Чарлз Стросс - Дженнифер Морг [litres]

БАХ.

Я вспоминаю, как дышать, и кашляю от горячего запаха горелого пороха.

Иоанна бьется в конвульсиях, барабаня пятками по полу, а вокруг ее головы лужа крови и обрывки тканей. Хватая ртом воздух, я вдруг понимаю, что пистолет всего в паре дюймов от моего виска, а рука ноет так, будто ее вывернули из сустава. Подгоняемый одновременно острым страхом и отвращением, я пружиной вскакиваю на ноги, и от этого воют все мускулы.

«Рамона?»

«Я здесь, обезьяныш».

Она задыхается – нет, она борется за каждый вдох. Жабры горят огнем, и она едва сдерживает рефлекс – полностью их расправить. Рамона плывет к вытянутой тени «Мабузе», темнеющей на фоне светлой поверхности моря примерно в двухстах метрах впереди.

«Дыши же! Меня судороги берут! Я так больше не могу».

Я начинаю пыхтеть, как большая собака, а потом медленно и осторожно опускаю пистолет. Я опять растянул мышцы, а правая рука воет волком, еще и укус на плече. Я тыкаю в него левой рукой и чуть не падаю в обморок. Смотрю на свои ногти. Кровь.

«Черт. Сколько?..»

«Если эта сучка сказала правду, у тебя осталось две или три минуты, чтобы забрать диораму и выбраться на палубу».

Я оглядываюсь, пытаясь разобраться в этом абсурде – шикарная яхта, мертвая женщина на полу… и большая диорама под стеклом. Я не смогу забрать ее целиком: весь ящик размером примерно с бильярдный стол. Охаю. Похоже, что первым результатом моей попытки запустить План «Б» стало то, что Биллингтон переполошился и приказал затопить корабль. И вариантов у меня сейчас немного.

Но. Захватить гейс-генератор. Это ядро заклятья Биллингтона, а теперь он пытается сам его уничтожить самым грубым способом из возможных. Не просто повернуть рубильник – взорвать все судно. (Почему? Потому что я поумничал и спустил с цепи тявкающих левреток информвойны.) Если я смогу поддерживать работу гейса, семантика заклятья потребует, чтобы Джеймс Бонд – или его хороший дублер – нас спас. Нужно только придумать, как мне его поддерживать, когда я буду спасаться с тонущего корабля.

В заднем кармане у меня лежит смартфон. Я тянусь за ним правой рукой и чуть не ору от боли. Потом неуклюже включаю «Трео» и направляю камеру на диораму. Когда заполняется карта памяти, мне приходится остановиться. Смотрю на дисплей – 72 км/97 %, – а потом пихаю телефон в набедренный карман.

После беглого осмотра выясняется, что в комнате нет ничего подходящего, но рядом по коридору расположена столовая. Ворвавшись туда, я нахожу то, что нужно, под грудой грязной посуды. Хватаю скатерть, жду, пока стихнет звон посуды, и ковыляю обратно в зал. Потом с размаху бью рукояткой пистолета по стеклу.

Дыши. Я перехватываю отзвук Рамоны, боли в бедрах и пояснице. Огнем горят и плечи, но она подгребает к поверхности с левого борта «Мабузе». Воздух здесь зловонный: пахнет сточной водой, разложением и сырым мясом. Я бросаю пистолет в карман, затем обеими руками беру скатерть, бросаю ее поверх разбитого стекла и диорамы, наклоняюсь вперед – дышать, не забывать дышать! – и сгребаю содержимое. Затем поднимаю с пола пластиковую коробку со знаками, которыми Иоанна дразнила Рамону. Когда я наконец завязываю углы скатерти узлом, у меня дрожат руки.

«Есть», – говорю я Рамоне.

«Тогда – беги!»

Ей не приходится повторять дважды. Я бросаюсь к двери, подхватив на ходу автомат, и бегу по коридору к двери на верхнюю палубу.

