Рене Ахдие - Красавица [litres]

Прежде чем они успели выдохнуть, три юные дамы повернули за угол, остановившись нос к носу с Бастьяном и Селиной. На головах у них красовались огромные синие перья, а широкие атласные пояса были расшиты бусинами в цвет радуги, их юбки же состояли из бесчисленного количества слоев полупрозрачной ткани. На груди у каждой блестели тканевые розы.

В остальных местах их бледная кожа была голой.

Бастьян засмеялся, когда дамы взвизгнули, как и испуганная от неожиданности Селина, и обогнули их с Бастьяном.

– Faites attention, – шепнул он Селине на ухо шутливым тоном.

Она глянула через плечо, готовая сострить в ответ, когда высокая фигура, ряженная в страшную маску с мехом вокруг лица, кинулась к ним, и когти из скорлупы грецких орехов чуть не оцарапали им плечи.

Селина проглотила желание закричать, отступив к Бастьяну, который успокаивающе обнял ее за талию.

Мужчина в меховой маске вскинул голову к небу. Воскликнул:

– Mefiez-vous du Rougarou! – его последнее слово обратилось в вой, а затем он начал неуклюже танцевать.

Глаза Селины округлились. Хотя ее сердце до сих пор бешено стучало, улыбка заиграла в уголках ее губ. Бастьян опять засмеялся, а затем поклонился мужчине в маске, который уже поскакал в противоположном направлении.

– Остерегайтесь… что он сказал? – Селина наклонила голову, силясь перекричать шум пиршества.

– Лугару.

Селина моргнула.

– Что такое лугару? – спросила она громко.

– Создания тьмы, которые порождают страх в сердцах детей. – Бастьян одарил ее легкой усмешкой, его глаза блеснули. – Получеловек, полуволк, обитает на болотах и в лесах, где охотится под луной на своих жертв.

Хотя он говорил с очевидным смехом, Селина не могла проигнорировать странные чувства, появившиеся у нее внутри. Что-то, не человек, напало на нее меньше получаса назад. Худший из ее ночных кошмаров внезапно стал казаться вполне реальным. Было ли это существо и правда всего лишь сказкой?

Взгляд Бастьяна смягчился, он понял, о чем она думает.

– Не беспокойся. Лугару существует только в воображении.

– И в твоем воображении кого он убивает? – осторожно поинтересовалась она.

– Плохих католиков.

Неожиданный смех сорвался с губ Селины.

– Ты же шутишь.

Он вскинул бровь.

– Удостоверься, что сдерживаешь свои обещания, данные в Великий пост. – Он наклонился ближе, и кожу у уха Селины словно ударило током, заставляя ее всю покрываться мурашками. – Или mefiez-vous du Rougarou.

Селина снова засмеялась, отталкивая его.

– Regardez! [110] Смотрите! (фр.). – скомандовал скрипучий голос рядом.

Бастьян с Селиной последовали команде, повернувшись в сторону, чтобы посмотреть.

Четыре пожилые темнокожие женщины стояли полукругом, старшая из них в центре махнула рукой Бастьяну.

– C’est un beau diable [111] Он красивый дьявол (фр.). , – провозгласила она, и остальные дамы хмыкнули в ответ. – Вы не согласны? – спросила она Селину.

Селина кивнула без тени юмора. Бастьян и правда был красивым дьяволом.

Дама протянула ему свою морщинистую руку.

– Станцуй со мной, beau diable, – приказала она Бастьяну.

Без малейших колебаний он взял ее под руку в такт фестивальной кадрили, буйствовавшей в ночи, которой подпевали барабаны и скрипки. Вскоре другие пары присоединились к ним, пока весь переулок не заполнили танцующие, обмениваясь партнерами, размахивая руками в такт друг другу, точно сплетенные воедино прутья корзины.

Селина оказалась втянутой в mêlée [112] Действие (фр.). , протискиваясь между фигурами, между мелькающими мимо нее лицами, пот выступил у нее на лбу, а подол ее розового платья вился, точно облако красной пыли под ногами.

Когда кадриль закончилась и новая мелодия тут же подхватила мотивы, Селина уже громко смеялась и хлопала в ладоши вместе с движущейся толпой. Затем она огляделась, ища глазами Бастьяна, увидев, что он наблюдает за ней со странным выражением лица.

Они уставились друг на друга, точно слившись воедино посреди улицы.

– Ты хорошо танцуешь, – сказала Селина с неуклюжей улыбкой.

– Как и ты.

Она скорчила гримасу.

– Я не уверена, что знаю движения. У меня никогда не было шанса станцевать.

– Тогда нам стоит это исправить. – Бастьян смахнул пыль со своего плеча. – И хорошо танцевать не значит знать движения. Это значит знать себя.

– Это немного банально, тебе не кажется?

Его губы изогнулись.

– Банально? Почему знать себя – это банально?

– Я имела в виду… разве мы вообще можем по-настоящему знать себя?

– Я очень надеюсь. Необходимо знать, кто ты есть, чтобы понять, кем ты хочешь стать. – Бастьян вгляделся в лицо Селины, точно ища знака, стоит ли ему продолжать. Без слов она двинулась сквозь толпу в сторону монастыря, успокаиваемая тем, что ощущает его ладонь на своей спине.

Как только они покинули шумный парад, Селина подошла ближе к Бастьяну, впервые спокойная с тех пор, как покинула ресторан «Жак», где ее основной проблемой был стыд от вынудившей ее сболтнуть лишнего Одетты. Селина едва ли не рассмеялась теперь, понимая, что это происходило меньше часа назад.

Однако все теперь не имело значения. Не особо имело значение, по крайней мере.

Ее пальцы больше не дрожали. Ее сердце больше не билось о ребра, точно о клетку. Она пока не чувствовала себя в полнейшей безопасности, но хотя бы больше не боялась.

Она ощущала благодарность.

Проходя следующей городской квартал, Селина задумалась о последних словах Бастьяна.

– Если знать, кто ты есть, необходимо, чтобы знать, кем ты хочешь стать, тогда кто же ты, Себастьян Сен-Жермен?

Он фыркнул.

– Я должен предупредить тебя, что если отвечу, то каждому из нас придется честно отвечать на вопросы.

Селина сделала паузу, раздумывая.

– Хорошо, сегодня я соглашусь. С этого момента мы говорим друг другу только правду.

– А завтра?

– Вернемся к теплой и уютной лжи.

Бастьян рассмеялся, громко и искренне.

– Что ж, хорошо. Кто я? – Он задумался. – Я… мужчина. – Что-то блеснуло в его глазах.

Селина скосила глаза в его сторону с насмешкой.

– Я сын людей из Другого мира, – продолжал он с все той же улыбкой. – Моя мать была свободной чернокожей женщиной, а мой отец был тиано. – Пауза. – Слишком короткий промежуток времени я также был… – он помрачнел, – братом. После того как потерял свою семью, я стал племянником. Мой дядя привез меня обратно в Новый Орлеан, когда мне было девять, и я жил здесь, пока меня не отправили в академию, где, если не считать неудачного стечения обстоятельств, я почти стал солдатом. – Кислая улыбка затронула его губы. – Теперь же я занимаюсь бизнесом дяди, когда он уезжает по делам. – Бастьян неопределенно дернул плечом. – Полагаю, на этом все.