Алан Кранк - Кормилец

Марина выворачивала перед стиркой карманы вещей Игоря, но никогда не пересчитывала деньги и не разглядывала смятые чеки. Несколько раз, когда оказывался разряжен ее ноутбук, пользовалась компьютером мужа, но никогда не открывала его файлы. Другими словами, Марина не имела обыкновения совать нос не в свои дела. Не стала она делать этого и сейчас. Только перевернула обложку тетради и прочла первые три слова после даты и номера записи. «Допустим, я болен».

Запись была сделана рукой мужа. Марина прочла предложение еще раз, и слова стали почти осязаемы. Игорь прощался с жизнью. Первое, о чем она подумала, – был рак. Страх перед возможностью потерять мужа и стыд за недавнюю грубость мгновенно наполнили ее. И так же быстро отступили, когда она добежала глазами до «проблем с психикой». От проблем с психикой умирают намного реже, чем от рака.

Дальше шло описание приема в больнице. Фамилии показались ей знакомыми. Точно. Буйный старик Шматченко и козел Савченко, сбрасывающий тяжелых больных на подчиненных.

Марина выдохнула, но не закрыла тетрадь. Она перелистала страницы и отыскала конец записей – исписано было три четверти тетради. Должно быть, история доходит до наших дней. Ее насторожили два листа записей, выдавленных на бумаге непишущей авторучкой, и показалась странной манера повествования. Дневники так не пишут. Скорее книги. Она сама вела дневник до середины института и прекрасно помнила, как выглядели ее записи: пошел – пришел, получил – отдал, и никакой прямой речи. Может быть, муж решил написать книгу? Но с чего бы? На ее памяти, кроме журналов по медицине и новостных колонок, он ничего не читал.

«…Случись это сейчас, я бы вышел из кабинета. Выбежал из больницы. И больше никогда туда бы не возвращался». Это отсылка к какому-то страшному событию в будущем ей особенно не понравилась, потому что сейчас она находилась в самом центре самого страшного события в своей жизни, и меньше всего на свете она хотела, чтобы эти записи и исчезновение детей вдруг оказались каким-то образом связаны.

Вдруг внизу хлопнула входная дверь.

Марина закрыла тетрадь, положила деньги в карман, задвинула ящик и спрятала ключ.

Произошедшая трагедия обесценивала любые перепалки, и все же за завтраком они не разговаривали друг с другом.

«Снова ссоримся из-за Сережи», – подумал Игорь, отхлебывая из чашки чай.

Он сидел на противоположном краю стола от Марины и смотрел в окно. Эту чертову ветку ореха он мог бы нарисовать с закрытыми глазами, точно повторив каждый изгиб. Марина читала соболезнования в Инстаграме и время от времени писала ответы. В ее кружке плавал хвостик последнего лимона, а на ее тарелке в раковине остались следы яичницы из двух последних яиц. Игорь вспомнил, как после ссоры у реки Марина была ласкова и предупредительна за ужином, а сам он предложил помыть посуду. Теперь все стало иначе. Хотя и «иначе» тоже уже случалось. Сегодняшнее утро сильно напоминало тот день, когда Марину выписали из больницы с диагнозом «ЗБ».

Зазвонил телефон, Игорь взял трубку.

– Алло, – произнес старческий голос. – Игорь Андреевич? В субботу я не смогла попасть к вам на прием. Помните, мы договаривались встретиться?

Разговор в торговом центре теперь казался отрывком из фильма, который он смотрел лет десять назад. В нем главную роль играл человек, немного похожий на Игоря, но с другими мыслями и другими проблемами.

– Да. Меня не было в ту субботу. И в эту тоже не будет. Думаю, вам лучше поискать другого врача. Извините, но я еще не скоро смогу вернуться к работе.

– Нам обязательно нужно встретиться, Игорь Андреевич. Можно не на работе. Дело касается не только меня лично.

– Вы принимаете таблетки?

– Да.

– Подождите секунду, я сейчас дам вам номер коллеги. Он мог бы заняться вами. Шпак Алексей Витальевич. Не сбрасывайте, я посмотрю в телефоне.

Игорь был даже немного благодарен старухе за то, что она нарушила затянувшуюся молчанку с женой. Но только до тех пор, пока старуха не заговорила по существу:

– Игорь Андреевич, вы меня слышите?

– Да.

– Мне не нужен другой врач. Мне нужны вы. В регистратуре мне сказали, что у вас пропали дети. Это началось. Если вы хотите их найти, приходите.

– Что?

Игорь перевел взгляд с ветки ореха на жену. Взгляд Марины больше не скользил по экрану планшета, а замер в верхнем правом углу. Игорь отвернулся и прижал трубку плотнее к уху.

– Я знаю, что вы были на кавказском полигоне, – сказала старуха, – и знаю, что тварь, которая живет в земле под Деревом, преследует вас.

– Галина Сергеевна, сейчас мне не до ребусов.

– Вы отдали ему кровь, а взамен получили жизнь.

Он почувствовал, как на виске запульсировала жилка, а предплечье покрылось гусиной кожей.

Это просто смешно. Чего ты боишься? Худшее, что могло с тобой случиться, уже произошло.

– Я остановилась в «Уюте». Это за перекрестком Маяковского и Советской Армии. В трех кварталах от автовокзала. Бывшее общежитие литейно-механического завода. Комната двадцать восемь. Посетителей не пускают, но вы могли бы заехать за мной.

Общежитие литейно-механического находилось за мягкой границей.

– Там не припаркуешься, – соврал Игорь, – давайте лучше около Главпочтамта.

– Тогда уж лучше в парке Победы на «Черемушках». На шестой лавке от центрального входа, в четыре.

– Послушайте, если насчет детей, вернее – насчет сына вы серьезно, я могу подъехать прямо сейчас. К общежитию литейно-механического, если вы так хотите.

– Не надо. В парке Победы в четыре.

– А может…

– В парке Победы в четыре, на шестой лавке от входа.

– Хорошо, я буду.

Старуха сбросила вызов.

– Кто звонил? – спросила Марина, сделав первый шаг в сторону перемирия.

– Никто, – ответил он. – Так, пациентка.

«Просто знакомая», – мелькнуло в голове.

Доронин отправил ложку борща в рот и скривился. В защиту больничного повара главврач как-то сказал, что спартанская кухня способствует быстрейшему выздоровлению. Если под выздоровлением считать непреодолимое желание выписаться из больницы, то спору нет. Два года назад у Доронина был нормальный обед каждый день, а не эти помои из столовой. Настя отлично готовила.

Доронин отставил тарелку и отвел взгляд от компьютера. По привычке за обедом он заполнял попутную макулатуру, которой год от года становилось все больше.

М-да, Настя отлично готовила и плохо переживала безденежье. Жена была самой большой жертвой профессии. «Выбирай, я или больница», – сказала она два года назад. Доронин любил свою работу и не любил ультиматумы.

Громко зазвенел звонок двери в отделение. Кого там еще черти принесли? Все, кого он ждал, уже разошлись. Кажется, он погорячился, когда запретил медсестрам отпирать двери и разговаривать с родственниками пациентов.