почесал затылок, улыбнулся своей щенячьей улыбкой.

— Ну, несколько дней у меня болит голова. Шумит, знаете… как будто там сломалось радио. Я пью таблетки, но оно всё равно шумит. И как будто кто-то говорит что-то сквозь шум, но я не понимаю ни слова. А мне хотелось бы понять. Ведь интересно же, что говорит. Это мужской голос («это, должно быть, папаша его, — тут же вставила мать, — он в юности в церковном хоре пел, пока за пьянство не выгнали»), и очень приятный.

— Потерпи, сынок, — в голосе женщины слышалось скучное, закостеневшее участие. — Видишь, мужик, потому нам и нужно к врачу.

Женщина тряхнула сумкой, в которой, видно, у неё лежал кирпич медицинской карточки сына. Большую часть высказываний Игоря она пропустила мимо ушей, в отличие от Володи, который смотрел на него взглядом ребёнка, что наблюдает в зоопарке за кушающим морковку слоном.

Игорь вытащил из кармана бутылку, опрокинул большую часть её содержимого в себя. Коньяк был чертовски вкусным. Как свежий фруктовый плод… нет, нет, не хурма, к хурме он теперь навечно проникся отвращением. Скорее, слегка перебродивший апельсин.

— Он у вас нормальный, — сказал он, утирая губы. — Возможно, единственный нормальный на всей планете. Так что идите-ка домой, запритесь… а по дороге постарайтесь раздобыть больше еды. И чего-нибудь греющего.

Игорь отсалютовал мамаше, шутливо отдал честь подростку, и побрёл прочь, наискосок через шестиполосное шоссе, думая, что неплохо было бы раздобыть ещё выпивки. Оборачиваясь, чтобы помахать рукой своим неожиданно приятным собеседникам, он ловил непонимающий взгляд. Кажется, он представал пред взглядом мамаши этаким современным Иисусом, гуляющим по шоссе как по воде. Ох, и сложно же будет ей, поросшей корой, пустившей корни под линолеум своей тесной, холодной, тёмной квартирки!.. Но мальчишка отличный. Игорь от души надеялся, что он выкарабкается.