Стивен Кинг - Самое необходимое

— Генри Бюфорт?

— Да. Полагаю, ему также принадлежит заведение под названием «Пьяный тигр». Довольно интересное название.

— Ну, я с ним не знакома, но... думаю, знаю, кто он такой. — Она в жизни никогда не была в «Пьяном тигре», однако, как и все в округе, прекрасно знала, кто владелец этого бара.

— Да. Речь идет о нем. Я хочу, чтобы вы сыграли маленькую шутку с мистером Бюфортом.

— Какую... Что за шутку?

Гонт наклонился, взял Майру за потную ладонь и помог ей поднятья на ноги.

— А вот это, — сказал он, — мы можем обсудить, пока вы будете выписывать чек, Майра. — И он улыбнулся. Улыбка возвратила его лицу обычное обаяние. В карих глазах Гонта искрились и плясали огоньки. — Кстати, не хотите ли получить ваш портрет в подарочной упаковке?

1

В закусочной «У Нэнси» Алан уселся за столик напротив Полли и сразу понял, что артрит ее по-прежнему донимает — настолько, что она приняла перкодан днем, а это случалось нечасто. Он понял это сразу, не успела она еще открыть рот, — ее выдали глаза. Что-то в них было. Какой-то блеск. Он был ему уже знаком, но... очень не нравился. И вряд ли когда-нибудь понравится. Он задумался, уже не в первый раз, не пристрастилась ли она к этому зелью. Он полагал, что в случае с Полли такое пристрастие станет лишь еще одним побочным эффектом — чем-то, чего следует ожидать, а потом зафиксировать и приплюсовать к главной проблеме, заключающейся, попросту говоря, в том, что она постоянно жила с такой болыо, какую он, наверно, никогда себе не сможет представить.

Его голос не выдал ни одной из этих мыслей, когда он спросил:

— Ну, как у тебя дела, красавица?

Она улыбнулась.

— Денек был интересный. Очччень антиресненъкий, как говорил тот парень в «Смейтесь, смейтесь».

— Ты не так стара, чтобы помнить это.

— Именно так. Алан, кто это?

Он повернулся, следуя за ее взглядом, как раз вовремя, чтобы заметить проходившую мимо широкого окна закусочной женщину с прямоугольным пакетом в руках. Взор ее был устремлен прямо перед собой, и шедший ей навстречу мужчина был вынужден торопливо вильнуть в сторону, чтобы избежать столкновения. Алан быстро пролистал в уме список имен и лиц, застрявший на задворках его памяти, и вытащил нужное, как выразился бы Норрис, влюбленный в полицейский жаргон, «досье».

— Эванс. Мейбл, или Мейвис, или что-то в этом роде. Ее муж — Чак Эванс.

— Она выглядит так, словно только что выкурила порцию отличной «травки», — сказала Полли. — Я ей завидую.

Сама Нэн Робертс подошла к ним, чтобы принять заказ. Она была одной из воительниц-баптисток Уильяма Роуза и нацепила сегодня на левую грудь маленький желтый значок. Он был уже третьим, увиденным Аланом за сегодняшнее утро, и шериф догадывался, что ему предстоит увидеть еще множество таких в ближайшие недели. На значке был изображен игральный автомат в черном кружке, перечеркнутый красной линией. Никакой надписи — отношение владельца значка к Ночи Казино читалось без всяких слов.

Нэн была женщиной средних лет с обильными телесами и слащавым хорошеньким личиком, навевавшим мысли о Мамочке и Яблочном Пироге. Яблочный пирог у Нэн был отменный, о чем прекрасно знал и Алан, и все его заместители, особенно с большой трубочкой ванильного мороженого, чуть подтаявшего сверху. О Нэнси можно было легко судить по ее личику, но очень многие деловые люди — по большей части имеющие дело с недвижимостью, — давно пришли к выводу, что делать этого не стоит. За сладким личиком помещался компьютер, а за материнскими телесами, там, где должно было быть сердце, — кипа бухгалтерских счетов. Нэн принадлежал очень большой кусок Касл-Рока, включавший в себя по меньшей мере пять деловых зданий на Мейн-стрит, и, после того как Папаша Меррилл сошел в могилу, она, по мнению Алана, была одной из самых богатых жительниц города.

Нэн напоминала ему одну мадам в публичном доме, которую он как-то арестовал в Утике. Та предложила ему взятку, а когда он отказался, употребила все силы, чтобы вышибить ему мозги птичьей клеткой. В тот момент обитатель клетки, ободранный попугай, произносивший время от времени угрюмым задумчивым голосом: «Видал я твою мамашу, Фрэнк», — находился в своем жилище. Порой, когда Алан замечал, как у Нэн между глаз собираются вертикальные морщинки, он чувствовал, что она вполне способна на нечто подобное. И он считал вполне естественным, что Нэн, которая теперь почти ничего не делала кроме того, что сидела за кассой, сама подошла принять заказ у окружного шерифа.

— Привет, Алан, — сказала она. — Тыщу лет тебя не видела! Где ты пропадал?

— И там, и тут, — ответил он. — Крутился неподалеку, Нэн.

— Ну, ты крутись, а старых друзей не забывай. — Она одарила его лучистой материнской улыбкой. Немало нужно провести времени рядом с Нэн, промелькнуло в голове у Алана, прежде чем начнешь подмечать, как редко эта улыбка доходит до ее глаз. — Хоть иногда, да заглядывай к нам.

— Слушаюсь! И повинуюсь! — сказал он.

Нэн разразилась столь громким и продолжительным смехом, что люди у стойки — в основном лесорубы — стали оглядываться по сторонам. А потом, подумал Алан, они будут рассказывать своим друзьям, что видели, как Нэн Робертс и шериф смеялись и болтали как лучшие друзья.

— Кофе, Алан?

— Да, пожалуйста.

— Как насчет куска пирога к нему? Домашнего — яблочки прямо из шведской оранжереи «Мак-Шерри». Вчера только собраны.

«Хорошо, она хоть не пытается вкручивать нам, что сама собирала их», — подумал Алан.

— Нет, спасибо.

— Уверен? А вы, Полли?

Полли отрицательно покачала головой. Нэн пошла за кофе.

— Не очень она тебе нравится, да? — вполголоса спросила Полли.

Он обдумал эти слова, слегка удивившись — «нравится — не нравится» как-то не приходило ему в голову.

— Нэн? Да нет, она ничего. Просто, если мне это удается, я стараюсь узнать, каковы люди на самом деле.

— И чего они на самом деле хотят?

— Это чертовски трудно определить, — смеясь, ответил он. — С меня достаточно, когда я знаю, что они намереваются сделать.

Она улыбнулась — ему нравилось вызывать у нее улыбку — и сказала:

— Алан Пэнгборн, мы скоро сделаем из тебя янки-философа.

Он легонько дотронулся до ее руки в перчатке и улыбнулся в ответ.

Вернулась Нэн с порцией черного кофе в толстой белой чашке и тут же отошла. Одно можно сказать о ней наверняка, подумал Алан, она точно знает, где проходит грань, за которой пора закончить обмен фамильярностями. А это знает далеко не каждый человек с интересами и амбициями Нэн.

— А теперь, — сказал Алан, прихлебывая свой кофе, — расскажи мне сказку о твоем интересном дне.

И она рассказала ему со всеми подробностями о том, как они с Розали Дрейк увидели сегодня утром Нетти Кобб, как Нетти дрожала перед «Самым необходимым» и как она наконец набралась смелости войти туда.