Алан Кранк - Кормилец

В принципе, мне было поровну, развлекал он хомяками детей или удобрял ими землю, но пока я продирался за ним сквозь заросли акации, ветка оцарапала «Скорпиону» дверь, и это меня разозлило. Мистическая история не исправила положения. Я назвал его садистом и набил ему морду. Сейчас я думаю, что причина моего плохого настроения была не только в оцарапанной двери. Возможно, тому, кто живет под землей, приелись хомяки с собаками, и через меня он намекнул Стасу, что хочет чего-нибудь повкусней.

Узкая яма была не больше полуметра шириной и походила больше на мелкую водопроводную траншею, чем на могилу. Докопав до левой туфли Наташи, Шматченко остановился и как будто прислушался.

– Чувствуешь? Никак не могу привыкнуть к этому покалыванию в мозгах. Как будто кто-то стучится в голову. А под Новый год прямо наваждение было. Песенка про маленькую елочку в ушах звучала. Я все время оборачивался, ожидая Деда Мороза. Злого такого Деда Мороза с мешком за спиной, из которого воняет гнилым мясом.

Когда глубина ямы достигла двух штыков, Шматченко отбросил лопату в сторону, обошел тело и склонился над ним. Раздался треск материи, и мне показалось, что он стаскивает с Наташи юбку. Я отвернулся, готовясь к продолжению кошмара. Для сумасшедшего, который приносит жертвы подземным жителям и хвалится, что умеет варить суп из собачьих глаз, половой акт с мертвецом должен был быть привычным делом. Но вместо ритмичных шлепков и стонов раздался звон колокольчика. Я повернулся. Шматченко стоял под деревом. Одной рукой он придерживал наклоненную сухую ветку Дерева счастья, на которой болтался бантик с погремушкой, а другой рукой, помогая зубами, привязывал к ветке оторванный от Наташиного платья клочок бирюзовой ткани.

– Тоже обязательная часть программы, – сказал он, закончив. – Не знаю, может быть, от этого ничего и не зависит, но проверять не собираюсь. Я как-то пытался посчитать количество вещей на ветках. Вышло что-то около шести тысяч. Похоже, что это второй по величине алтарь в мире после пирамиды Чолула в Мексике. Чувствуешь уровень?

Шматченко выкрутил из клетки крюк и острым концом расковырял небольшую дыру в стволе дерева. Обломком кирпича вбил в отверстие полую жердочку, подставил бутылку и примотал ее скотчем к дереву. В тот момент я был слишком сосредоточен на трупе, для того чтобы понять смысл его действий. Потом он порылся в нагрудном кармане и достал оттуда катушку толстых черных ниток с цыганской иглой.

– Прежде чем мы ее закопаем, зашей ей рот и выколи глаза.

– Да пошел ты, – ответил я.

– Ты же обещал, что будешь меня слушаться. Хочу тебя предупредить, что встреча с мертвецом – сомнительное удовольствие. А разговор с ним, особенно длинный разговор, – и того хуже. Слепая она еще долго не сможет найти тебя. Может, тебе даже посчастливится умереть, прежде чем это случится. А зашитый рот – отличная защита от мрачной болтовни, если она все же тебя отыщет. Не то что бы я сильно за тебя переживал. Просто должен ввести тебя в курс. Это что-то вроде ритуала посвящения. Здесь все держится на ритуалах. Ну, так что насчет глаз?

Я отвернулся.

– Ладно. Как хочешь. Это твой труп. Мое дело предложить.

Шматченко положил нитки обратно в карман и ударом ноги столкнул тело в яму.

– Я бы сказал «покойся с миром», но в нашем случае это вряд ли возможно, – произнес он, бросая на тело первую лопату глины.

Вдруг из носа у него потекла кровь. Два широких ручья почти одновременного обогнули губы и закапали с подбородка. Словно кто-то невидимый ударил его в лицо в ответ на глумление над трупом.

– Здесь всегда так. Оно выпивает всех без разбору. Не стоит задерживаться, если не хочешь остаться под деревом навсегда».

Слепая она еще долго не сможет найти тебя. Может, тебе даже посчастливиться умереть, прежде чем это случится. А зашитый рот – отличная защита от мрачной болтовни, если она все же тебя отыщет .

Игорь сидел на крышке унитаза. Холодный сквозняк из окна шевелил волосы. Небольшая лужица воды на кафеле – он сам купался последним и не вытер за собой пол, махровое полотенце на батарее, пластмассовый стаканчик с разноцветными зубными щетками и наполовину выдавленный тюбик «Бленд-а-Меда» – привычная обстановка успокаивала. Образ мертвой Наташи, запечатленный сознанием, терял краски и линии. И можно было снова попробовать убедить себя, что все только сон, если не смотреть в сторону перепачканного грязью окна и не замечать тяжелый фруктовый запах.

– Ты слышишь меня? – спросила Наташа – Собирайся. Он грызет себя от голода. Ты должен накормить его.

Дыхание замерло, и все вокруг исчезло: зубная паста, щетки и лужица – остался только этот голос. Соглашайся, пообещай ей, и кошмар закончится. Ты пойдешь спать и завтра, очень даже возможно, не вспомнишь об этой встрече. Сны легко забываются.

– Нет, – ответил Игорь.

Непослушный язык, как после укола новокаином, едва ворочался во рту. Он встал на ноги и подошел к полке. Глаза отыскали нужную банку. Способ применения: сто грамм гранул растворить в ванне теплой воды. Ослабевшая рука долго не могла открутить крышку.

– Не надо, – прошептал голос за стеклом.

Крышка упала на пол. Из банки дохнуло свежестью соснового бора. Полбанки соли для ванн рассыпалось по полу, когда он зачерпнул пригоршню. Два шага к окну. Свободной рукой Игорь опустил ручку вниз и потянул на себя. Она оказалась прямо перед ним. Так близко, что он мог разглядеть самые тонкие морщины и ссохшиеся поры на ее мертвой коже. Ветер шевелил клочками жидких волос на почти голом черепе. Сухие губы изогнулись в знакомой улыбке.

Я не смогу . Происходящее еще больше стало походить на сон, не столько визуальными образами, сколько ощущениями. Настолько парализующий страх случается только во сне. В завершающей сцене кошмара, перед самым пробуждением. После того, как все твои попытки спастись провалились. Он не выплыл из той бочки с нефтью, после того как то ли волосы, то ли черви залезли к нему внутрь. Захлебнулся на пути к поверхности. Застыл и начал медленно погружаться вниз.

Наташа улыбалась, читала по его глазам все, что происходило в нем, и медленно кивала . Да, так. Стой так и не двигайся. Рука потянулась вперед и вцепилась в раму, чтобы покрепче опереться. Еще немного, милый, и мы снова будем вместе.

– Нет.

Игорь размахнулся. Медленно и неуклюже, как если бы к руке со всех сторон были привязаны жгуты. Рука едва не вывернулась за спину. Если бросок будет таким же тягучим, как замах, то соль просто высыплется из его ладони под ноги.

– Отдай то, что ты должен, или он сам заберет втройне.

– Я ничего ему не должен. – Игорь вдруг почувствовал, как жгуты ослабли.