Рене Ахдие - Красавица [litres]

«Добро пожаловать на битву при Карфагене».

«Ты моя».

«Смерть ведет в другой сад».

«Всего превыше: верен будь себе».

«Ты умрешь у меня на руках».

Мышца на шее Бастьяна задрожала. Он внимательно рассмотрел старую карту, пришпиленную к углу доски, и его взгляд заметил то, что до этого упускал.

Затем Бастьян выпрямился, его глаза округлились.

В записях Майкла кое-чего не хватало. Убийца сказал еще одну занимательную фразу Селине в ту ночь, когда преследовал ее по улицам Французского квартала. Бастьян заметил, что фраза отсутствует в методичных, помимо этого, заметках Майкла.

«Пойдем со мной в сердце Шартра».

Шартром назывался городок к югу от Парижа, знаменитый своим прекрасным собором, стоящим в самом сердце.

Улица Шартр проходила прямо по центру Нового Орлеана, прямо посередине карты Майкла. А на этой улице стоял собор Сен-Луис с тремя шпилями.

Неужели демон оказался настолько наглым, что указал им путь прямо в свое убежище? Несомненно, церковь не самое привычное место для убийц, ищущих укрытия. Однако именно такая деталь соблазнила бы большинство бессмертных, кого знал Бастьян. Укрытие в божественном месте.

– Что, во имя Господа, ты тут делаешь? – раздался сердитый голос у Бастьяна за спиной.

Бастьян развернулся и увидел изворотливую фигуру своего бывшего друга.

– Прошу прощения, детектив Гримальди. – Он сумел сказать это легким тоном, несмотря на терзающий его гнев. – Я поспешу уйти.

– Черта с два ты уйдешь. Ты сломал мне дверь, подонок бесполезный. Ты и твой Богом проклятый темперамент. Когда ты начнешь учиться на своих ошибках? – Майкл уставился на него своими бесцветными глазами. – Что заставило тебя прийти в мой кабинет в такой час, разнося все, как гребаный король Франции?

– Мой здравый рассудок на миг затуманился, – сказал Бастьян беззаботным голосом, подходя к Майклу в это же время, намереваясь быстро проскользнуть мимо и уйти. – Однако он уже прояснился.

Молодой детектив схватил его за перед жилета цвета слоновой кости.

– Галиматья. Отвечай на мой чертов вопрос. Что ты здесь делаешь?

Бастьян изо всех сил старался не выйти из себя. Он не может себе позволить ударить детектива. Он не станет бить Майкла. Несколько поколений плохих генов это запрещают.

– У меня нет времени выяснять, чья струя попадет дальше. – Схватив Майкла за запястье, он вывернул его руку, освобождаясь от хватки на своем глупом костюме. – Отправь в «Жак» счет за нанесенный ущерб. – Его усмешка стала наглее. – И обязательно попробуй вишисуаз [154] Луковый суп-пюре французской кухни. , когда заглянешь в следующий раз. Ты всегда наслаждался простыми радостями жизни. – Он снова попытался уйти.

– Что-то случилось с Селиной? – Майкл встал на пути у Бастьяна, его ноздри раздувались, как будто он учуял дохлую рыбу в пруду.

Имя Селины на губах Майкла снова пробудило ярость в Бастьяне. Если он расскажет Майклу правду, сохранить все в секрете уже точно не получится. Этот идиот вызовет целый гарнизон к собору, и драгоценное время будет потеряно по вине его праведного идиотизма.

– Я понятия не имею, где может быть Селина Руссо. Разве теперь это не твоя обязанность? – Бастьян усмехнулся, в очередной раз пытаясь обойти своего друга детства. Часы на стене кабинета Майкла отсчитывали минуты. В любой момент Бастьяна может найти Бун, верный пес, натренированный его дядей. А каждая секунда сейчас важна для Селины. Так же, как она сама стала важна для Бастьяна.

Важнее собственной жизни.

Майкл оттолкнул Бастьяна обратно, его лицо пошло пятнами от негодования.

– Отвечай мне, Себастьян. Пока я не позвал…

Бастьян кинулся на Майкла. Он клялся себе, что никогда не позволит себе больше подобного, клялся много лет назад. Он ударил молодого детектива, что было прямым ослушанием указаний дяди. Чтобы Сен-Жермен ударил Гримальди…

Его кулак разбил Майклу переносицу, и кровь брызнула из носа. С губ детектива сорвался разъяренный вой, и снизу к ним поспешили шаги.

– Заруби себе на носу, Майкл, – прошипел Бастьян сквозь стиснутые зубы, – никогда не стой на моем пути. – С этими словами он вышел из кабинета, ощущая, как сердце бешено стучит в его груди.

Теперь все потеряно.

Себастьян Сен-Жермен только что положил конец перемирию с Братством.

Селина пришла в себя, поняв, что лежит на боку, ее щека упирается в холодный каменный пол.

Зловонный запах ударил ей в нос, в висках стучало в такт медленно бьющемуся сердцу. Селина с трудом сумела сфокусировать зрение, перед глазами все то и дело расплывалось, как будто она перебрала с шампанским. Облизав пересохшие губы, Селина попыталась поднять гоову.

Возглас сорвался с ее губ. Боль пронзила правую руку, что-то теплое и мокрое текло по ключице, промачивая черную блузу. Рана на шее была еще свежей, а значит, прошло не так много времени с того момента, как на нее напали на террасе. Резкий запах крови вился в воздухе, смешиваясь с ароматом… ладана?

Селина еще раз попыталась подняться, но оказалась слаба. Слишком слаба.

Что ж, по крайней мере, убийца оставил ее в живых. Наверное, ей полагается быть за это благодарной. В какой-то миг она была уверена, что ее последним вздохом на земле станет тот, что она сделала на балконе.

Скрипя зубами от боли, Селина приказала себе сесть, но попытка опять провалилась. Ее руки оказались связаны за спиной, а ноги перевязаны у лодыжек, веревки казались тяжелыми, словно железные гири. Локтем Селина потянулась, чтобы убедиться, что серебряный кинжал Бастьяна все еще спрятан в складках ее юбки. Когда она ощутила знакомую тяжесть лезвия у правого бедра, то позволила себе вновь уронить голову на гладкую каменную поверхность, потратив все силы на такое простое движение.

Ее взгляд устремился на украшенный фресками потолок наверху, когда она мысленно досчитала до трех. Затем Селина подтянула колени к груди, на лбу у нее выступил пот, а ее юбка из тафты зашуршала в тишине. С неимоверными усилиями ей удалось вытащить завязанные руки из-за спины, частично разорвать веревку и освободить одну руку в процессе. Она выдохнула, моргая, чтобы смахнуть с глаз горячие слезы боли, прежде чем оглядеться по сторонам.

Слева от нее тянулся знакомый пол из черно-белого камня, выложенного диагоналями. Ряды деревянных скамеек подсвечивали длинные свечи.

Селина закашлялась, горький смех вырвался у нее из груди. Ее прежние догадки оказались верны. Она лежала на алтаре собора Сен-Луис, в самом сердце Шартра. Если бы страх не поглощал ее, она бы засмеяла своего обидчика за такую театральность. Опять закашлявшись, Селина перевернулась на бок и упала с каменной поверхности, ее зубы стукнули, когда тело рухнуло на гранитный пол с раздавшимся эхом ударом. Боль вонзилась в бок, словно осколки, словно тысяча крошечных иголочек, впившихся в кожу.