Стивен Кинг - Самое необходимое

Его преподобие Роуз стоял ближе всех к клиросу, и зловоние обволакивало его голову как огромная вонючая маска. Так пахнут католики, горящие в аду, сбивчиво пронеслось у него в мозгу, и он соскочил с амвона. Приземлился он обеими ногами точно на диафрагму Деборы Джонстоун, ее вопли перешли в один длинный сдавленный вой, а потом вообще смолкли — она потеряла сознание. Его преподобие Роуз, не подозревая о том, что он только что лишил сознания одну из своих самых ревностных прихожанок, стал продираться к задней части церкви.

Добравшиеся до вестибюля первыми обнаружили, что здесь выхода нет; двери были каким-то образом заблокированы. И прежде чем вожаки неудавшегося исхода смогли повернуть назад, их смяла и вдавила в запертые двери волна тех, кто бежал позади.

Крики, вопли ужаса и ярости разрывали воздух. А когда снаружи хлынул дождь, людей внутри охватили приступы рвоты.

5

Бетси Вайге заняла свое место за председательским столом, между американским флагом и плакатом с изображением Пражского наследника. Она постучала костяшками пальцев по столу, призывая присутствующих к порядку, и дамы — всего около сорока — начали рассаживаться. Снаружи прогремел раскат грома. Внутри раздались слабые вскрики и нервные смешки.

— Я призываю собрание Дочерей Изабеллы к порядку, — сказала Бетси и взяла в руки свой блокнот. — Мы начнем, как всегда, с...

Она запнулась. На столе лежал белый конверт. Он оказался прямо под ее блокнотом. Отпечатанные на нем слова бросились ей в глаза: ПРОЧТИ ЭТО СРАЗУ, ТЫ, ПАПИСТСКАЯ ШЛЮХА.

Это они, подумала она. Эти баптисты. Эти мерзкие, противные, тупоголовые людишки.

— Бетси? — окликнула ее Наоми Джессап. — Что-нибудь случилось?

— Я не знаю, — сказала она. — Кажется, да.

Она надорвала конверт. Из него выскользнул листок бумаги. На нем было отпечатано: ТАК ПАХНУТ «ПРЕЛЕСТИ» У КАТОЛИЧЕК!

Вдруг из дальнего левого угла зала послышался шипящий звук, какой бывает у готового вот-вот лопнуть парового котла. Несколько женщин вскрикнули и обернулись туда. Снаружи раздался еще один громовой раскат, и крики умножились.

Беловато-желтый дымок струился из квадратного отверстия в стене. И неожиданно все небольшое помещение заполнило страшное, кошмарное зловоние.

Бетси вскочила, опрокинув стул. И только она раскрыла рот — понятия не имея, что она сейчас скажет, — как женский голос снаружи выкрикнул:

— Это вам за Ночь Казино, слышите, суки! Покайтесь! Покайтесь!

Она уловила чью-то тень, мелькнувшую снаружи у входной двери, прежде чем из квадратного отверстия вырвалось целое облако дыма и заслонило дверное окошко, а потом... ей стало уже не до того. Зловоние было невыносимым.

Собрание закончилось, так и не начавшись. Дочери Изабеллы носились по заполненной дымом и зловонием комнате, как стадо взбесившихся овец. Когда Антони Биссет, отброшенная кем-то на председательский стол, сломала себе шею о его стальную окантовку, никто ничего не услышал и не увидел.

Снаружи прогремел третий раскат грома, и сверкнула молния.

6

Католики сгрудились вокруг Элберта Джендрона в Колумбус-Холле. Воспользовавшись запиской, которую он нашел приклеенной к двери своего кабинета, как отправным пунктом («Да это еще что — знали бы вы, что было, когда...»), он пичкал их страшными, но изумительными историями о зверствах и мести католиков в Люистоне еще в тридцатые годы.