«Сюда, Боб…»

От яркого дневного света на привыкшие к сумраку глаза наворачиваются слезы. Я выхожу на палубу и подхожу к борту, затем смотрю в сторону кормы. Вдали воду прорезает белая полоска пены. Дыши. Я моргаю и смотрю глазами Рамоны из-под киля фрегата. Снизу он кажется огромным, как целый город. Беги. Я мчусь на корму, на ботдек. У подъемника за борт уходит лестница, ведущая к плавучей платформе у ватерлинии. Перепрыгивая через две ступеньки за раз, я так спешу, что чуть не падаю в воду.

«Прыгай в воду! Быстро!»

Дышать. Я вижу решетчатую платформу, тени своих ног на металле.

«Не сейчас».

Я хватаю ртом воздух, в глазах сверкают искры от гипервентиляции. Бросаю на платформу узел с диорамой и вынимаю телефон: 74 км/99 %.

«Как мы попадем на „Эксплорер“? Ни ты, ни я не сможем туда доплыть, а он к тому же движется!»

Вода пенится у носа гигантского бурового судна – это заводятся позиционные двигатели. Биллингтон не собирается сидеть совсем рядом с яхтой, которая вот-вот взорвется: даже если он не боится отдачи гейс-генератора, то уж точно опасается топливных баков.

«Нам нужно попасть туда!»

Она уже у самой поверхности.

«У меня есть план».

Дышать. Я опускаю руку в воду, когда…

Из последних сил она тянется к руке, пробившей серебристо-зеркальный потолок у нее над головой, и…

«Ой!»

Когда Рамона выныривает и хватается за руку, меня окатывает водой.

– План? Какой план? Ой-ой…

Я шатаюсь. У меня в спине какой-то позвонок подает жалобу в трех экземплярах, а потом начинает бессрочную забастовку. Рамона переворачивается на спину и обмякает. Я чувствую ее мускулы. И совсем этому не рад.

– Смотри туда, – говорю я и показываю пальцем.

Полоска пены выворачивает к нам, будто чудная ракета летит прямо над водой. В центре виднеется что-то похожее на блестящую черную сферу между четырьмя большими оранжевыми шарами.

– Это моя машина.

– Ты. Наверное. Шутишь.

– Не-а. – Я ухмыляюсь, как чокнутый, когда смарт мчится ко мне, рассекая воду внешними воздушными подушками. – Это, конечно, не БМВ и не «Aston Martin», но приезжает по первому зову.

Машина притормаживает у края платформы. Рамона устало садится и начинает снимать гидрокостюм. Кожа у нее серебристо-серая, явственно проступает чешуя: даже нескольких часов в воде хватило, чтобы запустить изменения, а между пальцами начали расти перепонки. Когда она справляется с верхним слоем, смарт выезжает на платформу и глушит двигатель.

– Кто это? – спрашивает Рамона, указывая на лобовое стекло.

– Ой, я о нем забыл. – Это Марк, бывший вышибала, а потом зомби. Он разбух и растекся по лобовому стеклу и дверце с водительской стороны. – Тебе придется помочь мне его оттуда вытащить.

– Вот поэтому я никогда не прихожу на второе свидание. Чтобы не поднималась вонь.

Я открываю дверь, и в нос мне с размаху бьет аромат, вполне сравнимый с амбре Иоанны.

– Фу.

– Это точно, обезьяныш. Он же запачкал сиденья. Думаешь, я сюда сяду?

– Про подрывные заряды мне сказала ты, кнопка зажигания заблокирована под мои биометрические данные. Сама решай.

Я беру труп за руку. К моей величайшей радости, она не отрывается. Рамона открывает противоположную дверцу и толкает тело ко мне. Я танцую тустеп с мертвецом, разворачиваю его и сбрасываю с платформы, затем хватаю узел с гейс-генератором и бросаю его в ящичек, который здесь исполняет роль багажника. Рамона морщится, пытаясь пристегнуться, и поднимает какой-то предмет.