Наталья Калинина - По ту сторону песни

– Если, наоборот, не пропадет, – возразила Вита и с намеком кивнула на руку Романа, которую тот, уже не зная, как пристроить, вытянул на столе.

Анфиса молча встала, вышла и вернулась с упаковкой анальгетиков.

– Кстати, ты знаешь такой город – Колокольск? У тебя с ним что-то связано? – спросил ее Никита, когда она наливала в стакан воды.

Роман замер и, чуть ли не возненавидев пронырливого журналюгу за вопрос, перевел взгляд на Анфису. Но внешне она была невозмутима. Поставила перед ним стакан с водой, выложила таблетки и спокойно ответила Никите:

– У меня там был концерт. Публика встретила очень хорошо.

– А… – начал Никита, но его оборвала Вита:

– Готов? Поехали! Не будем терять время.

Никита поспешно допил чай и подскочил следом, на ходу вытаскивая из кармана ключи.

Роман проследил в окно за отъезжающей машиной и только после этого спросил:

– Откуда он знает о Колокольске и острове?

– Никита не сказал про остров, – пожала плечами Анфиса. – А концерт в Колокольске я упоминала в интервью.

Но хоть она и старалась демонстрировать спокойствие, Роман понял, что Анфиса нервничает: выронила ложку, когда собирала со стола посуду, тарелки в раковину поставила с неаккуратным грохотом. И кран открыла так резко, что ее окатило водой.

– Да, ты права, про остров он ничего не сказал. Но я пропустил, о чем вы говорили до моего прихода.

– Ни слова о Колокольске и моей способности открывать и закрывать порталы. Я рассказала им про Тараску. А еще про то, что видела тварей не только в реке.

– Когда ты их видела? – спросил Роман, собирая со стола оставшиеся чашки. – И где?

– Еще до твоего приезда. Здесь была сильная гроза, а потом – туман. И в том тумане «плавали» страшные твари, заглядывали мне в окна, – ответила Анфиса, приступая к мытью посуды.

Роман молча взял полотенце и принялся перетирать чистые тарелки.

– Очень страшные твари! – продолжила Анфиса. – Они будто пытаются прорваться в нашу параллель, но их пока что-то сдерживает. Со слов Игоря Степановича, все началось еще до моего приезда. Среди местных тоже ходят разговоры о гибнущей живности.

– В том, что все это началось до твоего приезда, я даже не сомневаюсь. Причина не в тебе. Игорь Степанович явно что-то знал… Только теперь у него уже не спросишь.

Роман поставил на полку последнюю вымытую чашку, а Анфиса достала конверт и разложила на чистом столе листы.

– В ту ночь, когда ты застал у меня Тараску, я пыталась с ним «поговорить». Вот это он нарисовал в ответ на мой вопрос о том, как умер Игорь Степанович.

– Хм… Пузырек?

– Как я поняла, у твоего заказчика не оказалось лекарства от сердца.

Роман молча положил первый рисунок на стол и взял лист с изображенным на нем телефоном.

– А этот рисунок навел меня на мысль, что Игорь Степанович почувствовал себя плохо и шел к дому, чтобы попросить вызвать ему «скорую».

– Или Тараска пытался «сказать», что Игорь Степанович – и есть твой информатор!

– Ой! Точно… А Виту с Никитой он нарисовал в парке, потому что вы там познакомились?

– Возможно. Или пытался предупредить тебя об их приезде?

– Ну, ты даешь, оракул! – восхитилась Анфиса.

– Оракул тут не я, а твой художник.

– Был еще один рисунок – со сценой на реке. Тараска все так и изобразил, как потом случилось: меня на мостике, водоворот с тварями, бегущего по противоположному берегу мужчину… Старик будто пытался предупредить нас о некоторых событиях!

– Поговорить бы с ним.

– Да, но как? – вздохнула Анфиса. – Я пыталась, но что толку…

– Значит, нужно отправить к нему нашего журналиста, раз Никита хвалится, что и немого разговорит!

