Рене Ахдие - Красавица [litres]

– А почему ты думаешь, что они друг друга ненавидят?

– Откуда мне знать?

– Ткни пальцем в небо. Эта сказка стара, как мир.

– Из-за девушки? – Селина снова моргнула, сморщив нос от этой мысли.

– Все верно.

– О, – и опустила плечи.

Может быть, у той девушки как раз таки была достойная родословная. Селина медленно выдохнула. Ее не должны волновать подобные вопросы. Больше не должны.

Они повернули за угол, их шаги разносились легким эхом по выточенному мрамору. Селина почти готова была поклясться, что Одетта в одиночку тащила и свой, и ее вес на плечах с силой и пылкостью амазонки.

– Она была красивой? – Голос Селины прозвучал очень слабо. Неуверенно. Именно таким голосом задают подобные вопросы.

– Очень, – ответила Одетта легко, несмотря на свою ношу. – Пела как жаворонок и танцевала в свете солнца. – На ухо Селине она добавила: – Но не переживай, она была не столь красива, как ты.

Селина фыркнула, а потом запуталась в собственных ногах, как будто перебрала шампанского. Нелепо, как свинья в грязь, она рухнула на пол.

Грязные ругательства посыпались с губ Одетты. Она повторила их еще на двух языках, чтобы уж точно удовлетвориться. Подняв Селину на ноги, она продолжила дальше тащить подругу. Вскоре они остановились у большого лифта из блестящей желтой меди, его решетки были выкованы в виде извивающейся лозы и райских птиц, чьи перья выкрашены персидским золотом.

– Тебе не стоило, – пробормотала Селина. – Моя собственная клетка.

Одетта хихикнула. Она махнула куда-то направо, и невероятно высокий темнокожий мужчина с ярко-рыжей копной волос, собранной на затылке, и в темно-синем сюртуке и такого же цвета перчатках подошел к ним, чтобы открыть серебряный замок. Хотя он и был худым, как танцор, все равно распахнул тяжелую медную створку без труда.

Как только они вошли, Селина положила голову Одетте на плечо, ее глаза слипались, пока лифт уверенно поднимался под управлением их гибкого дворецкого.

– В списке тех, кто имеет доступ сюда, очень мало людей, – сказала Одетта. – Этот лифт доставляет лишь в одно место: на верхний этаж отеля. Пока ты проживаешь в «Дюмейне», этаж будет полностью в твоем распоряжении.

Селина задумалась над этим, хотя усталость и покрывала ее, как теплое шерстяное одеяло.

– А если убийца умеет карабкаться по стенам отеля? – Она вспомнила, как демон прокрался по стене здания, прежде чем исчезнуть вместе с ветром в ночи.

– Он умеет ломать железные решетки и взламывать замки из чистого серебра?

– Ради того, чтобы продолжить спорить, давай согласимся, что да.

– Тогда t’es foutue [122] Ты обречена (фр.). , – тихо выругалась Одетта. – Как и все мы.

Селина негромко рассмеялась, но ее глаза все равно смыкались.

– Merci, Одетта.

– Pas du tout, mon amie [123] Не за что, друг мой (фр.). , – ответила Одетта. – Мы заботимся о своих близких.

У Селины перехватило дыхание.

– А это… существо тоже близко вам? – спросила она отрывисто.

Одетта ничего не произнесла, пока лифт не начал замедляться.

– Нет.

Однако ее долгая пауза говорила совсем об обратном.

– Ты знаешь, что это. – Глаза Селины распахнулись. – Почему ты не говоришь мне?

– Это не моя история, чтобы рассказывать.

– Пожалуйста…

Лифт замер, и худой джентльмен в темно-синем бархатном сюртуке открыл дверь одним движением, в его взгляде читалась безграничная скука.

– Больше никаких вопросов, – сказала Одетта, успокаивающе попровляя растрепавшиеся кудри Селины. Затем она встретила взгляд подруги, не моргая, точно была под гипнозом. – Я покажу тебе твою комнату, и ты будешь спать всю ночь беззаботно, как будто паришь в мягких облаках. – Печальная улыбка украсила ее кукольное лицо. – Тебе будут сниться только приятные сны, наполненные островами из безе и бокалами пенящегося шампанского. – Ее голос убаюкивал. Затягивал. Отдавался в ушах Селины, точно просачиваясь прямо под кожу.

Последним, что она помнила, был шорох медной клетки.

Из птиц, летящих на свободу.

Селина проснулась, вздрогнув, ее сердце стучало в груди. Она не понимала, где находится, и не могла сфокусировать взгляд. Ее глаза заметались по сторонам, ища что-нибудь знакомое. Силясь найти опору.

Она не помнила это место.

Затем, точно волна, разбившаяся о берег, все события прошлой ночи поглотили ее разум. Она на верхнем этаже, в номере лучшей гостиницы в городе. Медный лифт с позолоченными птицами привез ее сюда. Прежде чем уйти, Одетта убедилась, что Селина размещена с комфортом. В тепле и заботе.

Завтра они начнут подготавливать ловушку для убийцы.

Эта последняя мысль заставила Селину сесть в кровати, вздох застрял где-то в глотке, а голова еще гудела, мешая четко мыслить. Она огляделась, снова пробежав взглядом по помещению, на этот раз оценивая все вокруг.

Кремовые простыни под ее пальцами были слегка глянцевыми и гладкими, а их края обработаны аккуратной золотой вышивкой. Когда Селина провела по ним рукой, прикосновение походило на прохладную воду под ее ладонью. Будто бы они вытканы из чистого паучьего шелка. Над ее головой нависал балдахин из дамасской ткани, собранный в центре сложной филигранной эмблемой. На каждой из четырех красных деревянных колонн кровати висели бархатные портьеры цвета дорогого вина.

Селина откинула покрывало и поставила голые ступни на роскошный обюссонский ковер, кисточки по его краю блестели в свете зажженных свечей.

Бесчисленное количество картин висело на дальней стене спальни, покрывая пространство от пола до потолка, некоторые высотой больше шести метров. Некоторые были не шире ладони Селины, другие вдвое больше ее роста. Каждая была определенно выполнена рукой мастера, детально прорисованы и темные, и светлые орнаменты, точно их коллекционер ценил контраст между солнечным светом и тенью в равной степени.

Три остальные стены комнаты окружал узкий балкон, каких Селина не видела никогда в жизни. Череда полок покрывала верхнюю часть покоев, железные лестницы с намасленными колесиками терпеливо ждали, когда вернется их ученый владелец.

Высокие ароматизированные свечи мерцали по всей комнате, словно Одетта понимала, как будет беспокоиться Селина, если проснется в холодном незнакомом месте.

Она пересекла комнату, подойдя к разделенным на секции окнам, слабость поселилась в ее руках и ногах. Она долго спала. Что удивительно, учитывая весь ужас и беспокойство последнего вечера. Когда Селина отдернула тяжелые шторы, чтобы взглянуть наружу, она заметила две важные вещи: на окнах и впрямь были железные решетки, окрашенные в блестящий белый цвет; и ночь окутывала весь мир внизу. Несмотря на последний наказ Одетты спать до восхода солнца, Селина проснулась еще до рассвета, в самый темный час ночи.