Стивен Кинг - Самое необходимое

Он подобрал под себя ноги, сел и вдруг ощутил темноту вокруг, дождь и... благословенный свежий воздух. Насладиться этим открытием ему не пришлось: Нэнси Робертс схватила его за волосы и вздернула на ноги.

— Пошли, преподобный! — заорала она. Ее физиономия, освещенная бело-голубой вспышкой молнии, напоминала искаженную морду гарпии. На ней все еще был белый форменный халат — она всегда одевалась точь-в-точь как ее официантки, — но весь подол его был запачкан блевотиной.

Преподобный Роуз стоял рядом, с опущенной головой. Он хотел, чтобы она наконец отпустила его волосы, но каждый раз, когда он раскрывал рот, чтобы попросить ее об этом, его прерывал раскат грома.

Несколько человек последовали за ними через разбитое окно, но остальные по-прежнему колотились изнутри в дверь вестибюля, не подававшуюся ни на дюйм. Нэнси тут же сообразила, почему — два лома были подсунуты под дверные ручки. Она вышибла их одним махом в тот момент, когда молния ударила прямо в возвышение для оркестрика в городском парке, где когда-то изможденный молодой человек по имени Джонни Смит узнал по обгорелой спичке имя убийцы. Ветер подул сильнее и стал раскачивать деревья на фоне темного неба.

Как только ломы отлетели в сторону, двери распахнулись — одна из створок сорвалась с петель и приземлилась на клумбу, слева от крыльца. Поток баптистов с дикими, вытаращенными глазами выплеснулся наружу — они натыкались друг на друга, барахтались на ступеньках и скатывались с крыльца. Они воняли. Они рыдали. Задыхались от кашля. Блевали.

И все они были совершенно обезумевшие.

8

Рыцари Колумба под предводительством отца Бригема и Дочери Изабеллы во главе с Бетси Вайге сошлись в центре парковочной стоянки, когда дождь хлынул как из ведра. Бетси бросилась к отцу Бригему и вцепилась в него — слезы ручьем катились из ее красных глаз, а волосы облепили череп, как мокрая блестящая шапочка.

— Там еще остались... Внутри! — закричала она. — Наоми Джессап. Тони Биссет... Я не знаю, сколько!

— Кто это был? — проревел Элберт Джендрон. — Кто, черт возьми, это сделал?

— Это были баптисты! Конечно, это они! — завопила Бетси, а потом, когда молнии прорезали небо, как раскаленные вольфрамовые нити, начала плакать. — Они обозвали меня папистской шлюхой! Это были баптисты! Баптисты! Богом проклятые баптисты!

Тем временем отец Бригем отцепил от себя Бетси и доковылял до двери в Зал Дочерей Изабеллы. Ногой он отшвырнул лом — створки выгнулись дугой наружу, — и распахнул двери. Оттуда вывалились три совершенно одурманенные и задыхающиеся женщины, а вместе с ними — зловонное облако.

Сквозь это облако он разглядел Антони Биссет — хорошенькую Тони, которая так ловко орудовала иголкой с нитками и всегда с душой участвовала в каждом церковном мероприятии. Она лежала на полу, возле председательского стола, отчасти скрытая перевернутым плакатом с изображением Пражского наследника. Наоми Джессап стояла подле нее на коленях и подвывала. Голова Тони была повернута под диким, неестественным углом к туловищу. Остекленевшие глаза уставились в потолок. Зловоние совершенно не тревожило Антони Биссет, которая не покупала ни единой безделушки у мистера Гонта и не принимала участия ни в одной из его маленьких шуток.

Наоми увидела отца Бригема, стоявшего в дверях, вскочила на ноги и бросилась к нему. Она была в таком шоке, что зловоние, казалось, ее совсем не беспокоило.

— Отец! — закричала она. — Отец, почему? Почему они это сделали? Это ведь должна была быть просто маленькая забава... и больше ничего... Зачем же? Почему?

— Потому что этот человек ненормальный, — сказал отец Бригем и заключил Наоми в свои объятия.

Глухим и зловещим голосом стоявший рядом с ним Элберт Джендрон сказал:

— Пошли разберемся с ними.

9

Баптистские христианские бойцы двинулись от баптистской церкви вверх по Харрингтон-стрит под предводительством Дона Хемпхилла, Нэнси Робертс, Нормана Харпера и Уильяма Роуза. Глаза их красными злобными пуговицами торчали из распухших и расцарапанных глазниц. Большинство христианских бойцов заблевали свои штаны, рубахи или ботинки, а некоторые были в блевотине с ног до головы. Запах тухлых яиц прикипел к ним намертво и не смывался даже проливным дождем.

Патрульная полицейская машина затормозила на пересечении Харрингтон-стрит и Касл-авеню, на полмили выше переходившей в Касл-Вью. Патрульный вылез из машины и помахал им рукой.

— Эй! — крикнул он. — Вы куда это собрались, ребята?

— Мы собрались надрать задницы папистским хренососам, и если хочешь остаться цел, не стой у нас на дороге! — проорала в ответ Нэнси Робертс.

Неожиданно Дон Хемпхилл раскрыл рот и мощным баритоном запел:

— Вперед, о Воины Христа, вперед на смертный бой...

К нему присоединились остальные. Вскоре голоса всех

прихожан слились в могучий хор, и они прибавили ходу — уже не шли, а совершали марш-бросок. Лица их были мертвенно-бледными, на них отражалась лишь злоба без единого проблеска мысли, когда они стали уже не петь, а реветь слова гимна. Его преподобие Роуз ревел вместе со всеми, хотя и здорово шепелявил без верхней вставной челюсти.

Христос Спаситель, нас вперед, на бой святой веди,

Послушны воины Твои, и знамя впереди!

Они уже почти бежали.

10

Патрульный Моррисон стоял у дверцы своей машины и смотрел им вслед, сжимая в ладони радиомикрофон. Вода ручьями стекала с капюшона, накинутого на его форменную фуражку.

— Отвечайте, Номер Шестнадцать, — прохрипел из рации голос Пейтона.

— Вам лучше послать сюда сколько-нибудь ребят, прямо сейчас! — прокричал Моррисон. Голос его был одновременно испуганным и возбужденным. Он служил патрульным штата меньше года. — Тут что-то происходит! Что-то нехорошее! Мимо меня только что пронеслась толпа, человек семьдесят!

— Ну а что они делали? — спросил Пейтон.

— Они распевали «Вперед, о Воины Христа»!

— Это ты, Моррисон?

— Да, сэр!

— Так вот, патрульный Моррисон, насколько мне известно, нет закона, запрещающего распевать гимны даже под проливным дождем. На мой взгляд, это глупое занятие, но отнюдь не противозаконное. А теперь я тебе кое-что скажу, причем дважды повторять не стану: на мне сейчас висят четыре кровавых разборки, я понятия не имею, где шляется шериф и его чертовы помощники, и я не желаю, чтобы меня беспокоили по пустякам! Ты меня понял?

Патрульный Моррисон с трудом проглотил слюну.

— Э-э... Да, сэр, я понял, я... все, конечно, понял, но кто-то в толпе — по-моему, это была женщина, — сказал, что они, гхм, собираются «надрать задницы папистским хренососам», так она выразилась, сэр. Я понимаю, что это звучит как-то невразумительно, но мне не очень понравилось, как она это выкрикнула. — И Моррисон робко добавил: — Сэр.