Наталья Тимошенко - Игра с огнем

— Чем дальше в лес, тем толще партизаны, — ворчливо повторил он любимую поговорку Димы Стрельникова. — Вот только фотографий нам не хватало! Что прикажешь с этим делать?

— Возможно, это какая-то месть из детства? — предположил Максим. — Отсюда и детский снимок. Можно показать его Виктории Архиповой, вдруг она его узнает?

— И что нам это даст?

— Если Виктория узнает снимок, может быть, она вспомнит и что-то, с ним связанное. Понимаете, убийца не просто так его оставил. Более того, не просто так его захватил с собой. Ведь если бы он пришел убить Марину Соболеву, а Инга стала случайной свидетельницей, то откуда у него был ее снимок? Мне кажется, все это связано. Ингу могли специально выманить. Может быть, убийца планировал убить ее вместе с Мариной, но она смогла сбежать.

— Отпечатки пальцев этого не подтверждают, — напомнил следователь. — Инга явно вошла и стала свидетельницей.

— Тогда, может быть, он хотел убить ее сразу после Марины, а она явилась чуть раньше.

— В таком случае у Соболевой тоже должен бы быть кусок фотографии, а его нет, — напомнил следователь.

— Может быть, мы плохо искали?

— Сам скажешь Степанову, что он хреново вскрытие сделал? — ехидно поинтересовался Семенович.

— Снимок может быть где-то у нее в доме, — настаивал Максим.

— Да мы там все обыскали!

— Мы не знали, что искать. Я могу посмотреть еще раз.

Следователь молча вытащил из сейфа ключи от дома Марины Петровны и протянул их Максиму.

— Езжай, — разрешил он. — Мне это кажется маловероятным, но у нас все равно нет других зацепок.

— А что с парнишкой, которого задержали в лесу?

— Алиби у него на ту ночь. Причем хорошее. Он у Степанова в морге дежурил. Да и не подозревал я его на самом деле, — поморщился Семенович. — Ну какой из него убийца? Так, малолеток мнимым вызовом духа попугать. Езжай, короче, я Архипову вызову, покажу ей фотографию. Если найдешь вторую, будет легче. На этой ж не видно ни черта, как тут узнаешь, когда и где ее сделали?

Максим кивнул и вышел из кабинета.

На окраине, где жила Соболева, было так же тихо, как и в тот вечер, когда он обнаружил ее труп. Максим входил во двор, а затем и в дом, медленно, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, что же происходило тем вечером, как все это выглядело для Инги? Могла ли она унести кусочек снимка Марины с собой? Отпечатки пальцев говорят, что в гостиную она не заходила. По крайней мере, ничего там не трогала. Но что если она из маленькой прихожей увидела мертвую подругу, схватилась за стену, а потом все же аккуратно вошла? Увидела, например, на груди Марины снимок, взяла его, а потом… услышала шорох где-то в квартире? Знала, что Марина живет одна, поэтому испугалась. Машинально схватила снимок и бросилась бежать, увидев незнакомца. И не зря: убийца погнался за ней. Где, в таком случае, она могла обронить фотографию?

На всякий случай тщательно и тщетно осмотрев дом еще раз, заглянув во все укромные уголки, куда фотография могла упасть случайно, Максим вышел во двор. Машиной Инга не воспользовалась, в город не побежала, направилась в лес. Значит, она не выходила на дорогу, побежала сразу за дом, с той стороны лес подступает к самому забору. Максим обогнул дом и неторопливо прошелся вдоль забора, пытаясь представить, где и как могла перемахнуть через него женщина в туфлях на каблуках. Инга исправно посещала фитнес-клуб, имела неплохую спортивную форму. Несколько лет работала моделью, в самой неудобной обуви чувствовала себя комфортно. Пожалуй, вот здесь, где несколько штакетин обломались вверху, самое удобное место. Максим перевалился через забор и, оказавшись по ту сторону, почти сразу увидел затерявшуюся в траве, вымоченную вчерашним дождем фотографию. Поднимать не стал. Вместо этого присел на корточки, чтобы лучше увидеть изображенную на ней девушку. Она была немного старше Инги, лет двенадцати-тринадцати, с очень серьезным лицом и каштановыми волосами. Фон за ее спиной был не таким темным, как у Инги, возможно, где-то рядом находился тусклый источник света. Максим смог разглядеть старую деревянную стену, которая шла под наклоном, как будто девочка стояла на чердаке или мансарде. А самое главное — это была часть того же снимка, что нашли у Инги, и часть довольно узкая. Два куска никак не могли составлять целую фотографию. Там был кто-то еще. Именно в этот момент Максим понял, что убийства еще не прекратились.

Он медленно поднялся на ноги, оглядываясь вокруг, но в этой части города стояла абсолютная тишина. Даже ветер притих, не шелестел голыми деревьями, не гнал по дороге мусор. Максим вытащил телефон, но не только для того, чтобы позвонить следователю. Первым делом он набрал номер старого знакомого из Питера: преподавателя истории, профессора, защитившего диссертацию по обычаям и обрядам народов мира. На самом деле это был старый знакомый его отца, но и сам Максим хорошо его знал. Теперь главное, чтобы профессор его не забыл за столько лет молчания. Если кто-то и мог как-то просветить его по подобным ритуалам, то только он. Следовало давно ему позвонить, но Максиму не хотелось ворошить прошлое. До этой минуты.

Город гудел, как потревоженный улей. Даже если бы мэр хотел скрыть убийство своей жены, у него ничего не получилось бы. Элиза не знала погибшую женщину, никогда ее не видела, если не считать, конечно, билбордов и телевизора, а потому особенного трепета перед ее смертью не испытывала. В глубине души, в самых потаенных ее уголках, она была даже рада, что эта новость затмила собой окружающий город пожар, и по радио теперь говорили в основном о смерти Инги Подгородцевой.

Мучавший ее со вторника внутренний огонь, утихший еще вчера, так и не вернулся, даже ночью она спала спокойно, без кошмаров. Это воодушевляло и давало надежду на небольшую передышку. Элиза больше не проводила все свободное время в ванной, хотя пила по привычке много. Ей даже удалось перекроить расписание частных занятий с учениками так, чтобы вписать в него дополнительные уроки в школе и не сильно подпортить себе жизнь. Стоило немного успокоиться, и оказалось, что все не так катастрофично, как выглядело сначала.

Первого урока у нее не было, но, конечно, в школу она пришла ровно без пяти восемь. Оставалось время подготовиться к занятиям по русской литературе у десятого «А», для чего она еще вчера взяла в библиотеке краткий пересказ произведений классиков, но вместо этого задержалась в учительской, где разгорелся спор между Светланой Михайловной и вызванной с заслуженного отдыха пенсионеркой Маргаритой Филипповной. Впрочем, спора как такового не было, обе пожилые женщины сходились во мнениях, но привычка говорить громко и строго придавала разговору нотки дискуссии.