Тим Леббон - Безмолвие [litres]

Весп не шелохнулся. Нахмурившись, Хью взял другой камень и кинул его.

Этот камень ударил в ствол дерева чуть выше земли.

Не успел Хью и глазом моргнуть, как весп, расправив крылья, свалился вниз и вцепился зубами в кору. Хотя до животного было больше тридцати метров, его резкое движение заставило Хью вздрогнуть от неожиданности, сердце гулко заколотилось у него в груди. Весп не двигался в течение нескольких дней, но один-единственный громкий звук мгновенно оживил его.

Хью попятился назад к дому, внезапно охваченный желанием быть поближе к укрытию. Он заметил свыше двадцати веспов в поле за стеной, а четыре сидели во дворе коттеджа. Два на деревьях, два на крыше. Все они находились здесь по меньшей мере целый день. Внезапно Хью показалось, что за ним следят. И ему угрожает неминуемое разоблачение.

Еще три веспа подлетели к созданию, кусающему ствол дерева, отвечая на пронзительный призыв, который Хью не мог услышать.

Прижавшись к стене коттеджа рядом с дверью, Хью снова поднял бинокль и повел им слева направо, по деревьям, вдоль дороги и дальше в открытое поле, ведущее к холмам.

И увидел лицо.

Застыв, Хью стал всматриваться, ожидая увидеть причудливый изгиб ветки или камень, или какую-нибудь другую оптическую иллюзию, которую он принял за человека.

Но, наведя резкость, Хью увидел, как из неровности в земле появился «преподобный».

А у него за спиной стояли «притихшие».

– Бояться ничего не надо, – прошептал Хью.

Но он видел, что Элли встревожена. Она уже встречалась с этим человеком, видела своими собственными глазами, что он сотворил с собой; «преподобный» уговаривал ее присоединиться к его пастве. И то обстоятельство, что сейчас викарий был здесь, означало, что он пришел за ней. И теперь он был уже не один.

– Что будем делать? – спросила Келли. Схватив ружье, стоявшее у двери черного входа, она нянчила его в руках. Ружье выглядело неуклюжим, не к месту.

– Я схожу к нему, – сказал Хью.

– Я пойду с тобой, – решительно заявила Линна.

Джуд ничего не сказал, прижимаясь к ней, давая защиту и обретая защиту.

– Нет, – сказал Хью и тотчас же заметил выражение лица своей тещи, поджатые губы, склоненную набок голову, и понял, что в этом споре ему не победить.

– Знаю, ты думаешь, что раз я христианка, на меня воздействует весь этот суеверный вздор, но для меня это очень важно, а поскольку этот человек священник, нам с ним будет о чем поговорить.

– Я же говорил, что он с собой сделал, – настаивал Хью.

– А кто утверждает, что он неправ? – возразила Линна. – Нам удается сдерживаться и разговаривать шепотом, но, готова поспорить, временами тебе очень хочется прикрикнуть на меня.

Она слабо улыбнулась, и Хью ответил ей тем же.

– Оставайтесь на кухне, – сказал он жене и детям.

Те кивнули. Хью бросил взгляд на ружье, протянул было к нему руку, но заколебался. Он посмотрел на Линну, заранее соглашаясь с ее решением. «И как только такое произошло?» – подумал он. Однако у тещи есть вера, а этот человек священник, так что, возможно, это действительно ее епархия.

– Наверное, пока что лучше его оставить, – только и сказала Линна.

Хью открыл дверь, и Линна вышла на улицу. Он вышел следом за ней и прикрыл за собой дверь, так, что защелка не сработала. Все помнили про веспов во дворе, и Хью увидел, как его теща с опаской озирается на них. Для смертельно больного человека она держалась собранно и уверенно. Это хорошо. У Хью не было ни малейшего желания демонстрировать слабость.

Они пересекли двор, направляясь к закрытым воротам, ведущим на дорогу. «Преподобный» и его спутники двинулись им навстречу. Они избегали дороги, где можно было задеть ногой камень или споткнуться о рытвину.

«Мы должны помогать друг другу, – подумал Хью. – Объединить свои силы, следить за тем, чтобы всем было хорошо. А вот это нам совсем не нужно. Нам не нужны ни изуродованная плоть, ни страх».

Вместе с «преподобным» было шесть человек, четверо взрослых и двое детей. Одеты они были во что попало, по большей части просто кутались от дождя. У большинства на губах и подбородке виднелись подтеки крови.

С каждым шагом Хью становилось все более не по себе.

Линна подошла к воротам первая. С противоположной стороны «преподобный» приблизился к ней так, что она могла дотянуться до него рукой, а его паства рассеялась, держась в нескольких шагах позади. На таком расстоянии Хью разглядел, что оба ребенка девочки, еще совсем маленькие, возможно, сестры. Одна из них тихонько всхлипывала, другая держала ее за руку. Подбородки у обеих были в крови. Взрослых было двое мужчин и две женщины. Все были очень худыми, даже тощими, и Хью не мог себе представить, какую боль им должен доставлять процесс еды. Все они пристально смотрели куда-то, и Хью не сразу сообразил, почему их взгляды кажутся ему странными. Незнакомцы смотрели не на них с Линной, а на коттедж.

Кивнув Хью и улыбнувшись Линне, «преподобный» открыл рот, показывая свой вырванный язык. Он протянул через ворота одинокий листок бумаги.

Взяв листок, Линна мельком взглянула на него и передала его Хью.

«Девочка должна научить нас», – было написано на нем.

Хью покачал головой.

«Преподобный» сверкнул глазами. Больше он ничего не написал, хотя в левой руке у него были блокнот и карандаш. Он не улыбнулся и не нахмурился.

Линна отступила на шаг назад, но Хью не двинулся с места. Оторвав взгляд от «преподобного», он посмотрел на этих бедных изувеченных людей, которых лжесвященнику каким-то образом удалось убедить следовать за собой, а те продолжали выжидающе смотреть на коттедж.

«Всего только стена и ворота».

Должно быть, викарий рассказал «притихшим» о девочке, которая общается жестами, говорит лицом и руками, безмолвно, но с выражением.

«Если они на нас набросятся, нам останется только бежать в дом и запереть двери».

Хнычущая девочка переступила с ноги на ногу. Один из мужчин поднял руку, открыл рот и едва не прикоснулся к гнойному, кровоточащему обрубку своего языка. Мучительная боль заставила его отдернуть руку. Глаза у него вылезли из орбит, его трясло от страха. Судя по всему, началось заражение раны.

«Нам нужно проявить силу».

Достав из кармана куртки ручку, Хью сложил записку пополам и прислонился к стене. Он принялся быстро писать, то и дело оглядываясь на «преподобного» и его последователей. Викарий пристально смотрел на него. Его глаза за очками без оправы оставались бесстрастными, однако от них исходила угроза. Безумная, яростная угроза.

Хью передал ему записку.

«Мы неплохо справляемся сами. Пожалуйста, оставьте нас в покое».

Едва взглянув на записку, «преподобный» отбросил ее в сторону. И указал на дом.