— ...И вот, когда он увидел, как горстка невежественных богохульников вымазала ноги Святой Девы коровьим дерьмом, он вскочил в машину и поехал...

Неожиданно Элберт замолк и прислушался.

— Что это? — спросил он.

— Гром, — пояснил Джейк Пуласки. — Вроде гроза собирается.

— Нет — вот это , — сказал Элберт и встал. — Вроде кто-то орет.

Громовые раскаты стихли до глухого рокота, и на его фоне они все услыхали: кричали женщины.

Они повернулись к отцу Бригему, и тот поднялся со своего стула.

— Давайте, мужчины, — сказал он, — пойдем и посмотрим...

И тогда раздалось шипение, и вонь стала распространяться от задней части зала к тому месту, где люди сбились в кучу. Оконное стекло разбилось вдребезги, в комнату влетел булыжник, брякнулся на отполированный сотнями пар танцующих ног пол и покатился к толпе. Мужчины с воплями отпрянули. Булыжник откатился к дальней стене, последний раз подпрыгнул и замер.

— Привет от баптистов, гореть вам в аду! — проорал кто-то снаружи. — Не будет никаких азартных игр в Касл-Роке! Передайте всем, любители монашек!

Дверь в вестибюле Колумбус-Холла тоже оказалась подпертой снаружи ломом. Люди колотились в нее, а потом стали карабкаться вверх.

— Нет! — заорал отец Бригем. Он продрался сквозь невыносимое зловоние к маленькой боковой двери. — Сюда! ВСЕ СЮДА!

Поначалу его никто не послушал; в панике они продолжали колотиться в главную дверь зала, незыблемую как скала. Потом туда добрался Элберт Джендрон, схватил чьи-то две головы и с силой стукнул друг о друга.

— Делайте, что вам говорит отец, — проревел он. — Они убивают женщин!

Элберт ринулся назад, пробуравив дымовую завесу, и остальные потянулись следом, задыхаясь и кашляя. Миди Россиньоль не сумел удержать содержимое своего желудка внутри. Он раскрыл рот и оставил недавно съеденный ужин на рубахе Элберта Джендрона, топорщившейся на его широкой спине. Элберт даже не заметил этого.

Отец Бригем уже подбирался к ступенькам, ведущим к парковочной стоянке и Залу Дочерей Изабеллы напротив. То и дело он останавливался — глотку его раздирал сухой кашель. Облако зловония прилипло к нему, как клейкая лента от мух. Прихожане следовали за ним шумной, кашляющей и отхаркивающейся толпой, почти не замечая усиливающегося дождя.

Когда отец Бригем был уже на середине невысокого крыльца, вспышка молнии осветила лом, подпиравший двери Зала Дочерей Изабеллы. А секундой позже одно из окон этого здания разлетелось вдребезги от удара изнутри, и из рваной дыры стали выбрасываться женщины и кататься по лужайке, как огромные тряпичные куклы, каким-то образом научившиеся блевать.

7

Его преподобие Роуз так и не добрался до вестибюля; слишком много народу сгрудилось перед ним. Он повернулся и, зажав нос, ринулся назад. Он попытался крикнуть остальным, но стоило ему раскрыть рот, как он проглотил клуб дыма. Ноги у него переплелись, и он рухнул, сильно ударившись головой об лавку. Он попытался подняться и не смог. Тогда две большие ладони ухватили его под мышки и поставили на ноги.

— В окно, преподобие! — заорала Нэнси Робертс. — Мотаем отсюда!

— Но стекло...

— Плевать на стекло! Мы тут все задохнемся!

Она пихнула его вперед, и преподобный Роуз едва успел прикрыть ладонью глаза, прежде чем прошиб головой окно с изображенным на стекле Христом, ведущим своих овечек к подножию горы. Он пролетел по воздуху, рухнул на лужайку и растянулся плашмя. Его верхняя вставная челюсть выскочила изо рта, и он хрюкнул.