Наталья Калинина - По ту сторону песни

– А так можно? – спросил Олег серьезно, без улыбки. Роман попытался вмешаться, но гость остановил его жестом.

– Можно, – ответила Анфиса, глядя в глаза уже не гостю, а Роману. – Пусть это будет… мой прощальный концерт, хоть и не для публики. Силы для него я найду. Те, кто в теме, обязательно оценят «выступление»! Когда Анфиса сильно злится, может случиться… землетрясение.

Ни Олег, ни Роман не улыбнулись в ответ на ее улыбку. Напротив, оба остались серьезными. На лице Романа отразилось сомнение, и он первым возразил:

– Нет.

– Почему? Не веришь в мои возможности?

– Верю. Но это опасно.

– Опаснее твоих попыток хакнуть програму?

– Анфиса, вы же понимаете, что даже если все удастся, прежней жизни вам не видать? – вмешался Олег.

– А у меня ее уже и так нет. Даже если Шестаков ко мне больше не приблизится, жить мне привычно не дадут ваши, гм, «друзья».

– Можем попробовать, – после долгой паузы осторожно заметил Олег. Роман упрямо скрестил на груди руки и твердо сказал:

– Я не согласен.

– Это будет просто… концерт! – усмехнулась Анфиса и, копируя его, тоже скрестила руки. – Что мы теряем? Над твоей башкой, как сказал Олег, уже зависли гусеницы танка. У меня тоже так себе перспективы – отсиживаться в очередной деревне, кормить кур и поросят, пока меня в итоге не найдут. Так почему на прощание, так сказать, не бабахнуть грандиозным «шоу»? Обещаю, все песни посвящу тебе!

Роман наконец-то усмехнулся, и в его глазах мелькнули лукавые смешинки. Анфиса тоже улыбнулась. А по тому, как Олег поднял бровь и ухмыльнулся, она поняла, что дело решено.

Той ночью Анфиса долго не могла уснуть, но не потому, что волновалась перед предстоящим, а потому что, наоборот, все тщательно обдумывала. Ей нужна была новая песня, та, которую бы она исполнила лишь один раз – сотканная из чувств и эмоций. В этот раз ей не черпать силы нужно было из своего выступления, а наоборот, отдать с песней всю нужную энергию.

Анфиса встала с постели и заходила по комнате. В окно ярко светила луна, разливая свет по половицам. Анфиса невольно остановилась в серебристой «лужице» и замерла, глядя на уснувший сад. Ей вспоминались дни в деревне, утренний аромат свежести, дневной – цветочный, и пряный, с горчинкой дыма, вечерний. Могут ли в песне быть ароматы? Анфиса улыбнулась «подмигнувшей» ей луне и согласилась: могут!

Пусть эта часть песни, обманчиво-пасторальная, в которую она вплетет зарождающиеся в деревне чувства к Роману, и станет подготовительной. На контрасте с вступлением другая часть, сотканная из страха и предательства, окажется разрушительной. В этот «куплет» Ангфиса вплетет ужас, пережитый в плену у Шестакова, и отчаянное одиночество, испытанное на изнаночной стороне города. Эта часть песни и вызовет нужный эффект. В отличие от случая с тремя бизнесменами, когда она создала фальшивую дверь, ведущую не из ресторана, а в портал, в этот раз Анфиса желала вызвать землетрясение, чтобы спугнуть немногих служащих базы и дать им возможность спастись. Потом, с мощным крещендо в припеве, Анфиса собиралась открыть портал и обрушить туда центр. Оставалась еще заключительная часть песни, чтобы накрепко запечатать портал. И в этом заключалась сложность. Анфиса никак не могла подобрать завершающий аккорд. Чего-то не хватало, мелодия уходила не в ту тональность, Анфиса сердилась, нервничала и снова начинала бродить из угла в угол. Внезапно она остановилась, а затем решительно направилась к выходу из комнаты. Что она делает в эту, возможно, последнюю ночь? Сочиняет песню! Сердится, подбирает ноты и снова сердится! Не сердиться ей нужно, а разбудить Романа и наконец-то высказать ему все про «химию», которую они друг к другу испытывают, но отчего-то пытаются заглушить другими важными делами. Какие дела могут быть важнее в последнюю ночь? А лучше ничего не говорить, потому что когда от каждого даже не прикосновения, а взгляда, бьет разрядами, слова не нужны.

Анфиса распахнула дверь с намерением войти в соседнюю комнату, и нос к носу столкнулась с Романом.

– Ты… почему не спишь? – нелепо спросила она, сразу забыв о том, что собиралась решительно все ему высказать. Забыла, потому что на Романе были только спортивные штаны.

– А ты?

– А я… к тебе.

– Ну а я – к тебе, – засмеялся он, притянул ее к себе и поцеловал. Не поцеловал, а впился ей в губы, сгреб в медвежьи объятия, забыв о всякой нежности, и разве что не зарычал.

Нежным с ней он был уже потом – в кровати. В чьей комнате они в итоге оказались, Анфиса так и не поняла. Ночь перешла в утро, а затем в день. Они ненадолго засыпали, просыпались, снова забывались в объятиях друг друга, делали небольшие перерывы на еду и снова возвращались в постель. Если бы была такая возможность, Анфиса провела бы так вечность. Но когда небо за окном порозовело от заходящего солнца, Роман с сожалением сказал:

– Пора. Олег будет нас ждать на месте через два часа.

И снова были чужой дом, отзывающееся гулкими шагами в полупустом помещении одиночество и сводящая с ума неизвестность. Анфису не столько беспокоило ее будущее, сколько тревожило отсутствие новостей о Романе: где он, все ли с ним в порядке, увидятся ли они? Но дни шли за днями, а она по-прежнему ничего о нем не знала.

Их план удался. Все прошло как нельзя лучше. Любовь наполнила Анфису такой силой, какую она не получала даже от концертов.

…Роман выбрал место, с которого им все было видно, а сами они при этом оставались бы незамеченными. И Анфиса привела задуманное в исполнение, действуя по намеченному плану. Землетрясение спугнуло тех немногих служащих, которые в тот ночной час находились в здании центра. От мощного толчка по земле зигзагом пробежала трещина. Люди что-то кричали и спешно покидали территорию базы. Немного выждав, чтобы все могли отбежать на безопасное расстояние от строений, Анфиса представила, как под главным корпусом рассыпается фундамент и здание летит в бездонную пропасть, и одновременно «ударила». В тот момент, когда крещендо ее песни достигло пика, из расщелины полыхнуло ярко-синим пламенем. И высокой нотой Анфиса обрушила здание в портал. Остатки сил ушли на то, чтобы залатать «дыру». Ноги подкосились, в голове зашумело, но Роман успел подхватить Анфису. Она помнила, как он куда-то бежал с ней на руках, потом усадил в свою машину, за рулем которой оказался Олег. Но сам отчего-то не сел рядом. Быстро поцеловал Анфису на прощание, махнул рукой и побежал к другой машине, в которой находились какие-то люди.

С тех пор Анфиса ничего не знала о Романе. И слова Олега, что он подготовит ее отъезд из страны, не успокоили, а только добавляли тревоги. Олег не появлялся, ничего не объяснял, поэтому Анфисе только оставалось гадать о своем будущем. Куда ее увезут? В какую страну? С Романом или одну?