Анфиса звонко рассмеялась, но, поймав взгляд Романа, замолчала и вернулась к разложенным на столе листам.

– Мне не дает покоя вот этот обведенный красным абзац. Игорь Степанович при тебе не упоминал историю про новобранца-дезертира?

– Вскользь, – соврал Роман, потому что на самом деле этот случай остался в памяти с детства. – Новобранца нашли и вернули в часть.

– А что с ним дальше стало, знаешь?

– Нет.

– Ясно, – вздохнула Анфиса, сложила листы на столе стопкой и отошла к окну.

Отвернувшись, будто ее внимание привлекла яблоня, она обняла себя руками и о чем-то задумалась.

– Что будешь делать? – спросил Роман, переборов внезапный порыв подойти к Анфисе и обнять ее – такой у нее сейчас был беззащитный вид.

– После того, как вы вернетесь в Москву? – уловила она недоговоренность и развернулась. – Не знаю. Возможно, уеду. Возможно, останусь и попытаюсь… Сама не знаю, что попытаюсь. Но мне тут нравится, нравятся люди, с которыми я познакомилась. И если я как-то могу им помочь, то так и сделаю. Твой заказчик переоценил мои силы, если рассчитывал, что я проедусь по аномальным зонам и закрою все порталы. Но в этом месте я могу попытаться что-то сделать.

– В этой истории до сих пор не хватает многих деталей, – сказал Роман после долгой паузы, в которую пытался сдержать негодование в адрес Игоря Степановича, который под видом помощи Анфисе втянул ее в опасное дело.

– Это уже не моя война, Роман, – ответила она устало.

– Да. Это не твоя война.

– Как себя чувствуешь? – сменила тему Анфиса.

– Лучше. После обезболивающего – гораздо лучше.

– Валентина сказала, что тебе нужно лежать. А не участвовать… в чужих войнах, – Анфиса все же улыбнулась, отошла от окна и остановилась напротив него – обманчиво слабая, но на самом деле несгибаемая.

И вот это сочетание в ней хрустальной хрупкости и стальной закалки «пробивало» болевые точки, которых он стремился избегать.

– Лучше сделай, как велела фельдшера, и отдохни, – повторила она. И сделала шаг назад за мгновение до того, как Роман, поддавшись порыву, притянул бы ее к себе, чтобы заглянуть ей в глаза, коснуться губами вишневых губ и шепнуть, что для того и существуют военные, пусть даже бывшие, чтобы защищать хрупких девушек от войн. Но Анфиса отступила, и он так ничего и не сказал. И во двор за ней пошел, понимая, что ей нужная пауза. Вместо этого пододвинул к себе листы и взял телефон.

Делая снимки рисунков и текста, Роман мысленно подводил общий итог. И вырисовывалась нехорошая картина. Сразу в нескольких местах грань между параллелями истончилась настолько, что становились видны населяющие их твари. Эти чудовища пытались прорваться сюда, но пока безуспешно. Хотя иногда им это почти удавалось. И то, что у этих существ совсем не мирные намерения, доказывали нанесенными ими раны.

Еще Роман думал о том, что Анфиса может не только открывать проходы между параллелями, но и закрывать их. Однако сил для масштабной «битвы» у нее сейчас недостаточно. Анфиса не сказала об этом, но Роман догадался, что ее возможности зависят от эмоционального подъема или, наоборот, гнева и страха. Подтверждение тому – остров и успешный концертный тур. Тогда Анфисе хватило энергии и силы, чтобы закрыть огромный портал и вернуть в нашу параллель целый остров. Ее сила в пении. Но, напуганная или рассерженная, она может сотворить и обратное – открыть портал и отправить в другую параллель врагов. Сейчас Анфиса, лишенная прежней жизни, выжженная предательством и запуганная, сил почти лишена. Может, поэтому и сомневается, временно или навсегда закрыла «прореху» на реке.