Стивен Кинг - Самое необходимое

— Бог ты мой, неужели это... Хонус Вагнер? — едва не задохнулся Брайан. Он почувствовал, что его сердечко подпрыгнуло до горла и трепыхается там, как маленькая птичка, пойманная в ловушку. — Это самая редкая бейсбольная открытка во всей Вселенной!

— Да-да, — рассеянно произнес мистер Гонт. Его длинные пальцы быстро перебирали карточки с лицами из другой эпохи, заботливо упакованные в прозрачные пластиковые конверты, — лицами людей, ставших легендой, героев великого и ушедшего золотого века, того века, о котором у этого мальчишки пока еще оставались счастливые и яркие грезы. — Всего понемногу — вот ключ к успеху в бизнесе, Брайан. Разнообразие, удовольствие, восхищение, исполнение... Вот и весь секрет удачи в жизни... Я не даю советов, но если бы давал, то этот тебе стоило бы запомнить... Так, давай посмотрим где-то... где-то тут... ага!

Он как фокусник извлек вкладыш из самой середины коробки и торжественно вложил его в руку Брайана.

Это был Сэнди Кауфакс.

Это был вкладыш «Красавцев», 56-го года.

И он был с автографом.

— «Моему хорошему другу Брайану с наилучшими пожеланиями. Сэнди Кауфакс», — хриплым шепотом прочел Брайан.

И понял, что больше не в силах произнести ни слова.

6

Он поднял взгляд на мистера Гонта, забыв закрыть рот. Мистер Гонт улыбнулся.

— Я ничего не подстроил, Брайан. Это просто совпадение, но... совпадение довольно удачное, как по-твоему?

Брайан, все еще не в силах произнести ни слова, молча кивнул. Пластиковый конверт с драгоценным содержимым тяжело давил на его ладонь.

— Вынь его, — предложил мистер Гонт.

Когда Брайан наконец снова обрел способность говорить, его голос прозвучал как голос очень пожилого инвалида:

— Я... не смею.

— Ну, зато я смею, — произнес мистер Гонт. Он взял у Брайана конверт, просунул внутрь длинный палец с хорошо ухоженным ногтем, вытащил вкладыш и вложил его в руку Брайана.

Брайан разглядел крохотные царапины на поверхности, оставленные кончиком ручки Сэнди Кауфакса, которой тот вывел свое имя... их имена. Роспись Кауфакса была почти такой же, как и отпечатанная, только отпечатанная читалась как «Сэндфорд Кауфакс», а автограф — «Сэнди Кауфакс». И живая была, разумеется, в тысячу раз лучше, потому что она была настоящая . Сэнди Кауфакс держал этот вкладыш в своей руке и поставил на нем свою отметку — отметку своей живой руки, своего волшебного имени.

Но на нем также имелось и другое имя — Брайана. Какой-то мальчик, его тезка, стоял возле раздевалок на «Эббетс-Филд» перед игрой, и Сэнди Кауфакс, живой Сэнди Кауфакс, молодой и полный сил, пока не успевший прославиться по-настоящему, взял протянутый вкладыш, быть может, еще пахнувший сладкой розовой жевательной резинкой, и оставил на нем отметку о себе... «И обо мне тоже» , — подумал Брайан.

Неожиданно оно вернулось — то чувство, которое охватило его, когда он держал в руке окаменелый кусочек дерева. Только на этот раз оно было намного сильней.

Сладкий запах свежескошенной травы.

Тяжелый привкус золы, разносимой ветром.

Смех и крики у ворот подающих.

— Привет, мистер Кауфакс. Не могли бы вы надписать для меня вкладыш?

Узкое лицо. Карие глаза. Темные волосы. Бейсбольная шапочка снята быстрым движением руки, он чешет лоб там, где начинается ежик волос, а потом снова надевает ее.

— Конечно, малыш. — Он берет вкладыш. — Как тебя зовут?

— Брайан, сэр... Брайан Сигуин.

Черк-черк-черк — на вкладыше. Чудо: буквы словно полыхают огнем.

— Хочешь быть игроком, когда вырастешь, Брайан? — Вопрос прозвучал чисто механически, как заученный наизусть текст, и говорит он, не поднимая головы от вкладыша, который держит на своей широкой левой ладони, чтобы писать на нем правой рукой, которую вскоре окрестят волшебной.

— Да, сэр!

— Налегай на основы — И он возвращает вкладыш.

— Да, сэр! Конечно, я...

Но он уже идет прочь, а потом переходит на ленивый бег трусцой по свежескошенной траве, и тень его бежит рядом с ним, чуть впереди...

— Брайан? Брайа-а-н?

Длинные пальцы щелкнули у него перед носом — пальцы мистера Гонта. Брайан вынырнул из своего видения — мистер Гонт смотрел на него с изумлением.

— Ты здесь, Брайан?

— Простите, — пробормотал Брайан и покраснел. Он знал, что ему нужно отдать вкладыш, отдать и уйти отсюда, но, казалось, он просто не в силах выпустить его из рук. Мистер Гонт снова смотрел ему в глаза — чудилось, в самую глубь сознания, — и он опять почувствовал, что не может отвести глаз.

— Итак, — мягко произнес мистер Гонт, — предположим, что ты покупатель, Брайан. Предположим, что это так. Сколько бы ты заплатил за этот вкладыш?

Брайан почувствовал, как отчаяние каменной глыбой сжимает ему сердце.

— Все, что у меня есть, это...

Правая рука мистера Гонта взметнулась вверх.

— Ш-ш-ш! — жестко сказал он. — Прикуси язык! Покупатель никогда не должен рассказывать продавцу, сколько у него денег! Это все равно что, торгуясь, давать противнику ощупывать свой бумажник или выворачивать содержимое карманов прямо на пол! Если не умеешь лгать, хотя бы молчи! Это первое правило честной торговли, мой мальчик.

Его глаза... такие темные и огромные. Брайану казалось, он весь погружается в них и плывет, плывет...

— Цена этого вкладыша состоит из двух... половин. Одна половина — наличные. Вторая — действие. Ты понимаешь?

— Да, — сказал Брайан. — Он снова ощутил себя далеко-далеко от Касл-Рока, далеко от «Самого необходимого», далеко даже от себя самого. В этом далеком-далеком месте реальными были лишь огромные темные глаза мистера Гонта.

— Цена за этот вкладыш пятьдесят шестого года с автографом Сэнди Кауфакса — восемьдесят пять центов наличными, — сообщил мистер Гонт. — Тебя это устраивает?

— Да, — сказал Брайан. Голос его был далеким и слабым. Он чувствовал, как весь уменьшается и... приближается к той точке, где не остается никаких ясных воспоминаний.

— Хорошо, — ласково произнес мистер Гонт. — С этим мы договорились. Что же касается действия... Брайан, тебе известна женщина по имени Уилма Джерзик?

— Уилма? Конечно, — ответил Брайан из окружающей его, все разрастающейся тьмы. — Она живет в квартале от нас.

— Да, полагаю, она живет именно там, — согласился мистер Гонт. — Слушай меня внимательно, Брайан... — Он, должно быть, еще продолжал говорить, но что он говорил, Брайан не помнил.

7

Когда он очнулся, мистер Гонт вежливо выпроводил его на Мейн-стрит, сказал, как рад был с ним познакомиться, и попросил рассказать своей матери и всем своим друзьям, как хорошо его здесь приняли и обслужили.

— Конечно, — сказал Брайан. Он чувствовал себя растерянным, но... ему было очень хорошо — словно он только что встал после освежающего полуденного сна.