Тим Леббон - Безмолвие [litres]

Гленн кивнул. Он не спросил: «На какой еще всякий случай?», а Хью не стал уточнять.

Гленн двинулся по центральной улице Аска, лавируя между пешеходами, запрудившими тротуары, и то и дело выскакивая на проезжую часть. Хью проводил его взглядом. «Затор вызван аварией», – подумал он, найдя в этом какое-то утешение. Не ажиотажным наплывом покупателей, охваченных паникой. Не тем, что сотням других людей пришла в голову та же мысль, что и им с Келли.

Лавируя между застывшими машинами, Хью пересек улицу, повернул у банка направо и оказался на центральной площади. Площадь бурлила, и в движениях людей, в самой атмосфере было что-то странное, и он не сразу сообразил, в чем дело. Затем увидел, и, если честно, это не должно было его встревожить. Не должно было стать неожиданностью.

Все двигались. Народу на площади было много, однако в отличие от обычного вечера пятницы, когда люди собираются группами и о чем-то беседуют, сидят за столиками перед кафе с чашками кофе, ждут на стоянке знакомых, которые подвезут их до дома, или просто проводят время, сейчас никто не стоял на месте. Все куда-то целеустремленно шли, многие по одному, некоторые парами или небольшими группами. Опустив головы. Сжимая в руках сумки.

Хью встретился взглядами с учительницей из школы Джуда. Он улыбнулся и поднял было руку, но к этому времени учительница уже отвернулась и, перейдя на противоположную сторону, завернула за кафе и скрылась в переулке.

За столиком перед кафе сидела пожилая женщина, положив обе руки на палочку, недоуменно озираясь по сторонам.

Хью пересек площадь и подошел к мясной лавке рядом с кафе. Поймав на себе взгляд пожилой женщины – он не знал, как ее зовут, но иногда видел, как она ухаживает за цветами в церковном дворе, – Хью улыбнулся. Женщина улыбнулась в ответ и приветственно подняла сморщенную руку. Хью испугался, что она подзовет его к себе, но женщина лишь проводила взглядом, как он подошел к мясной лавке.

Она оказалась закрыта. Хью не стал терять времени, гадая, в чем дело, вместо этого вернувшись в бакалейный магазин на противоположной стороне площади. Этим старым магазином на протяжении вот уже сорока лет заведовала одна и та же семья, и Хью в детстве покупал конфеты у отца нынешнего владельца. Сейчас Мэтт стоял в дверях своего заведения, скрестив руки на груди, с рассеянным выражением на лице.

– Привет, Хью, – кивнул он.

– Добрый день, Мэтт. – Владелец магазина не отступил в сторону, чтобы его пропустить. – Так как… у вас открыто?

– Уже нет, – ответил Мэтт. – Если только тебе нужны не стиральный порошок, открытки, туалетная бумага и прочее в таком духе. Еды нет. Даже корма для животных не осталось.

Хью поднял брови.

– Полностью раскуплено! – сказал Мэтт, наконец отступая в сторону. – На моей памяти такой дневной выручки еще никогда не было. Так что я собираюсь закрыться пораньше и сходить в «Утку» быстро пропустить кружку-другую, пока Маргарет не спохватится. Ты будешь там сегодня?

– Что? – спросил Хью, оглядывая пустые полки. Магазин нельзя было узнать.

– В пивной, – пояснил Мэтт.

– Нет. Нет, сегодня я туда не пойду. Спасибо, Мэтт. – Он развернулся, собираясь уходить.

– К Джиму можешь не ходить. Насколько я слышал, у него тоже шаром покати, как и у меня.

– Хорошо, – пробормотал Хью.

«Это какой-то дурдом, – подумал он. – Сумасшествие. Безумие». Но, разумеется, все это было в порядке вещей. Это же Великобритания. Если синоптики предсказывают три дюйма снега, люди бросаются в магазины и сметают с полок весь хлеб и молоко. На Рождество, когда все магазины закрываются на день, а то и на два, безумное стремление закупиться впрок становится просто смешным.

На самом деле ничего удивительного в этом не было. Они с Келли не единственные, кому пришла мысль перейти к активным действиям.

Хью снова пересек площадь и оказался рядом с пожилой женщиной перед кафе.

– Сегодня все заняты, – сказала она. – Ни у кого нет времени присесть и поболтать со мной. А вы никуда не торопитесь?

Заглянув в кафе, Хью увидел девушку за стойкой. В руке у нее был телефон, в ушах торчали наушники. Нахмурившись, девушка надула губки.

– Извините, – сказал он пожилой женщине.

Нужно возвращаться домой. Они соберут все необходимое и тронутся в путь, а еду купят по дороге. Хью было не по себе оттого, что он оставил пожилую женщину одну. По дороге он позвонил Келли, обрадовавшись тому, что услышал ее голос, и рассказал ей о том, что происходило в городе.

– Они продолжают распространяться, – сказала она.

Это было все, что он хотел узнать.

– Собирайте все, что сможете, – сказал Хью. – Я постараюсь снять наличные, после чего вернусь домой. Я встретил Гленна и пригласил его присоединиться к нам.

– Хорошая мысль, – сказала Келли, и, судя по голосу, она действительно обрадовалась. Хью опасался того, что она могла сказать. – Возвращайся скорее.

– Постараюсь. Я тебя люблю.

В банкомате денег не было, и он был закрыт до завтрашнего утра.

Даже несмотря на то что Хью вернулся на условленное место раньше времени, Гленн уже был там. Он был бледный и напуганный.

– Марк Френсис и какой-то незнакомый тип дрались в заведении Джима, – сказал Гленн. – Кажется, из-за еды.

– Дрались?

– Кулаками, ногами. Весь пол был в крови.

– Какое-то безумие, твою мать, – пробормотал Хью.

– Мне позвонила Максина, – продолжал Гленн. – Сказала, были авиакатастрофы. Разбились несколько самолетов. Она в смятении.

Хью лишь молча кивнул. Он прожил в Аске почти всю свою жизнь, но город начинал казаться ему чужим и незнакомым.

По дороге к тому месту, где друзья оставили свои машины, они шли против сплошного потока, заглядывая во все машины и видя в них дерганых, напуганных людей. Хью уже начинал тревожиться о том, что будет твориться на дорогах, ведущих на север.

– Мы можем встретиться у тебя? – спросил он. Гленн жил в просторном доме за городом, наполовину построенном собственными руками. – Наверное, тебе следует захватить Максину.

Гленн ответил не сразу.

– Когда мы говорили по телефону, она сказала, что готовит для своих подвал. Она остается.

Хью кивнул.

– Ну а ты поедешь, да? Значит, у тебя, через час?

– Да, – сказал Гленн. – Хорошо. Я найду ружья.

Мужчина в слезах. Растерянный. Обезумевший. Я еще никогда не видела человека в таком отчаянии. Меня пробирает холодная дрожь. Он в маленькой комнате, увешенной фотографиями, на стуле сложена одежда, в углу выключенный телевизор. Чувствуется, что в этой комнате жила семья, но семьи нет. Внизу экрана под логотипом круглосуточной службы новостей Би-би-си появляется бегущая строка: «Дэниел Торнсон, передача из Австрии, прямое включение Вены».