Лин Яровой - Прогулки по лунным дорогам [СИ]

Речь шла об огромной немецкой овчарке, непонятно каким образом оказавшейся здесь — в перелеске, раскинувшемся неподалеку от посёлка Крестцы. Раньше я думал, что такие собаки гуляют лишь под присмотром хозяев: бегают себе за палочкой и прыгают через препятствия в специально отведённых парках. Но никак не рыскают по захолустьям, словно бездомные дворняги, и не кидаются на проходящих мимо людей, загоняя их на ближайшее дерево.

Овчарка лежала, положив голову на передние лапы, и время от времени лениво поглядывала в мою сторону.

— Че ты вылупилась, животина? — обратился я к ней с ветки. — Давай уже, свали куда-нибудь! Ты же друг человека, в конце концов.

Безмозглая животина зевнула и вновь опустила голову, продолжив с безразличным видом греться на солнышке. Уходить она не собиралась.

Каким-то образом я умудрился достать из кармана пачку сигарет. Изрядно помучившись и едва не свалившись вниз, всё-таки поджёг спичку. Закурил.

М-да… Ситуация.

Спускаться прямиком к одичавшей псине было страшно, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как сидеть наверху и терпеливо ждать. Правда, чего ждать? Людей в этой глуши не видно даже с моей наблюдательной точки. До трассы метров триста, и вряд ли кто-то из проезжающих меня заметит.

— Юра, спускайся, пожалуйста, — стояла на своем Мириам. — Посмотри, ей совсем-совсем наплевать на тебя.

— А если это её коварный план?

Мэри закатила глаза и выругалась одними губами.

Уверен, будь Мириам реальным человеком, она вела бы себя совсем по-другому. Наверняка, уже сидела бы на соседней ветке и молила о спасении. А я бы ещё подумал, помогать этой высокомерной мадам или оставить её куковать на берёзе. В воспитательных целях.

— Полянский. Ты — сволочь.

— Хватит читать мои мысли! — возмутился я. — У меня должно быть личное пространство.

— Скворечник себе там построй, — не смутилась Мириам, — мы ведь никуда не спешим, правда?

— Блин, я-то здесь причём? Это тупое создание не хочет уходить.

— Нет, мой дорогой. Тупое создание сидит сейчас на дереве. Вот скажи мне, Полянский, зачем ты побежал от этой собачки?

— Собачки?! Мэри, ты ослепла?! Взгляни на это чудовище! Она размером с полярного волка!

Чудовище неодобрительно гавкнуло в мою сторону. Видимо, собаке не понравился повышенный тон, доносящийся с дерева. От неожиданно громкого лая я вздрогнул и выронил сигарету.

Мириам засмеялась.

— Умница, собачка. Не давай себя обижать!

— А меня, значит, можно?

— Нельзя, мой дорогой. Нельзя обидеть того, кто самой жизнью обижен.

— Ой, Мэри, знаешь что?

— Что?

— Иди ты к чёрту, вот что! Проваливай к дьяволу вместе со своей блохастой бестией!

Готов был поклясться, что овчарка, сидевшая внизу, также относилась к прекрасному полу. Любой нормальный мужик уже давно бы развернулся и оставил несчастного туриста в покое. А женщины — нет. Женщины — они терпеливые. Уверен, наглая псина будет охранять меня хоть до завтрашнего утра.

Судя по всему, я оказался жертвой коварного бабского сговора. Обложили суки вольного путешественника.

Нет, нужно было, определенно, валить отсюда. Причём валить быстро и тихо, чтобы сонная животина не успела заметить моего исчезновения. Осторожно, стараясь не издавать лишнего шума, наклонился и оценил пути отхода. И сразу понял, что дела плохи. Подо мной была ещё пара толстых веток, а вот дальше к земле… Два метра гладкого ствола дерева и не единого сучка. Бог мой! Как я вообще сюда залез?!

Придётся прыгать.

