Рене Ахдие - Красавица [litres]

Пальцы Селины достали до рукоятки серебряного кинжала.

До того, как кто-либо успел шелохнуться, Найджел поднял Селину с земли с легкостью пера. Затем он вонзил зубы в ее шею. Ужас всецело завладел Селиной, боль была почти невыносимой, когда она попыталась содрать его рыжие волосы прямо с черепа, но ее пальцы словно вонзались в каменную стену.

– Достаточно! – приказал Бастьян. Впервые Селина заметила страх в его голосе. – Отпусти ее, и я опущу револьвер.

Найджел облизал губы, прежде чем ответить.

– Ты первый.

Бастьян ничего не сказал. Он щелкнул предохранителем на револьвере, но не опустил оружие.

– Сейчас же, иначе я прикончу ее, – пригрозил Найджел. – Мне это несложно. В ней осталось так мало крови. Ее сердце стучит все медленнее с каждой минутой.

– Бастьян, – шепнула Селина, опустив плечи, надеясь, что Найджел примет ее жест за смирение. Именно такую беспомощность ожидал увидеть ее обидчик в ту ночь в ателье.

Но Селина Руссо не беспомощна. Пока она дышит, она будет бороться. Найджел не сможет уйти из церкви невредимым. Она готова поклясться перед небесами.

С неконтролируемой дрожью Селина посмотрела на Бастьяна, ее рука была на правом бедре.

– Бастьян, пожалуйста, – повторила она, как будто бы умоляя спасти его.

Бастьян вздрогнул, но все же кивнул. Давая ей понять, что понимает ее намерения.

– Похоже, мы с тобой зашли в тупик, Себастьян, – сказал Найджел. – Что ты предлагаешь делать теперь? – Он поймал бегущую по шее Селины струйку крови и облизал пальцы. – Мы, монстры, выше этого.

– Мы, люди, выше этого. – Бастьян крепче сжал свой револьвер. Затем опустил его, указав дулом в пол.

Найджел начал опускать Селину на ноги. Потерял бдительность. Она дождалась, когда кончики ее пальцев ног достигли твердой опоры. Готовясь вонзить кинжал ему в глотку, точно как и говорил ей Бастьян, когда подарил оружие. Все это время Селина продолжала дрожать, как будто страх поселился в каждой ее косточке. Как будто она и впрямь была ничтожной маленькой овечкой, которой считал ее Найджел все это время.

Однако она не овечка. Она львица.

Бастьян положил на пол свой револьвер. Выпрямился в то же время, когда Найджел отпустил Селину.

В следующий миг вампир с яростью кинулся вперед, его клыки были уже готовы вонзиться в глотку Бастьяна.

Селина бросилась вслед за Найджелом, сжимая кинжал в руке. Ее гнев уже переливался через край. Она ударила Найджела в шею, ударила еще раз и еще раз, шипя.

С нечеловеческим воплем вампир обернулся, темная кровь хлынула из его раны. Он отшвырнул Селину, и она упала, рухнув спиной на скамейки. От боли у нее вышибло весь воздух из легких, и что-то в ребрах хрустнуло.

Найджел пошатнулся, серебряный кинжал торчал у него из глотки. Ярость исказила черты его лица, когда он направился к Селине, кровь лилась по его телу, но руки тянулись к ней.

Ветер пронесся во тьме, звук походил на хлопающие крылья птицы. Затем что-то схватило Найджела, утащив во мрак, и вопли пораженного монстра растворились.

Селина с трудом поднялась на ноги, ей казалось, все ее тело разбито, но она все-таки пыталась найти хоть что-то помимо боли, за что можно ухватиться. Грудь сдавило незнакомое острое чувство, а в глазах все расплывалось, когда она силилась разглядеть, что происходит вокруг. Бастьян держался за мраморную колонну, прижимая руку к шее под ухом, на его лице застыло странное выражение.

В следующий миг он упал на колени.

Селина увидела, как алая кровь полилась из его шеи.

– Бастьян. – Она кинулась к нему, поймав за миг до того, как он рухнул на каменный пол. Склонившись, Селина прижала свою руку поверх его, пытаясь зажать огромную рану на его горле. Кровь лилась сквозь их пальцы, горячая и быстрая, точно река, вырвавшаяся через дамбу.

Ветер несколько раз пронесся мимо, остановившись сбоку от них. Селине не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто это. Прибыли остальные члены Львиных Чертогов, но уже было поздно.

Бастьян открыл рот, его взгляд отказывался потухать. Он попытался что-то сказать, но по губам лишь текла кровь.

– Молчи, – прижалась к нему Селина. – Все будет хорошо. Никодим скоро придет. Держись. – Она зажала его рану сильнее, так сильно, что кончики ее пальцев побелели, однако теплая кровь Бастьяна хлынула только быстрее, промачивая ей юбку.

На его губах появилась слабая улыбка. Он крепко сжал ее пальцы.

Селина видела усеянное звездами небо в его глазах.

Она видела мальчишку, который готов умереть ради нее, как и она готова убить ради него.

– Все будет хорошо, – повторила Селина, но ее голос дрожал, а слезы капали с кончика носа. – Все не может закончиться вот так. Я знаю, что не может. Ведь я еще не сказала, что начала влюбляться в тебя. – Кто-то за ее спиной тихо заплакал. – Черт возьми, не надо реветь! – воскликнула она через плечо. – Не над чем тут реветь. Все с ним будет в порядке. Мы все уйдем отсюда вместе. И я буду любить Бастьяна до тех пор, пока последняя звезда не упадет с неба. – Ее голос сорвался. – Где Никодим? – закричала она, ее слова разнеслись властным эхом. – Немедленно найдите его.

Богиня внутри ее печально улыбнулась.

Глаза Бастьяна закрылись, его рука упала на пол к ногам Селины.

Никодим Сен-Жермен стоял над умирающим телом своего племянника.

Последний выживший член его семьи. Единственная причина его существования. Все, ради чего он трудился всю свою смертную жизнь – его наследие, – истекало кровью на полу церкви у него на глазах.

Забавно. Он уничтожил сотни жизней за последние несколько веков. Столько смертей. Столько потерь…

И всегда настигает расплата. Время научило Никодима, что в этом заключается неизбежная правда.

– Пожалуйста, – умоляла Селина, слезы бежали по ее щекам, когда она прижимала голову его племянника к груди, а кровь растекалась лужей вокруг них. – Спасите его.

Тяжесть потери в душе Никодима уже начинала утихать.

– Нет, – сказал он спокойно. Сдавшись. Он уже испытывал это, когда потерял сестру Бастьяна, Эмили. После того как их родители заплатили за величайшую ошибку Никодима.

– Я отказываюсь мириться с этим! – закричала Селина. – Сделайте что-нибудь. Не дайте ему умереть.

Справа и слева от Никодима стояли его бессмертные дети. Бун рыдал, не скрывая этого. Чуть дальше Джей опустошенно уставился в пустоту, его пальцы окрасили доказательства последнего вздоха Найджела. Гнев окутывал Гортензию, и Мэделин смахнула одинокую слезинку с подбородка своей сестры. Одетта неуверенно подошла к ним, точно нарушила какой-то приказ, ее соболино-рыжие глаза широко раскрыты.

– Прекратите, – приказал Никодим. Все выпрямились, точно солдаты. – Вы не заставите меня изменить своих решений. Себастьяну всегда полагалось жить и умереть, как смертному. Ничто не стоит той цены, что требует это проклятие, – твердым голосом сказал он. – Я поклялся себе, что ни за что не обращу никого из членов своей семьи в кровожадного монстра.