Клайв Баркер - Книги крови. Запретное [сборник litres]

– Разумеется.

– Ты Анну-Марию хочешь навестить?

– Да.

– Ее нет дома.

– О, ты уверен?

– Ага.

– Что ж, возможно, ты сможешь мне помочь… – Она остановилась и повернулась лицом к ребенку; от усталости у него под глазами набрякли мешки.

– Я слышала, здесь неподалеку убили старика. Летом. Ты об этом ничего не знаешь?

– Нет.

– Совсем ничего? Ты не помнишь, чтобы кого-то убили?

– Нет, – повторил мальчик с впечатляющей категоричностью. – Я не помню.

– Ну ладно, все равно спасибо.

На этот раз, когда она возвращалась к машине, мальчик за ней не пошел. Но, выходя из двора, Хелен оглянулась и увидела, что он стоит там же, где она его оставила, и смотрит на нее будто на сумасшедшую.

К тому времени как она добралась до машины и убрала фотоаппаратуру в багажник, к ветру добавились капли дождя, и Хелен почувствовала сильное искушение забыть о словах Анны-Марии и отправиться домой, где кофе будет теплым, даже если прием таким не окажется. Но ей нужен был ответ на заданный вчера Тревором вопрос. «А ты веришь?» – спросил он, когда она пересказала ему историю. Тогда Хелен не понимала, как на это ответить, и не поняла до сих пор. Возможно (почему она это чувствовала?), терминология объективной истины была здесь бесполезна; возможно, окончательный ответ на его вопрос был на самом деле не ответом, а всего лишь очередным вопросом. Что ж, пусть так. Она должна узнать.

Раскин-корт оказался так же жалок, как и его сотоварищи, если не больше. Здесь даже костра не было. На балконе третьего этажа прятала от дождя выстиранное белье женщина; на траве в центре двора бездумно сношалась собачья пара; сука устремляла взгляд в пустое небо. Шагая по безлюдному тротуару, Хелен приосанилась; Бернадетт говорила, что решительный вид человека препятствует агрессии. Заметив двух женщин, разговаривавших в дальнем конце двора, она спешно подошла к ним, радуясь, что хоть кого-то увидела.

– Прошу прощения?

Женщины, обе средних лет, тут же замолчали и оглядели ее с ног до головы.

– Вы не можете мне помочь?

Она чувствовала, что ее оценивают и не доверяют ей; они этого не скрывали. Одна из них, с багровым лицом, сказала прямо:

– Чего тебе надо?

Хелен неожиданно почувствовала, что совсем не умеет располагать к себе людей. Что она может такого сказать этим двум женщинам, чтобы ее мотивы не показались людоедскими?

– Мне сказали… – начала она, а потом запнулась, понимая, что никакой помощи от них не получит. – Мне сказали, что неподалеку произошло убийство. Это правда?

Багроволицая женщина подняла брови, выщипанные настолько, что они были едва видны:

– Убийство?

– Ты из газеты? – спросила вторая. С годами выражение ее лица стало настолько кислым, что никакой сахар не помог бы. Маленький рот избороздили глубокие морщины; крашенные в темный цвет волосы были на полдюйма седыми возле корней.

– Нет, я не из газеты, – сказала Хелен. – Я подруга Анны-Марии, из Баттс-корта.

Это слово, «подруга», не вполне соответствовало правде, но оно, похоже, немного смягчило женщин.

– В гости приехала, да? – спросила багроволицая.

– Что-то вроде того…

– Все тепло пропустила…

– Анна-Мария рассказывала, что здесь летом кого-то убили. Мне стало интересно.

– Правда?

– Вы об этом что-нибудь знаете?

– Тут много чего бывает, – ответила вторая женщина. – Ты и половины не знаешь.

– Значит, это правда, – сказала Хелен.

– Туалеты пришлось закрыть, – сообщила первая.

– Ага. Пришлось, – сказала вторая.

– Туалеты? – сказала Хелен. Какое отношение они имели к смерти старика?

– Это было ужасно, – сказала первая. – Это ведь твой Фрэнк, Джози, тебе рассказал?

– Нет, не Фрэнк, – ответила Джози. – Фрэнк был еще в море. Это была миссис Тизак.

Установив личность свидетеля, Джози приняла у подруги бразды рассказа и вновь обратила взгляд на Хелен. Подозрение у нее в глазах еще не угасло.

– Это было только в позапрошлом месяце. Где-то в конце августа. Это ведь август был, да? – Она взглянула на подругу, ища подтверждения. – У тебя память на даты лучше, Морин.

Морин, похоже, нервничала.

– Я забыла, – сказала она, явно не желая говорить.

– Я хотела бы знать, – сказала Хелен.

Джози, несмотря на колебания подруги, была рада помочь.

– Там, около магазинов, есть туалеты – ну, знаете, общественные. Я не совсем уверена, как это все случилось, но один мальчик… то есть он на самом деле был не мальчик. В смысле, ему уже было лет двадцать или больше, просто он был… – она замялась, подыскивая слова, – …умственно неполноценным, что ли. Мать таскала его за собой, как будто ему четыре года было. В общем, она отпустила его в туалет, а сама пошла в тот мелкий супермаркет, как он там называется?

Она повернулась к Морин за подсказкой, но та лишь смотрела на нее с явным неодобрением. Джози, однако, было не унять:

– Это было у всех на виду. Среди бела дня. Так вот, мальчик пошел в туалет, а мать была в магазине. А дальше – ну, вы знаете, как оно бывает: шопинг и все такое, она забыла о нем, а потом подумала, что его давно уже нет…

В этот момент Морин не смогла удержаться и встряла в разговор: осторожность, по-видимому, для нее была не так важна, как достоверность истории.

– Она ввязалась в спор, – поправила она Джози, – с продавцом. Он ей продал плохой бекон. Поэтому она там так долго и проторчала.

– Понятно, – сказала Хелен.

– В общем, – продолжила Джози, – она закончила с покупками, а когда вышла на улицу, его все еще не было…

– Так что она попросила кого-то из магазина… – начала Морин, однако Джози не собиралась в такой важный момент уступать ей должность рассказчицы.

– Она попросила одного из работников магазина, – повторила она то, что уже сказала Морин, – сходить в туалет и найти его.

– Это было ужасно, – сказала Морин, явно рисуя у себя в голове чудовищную картину.

– Он лежал на полу, в луже крови.

– Убитый?

Джози покачала головой.

– Лучше б он умер. На него напали с бритвой. – Она подождала, пока Хелен усвоит эту информацию, а потом нанесла coup de grace : – А еще ему отрезали причиндалы. Просто так отрезали и смыли в унитаз. Без всяких причин.

– Боже мой.

– Лучше б он умер, – повторила Джози. – В смысле, такое ведь не вылечишь, да?

Жуткая история стала только хуже от невозмутимости рассказчицы и как ни в чем не бывало повторенного «лучше б он умер».

– Мальчик, – сказала Хелен. – Он смог описать тех, кто на него напал?

– Нет, он же почти идиот. Больше пары слов связать не может.

– И никто не видел человека, который заходил в туалет? Или выходил оттуда?

– Люди постоянно туда-сюда ходят, – сказала Морин. Хоть это и звучало правдоподобно, но по опыту Хелен все было совсем не так. Во дворе и переходах никакого оживления не было, совсем наоборот. Возможно, у торгового центра людей больше, предположила Хелен, и это могло стать подходящим прикрытием для такого преступления.