Тим Леббон - Безмолвие [litres]

Если Гленн поедет с нами, кто будет ухаживать за животными?

Папа и Гленн медленно шли по широкой дорожке к дому, возбужденно разговаривая.

– Веспы все равно убьют всех животных, – сказала я.

Мама лишь стиснула мне руку.

– Дядя Гленн! – окликнула я. Папа и Гленн остановились и обернулись. – Веспы убьют всех животных! Вы не сможете заставить их вести себя тихо. И веспы убьют всех, кто останется вместе с животными.

Папа что-то сказал, но он находился слишком далеко, и я ничего не разобрала. Я повернулась к маме.

– Брат Гленна Руди с семьей живет в Швейцарии, – сказала мама. – Он смотрит телевизор.

Огорченная, я присоединилась к Джуду, гоняющему мяч по просторной лужайке перед домом. Оглянувшись, я увидела, что Линна прислонилась к машине и смотрит вдаль на поля, и ее лицо проникнуто болью. И еще мне показалось, что дышит она тяжело.

– Линна!

– Ступай, играй, – сказала Линна и отвернулась.

Похоже, она всеми силами старалась совладать с собой, оставаясь собранной, с расправленными плечами, не желая покориться тому, что пыталось ее скрутить. Ей было больно. Случилось что-то серьезное. Я уже давно об этом догадывалась, и вот сейчас мне в сердце вонзилась еще одна острая игла страха.

Все меняется, и к худшему.

О нет, это совсем не соответствует действительности. Мы поддерживаем тесный контакт с теми, кто остается в пораженных районах. Я лично разговаривал с сотрудником нашего посольства в Кишиневе. Они забаррикадировались в здании. Они живы и здоровы. Предположение о том, что в районах, пораженных заразой, не осталось ничего живого, является непроверенными слухами. Несомненно, эти твари, эти так называемые веспы – опасные животные, но они… они не чудовища. Да, они смертельно опасны, но они слепы. Спрячьтесь, ведите себя тихо, и они просто пролетят мимо.

(Вопрос, не переданный субтитрами.)

Э… нет, у нас еще нет информации о том, чтобы какая-либо военная операция привела к существенным результатам.

(Вопрос, не переданный субтитрами.)

Вы должны понимать, что по соображениям безопасности я не могу даже в общих чертах обрисовать, какой военный ответ готовит Великобритания.

(Вопрос, не переданный субтитрами.)

Это просто беспочвенное паникерство, и в такой момент, как сейчас, тех, кто распространяет слухи об апокалипсисе, тех, кто кричит о грядущем конце света… их нужно арестовывать. И их будут арестовывать!

(Вопрос, не переданный субтитрами.)

В соответствии с Законом о противодействии терроризму. Или какому-нибудь другому. Если понадобится, я приму Закон о чрезвычайном положении. Послушайте, мы столкнулись с…

(Выкрик, не переданный субтитрами.)

Нет, о военном положении речь не идет. Мы столкнулись с очень серьезной угрозой, и мы должны сплотиться, чтобы противостоять ей. Все вместе. Великобритании приходилось иметь дело и с более суровыми испытаниями.

Заявление премьер-министра, 18.00,

пятница, 18 ноября 2016 года

В конце концов Гленн сам выключил телевизор. Он попытался дозвониться брату в Швейцарию, но связь отсутствовала. Тогда он позвонил на горячую линию оператора, однако она оказалась постоянно занята. Гленн вызывал своих родственников через интернет, но звонки по «Скайпу» остались без ответа.

Ничего не сказав, Гленн прошел через просторную кухню и спустился в подвал за ружьями. Хью успел заметить в глазах друга слезы, но ничего не сказал. Его отношения с Гленном были сложными, хотя, пожалуй, вся сложность была в нем самом. Хотя они были хорошими друзьями, Хью видел в Гленне много такого, о чем ему самому не приходилось и мечтать. Гленн находился в великолепной физической форме и занимался спортом, он умел всё делать своими руками, непринужденно и уверенно общался с женщинами и обладал таким характером, от которого в комнате становится светло. Хью в какой-то степени также обладал всем этим, но особыми успехами не мог похвастаться ни в чем. Скорее всего, Гленн ничего этого даже не замечал, что было лишь еще одним фактором, вселявшим в Хью тревогу – абсолютная самоуверенность его друга. Гленн был в ладах с собой и со своей жизнью, и хотя Хью вопреки здравому смыслу остро завидовал этому, он не мог не любить этого человека.

Хью продолжал складывать пакеты с продуктами у открытой двери.

– Быть может, их нет в живых, – промолвил стоящий у него за спиной Гленн. Он остановился в дверях погреба, с двумя ружьями в чехлах на плече. Оружие ему очень шло. Кто бы сомневался!

– В новостях про Швейцарию ничего нет, – сказал Хью, сам прекрасно сознавая, какими жалкими выглядят его слова.

– Да, – пробормотал Гленн. Он заморгал, прогоняя слезы, затем закинул ружья выше на плечо. – Да, все хорошо. Извини. Я уже в полном порядке. Идем. Убираемся отсюда к такой-то матери. – Схватив две тяжелые сумки, он боком вышел в дверь.

– Ты твердо решил? – спросил Хью.

– Максина… – вздохнул Гленн. – Господи, если бы ты видел, какие штуки она может творить… – Он рассмеялся. – Да, теперь я твердо решил. Это разумно, а Руди можно будет позвонить в дороге.

– Животные…

– Они и есть животные. И Элли права.

Хью никак не мог примириться с тем, что Гленн выращивал скотину на убой, но тот называл его лицемером и предлагал стать вегетарианцем. Хью понимал, что в его друге была сильна фермерская жилка, но сам он был продуктом эпохи потребления. Для него мясо было приготовленным продуктом в запечатанном пакете, а не животными со своими характерами, резвящимися, едящими и спящими.

– Мы скоро вернемся, – сказал Хью.

– Ты так думаешь?

Они молча загрузили «Ленд-ровер» Гленна. Келли и Линна о чем-то разговаривали, а Элли и Джуд со смехом гоняли в саду мяч. При виде этого у Хью едва не разорвалось сердце. Они же еще дети, даже Элли; ему неудержимо захотелось сгрести их в объятия и крепко прижать к груди, защищая от любых напастей.

Но именно этим он сейчас и занимался. Защищал своих детей единственным известным ему способом. И только сейчас до него дошло, как же он рад тому, что Гленн едет вместе с ними.

Просторный дом Гленна они покинули в шесть вечера. Первым ехал Хью на своей «Мазде». В другое время он рассчитывал бы неспешно добраться до цели часов за десять, с парой остановок, чтобы сходить в туалет и подкрепиться.

Но теперь о нормальной жизни можно было забыть.

– Двадцать четыре часа, – сказала Келли.

Хью оглянулся на нее. Она сидела, уставившись в телефон, и отсвет от экрана, придававший ее лицу зловещий серый оттенок, позволял увидеть, как же сильно она осунулась.

– Может быть, и того меньше, – добавила она.

– Что?

– Похоже, они распространяются быстрее. – Келли не отрывалась от телефона. Хью подавил желание взглянуть на экран, вместо этого сосредоточившись на дороге.