Я опасливо ступил на самую нижнюю ветку. Ветка прогнулась, но выдержала.

В этот момент рюкзак, как назло, зацепился за что-то наверху. Я поднял голову, пытаясь разобраться, в чём проблема. В лицо полезли листья и мелкие прутья, то и дело угрожая выткнуть глаз. Стоило открыть рот, как туда заполз какой-то муравей. Кое-как отплевавшись от наглого насекомого, я всё-таки разглядел, где именно застряла лямка, и сумел освободить сумку из цепких лап берёзы.

— Юра… не хотелось бы тебя расстраивать, но… эм… — неуверенно начала Мириам.

— Что?

Я повернулся. И замер.

Так. Ну и где эта чёртова псина?

Мэри кивнула, указав под меня. Я посмотрел вниз и обреченно выдохнул.

— Чтоб тебя блохи сожрали, ей богу.

Высунув язык и весело виляя хвостом, неугомонная овчарка уже сидела под моей веткой и с любопытством следила, что же я собираюсь делать дальше.

Кажется, это действительно надолго…

Всё, что оставалось — это обустраиваться на дереве поудобнее. Что я, собственно, и сделал. Повесив рюкзак на торчащий сучок, присел поближе к стволу и вновь закурил. Поглядывая вниз, время от времени показывал собаке неприличные жесты. Сам не знаю зачем.

Прибавив громкость на плеере, вновь вставил наушники. На радио играла знакомая попсовая песня. Отдавшись её незатейливому мотиву, перестал обращать внимание на окружающий мир и полностью погрузился в воспоминания.

А вспомнить было о чём. С того дня, как я покинул Омск, прошло полтора месяца. Каждый день я шёл на запад, но, несмотря на это, Рецепт не становился ближе. Он всё также оставался иллюзорным Граалем, каким виделся и в начале пути. Каждый день я убеждал себя, что путь не напрасен. Каждый вечер закрывал глаза и слышал, как бьётся сердце Мириам. Но стоило сумеркам обратиться в ночную мглу, как в груди вновь рождались сомнения и окутывали меня паутиной отчаянных мыслей. Просыпаясь каждое утро, я чувствовал, что источник моей веры оскудел ещё на одну каплю. Надежда таяла в воздухе, словно пустынный мираж.

Я шёл на запад, пытаясь не умереть с голоду. Две недели провёл в Тюмени, работая грузчиком на товарном складе. Туда меня пристроил один из дальнобойщиков, повстречавшихся на пути. Уже и не вспомню, как его звали. Те две недели я жил в огромном ангаре посреди коробок и ящиков. Питался чем попало, и мылся в автомойке неподалеку. Сотню раз на дню хотел бросить всё и вернуться в Красноярск. И только лукавые иссиня-чёрные глаза, что сводили с ума по ночам, не позволили дать слабину. Я работал, как проклятый, пытаясь наскрести денег на дальнейшее путешествие. Каждый вечер, ложась спать, был уверен, что наутро не смогу вылезти из спальника. Спина, ноги и руки, не успевшие восстановиться после омского избиения, болели от постоянной нагрузки. Чёртовы коробки и ящики начали даже сниться. Вскоре яркие осознанные сны исчезли, и на смену им пришла серая пелена беспамятства. К началу третьей недели я понял, что дальше так продолжаться не может, и, подсчитав свой скудный заработок, решил продолжить путь. Всего за несколько дней я совершил настоящий марш-бросок, пролетев по федеральным трассам через Екатеринбург, Пермь, Киров и Кострому. Ощутив скорость, с которой, подобно ветру, я летел в направлении запада, оставляя за спиной сотни километров, на какое-то время ощутил эмоциональный подъём. Казалось, ещё чуть-чуть, и Рецепт заиграет на горизонте. Ещё немного, и мне останется лишь протянуть руку, чтобы овладеть сокровенными тайнам мироздания. Казалось, что совсем скоро я, наконец, подарю Мириам жизнь.