Лин Яровой - Прогулки по лунным дорогам [СИ]

— Нет-нет, со мной полный порядок… Ай, чёрт! — я оступился и едва не свалился вниз.

— Аккуратнее! Присядь-ка лучше. Вот так, молодец. Что ты там говорил про Георгия?

— Я… Моё имя… Семь испытаний…

Я вдруг понял, что не могу связать слова в предложения. Алкоголь действовал слишком быстро. Последний раз я пил полтора месяца назад, в день, когда болтал с Аней о молодости и счастье, и теперь мой организм, отвыкший от спирта, явно не справлялся с его экстремальной дозой в крови.

Все мысли путались, и вместо подходящих слов в голову лезли лишь навязчивые куплеты «Нирваны». Одна и та же песня играла на телефоне Андрея, сбивая с толку.

— Соберись, дружище, — сказал Воронцов, похлопав меня по плечу. — О чём ты хотел рассказать?

— Понимаешь… Есть легенда… О человеке, который бросил всё… Он поверил в невозможное…

I’m so happy. Cause today I found my friends…

— Нет… — покачал я головой, — начну с другого…

They’re in my head…

— Чёрт. Выключи, пожалуйста. Я не могу сосредоточиться.

Воронцов ткнул пальцем в телефон. Стало так тихо, словно вместе с песней он выключил все звуки окружающего нас мира.

— Спасибо, — кивнул я. — Так вот… Возможно, моя история покажется тебе немного странной. А! Чего уж там! Ты, верно, решишь, что я съехал с катушек. Но я расскажу. Понимаешь, Андрей, мне кажется… Как бы это сказать… Мне кажется, я нашёл Бога.

Воронцов присвистнул.

— Хрена себе находка! Ну и… как он выглядит?

— Это она… У неё чёрные волосы. Она высокая. И очень красивая. Её зовут Мириам Ларейн де Рев.

— А я так и знал, что Бог — еврей, — махнул Андрей рукой. — Правда, не думал, что женщина. А почему фамилия французская?

— Что?

— Ну фамилия. Если, конечно, у Бога может быть фамилия. La reine de reves. Переводится, как «царица грёз». Или «королева сновидений».

— Андрей…

— Да?

— Налей-ка мне ещё.

— Уверен?

— Абсолютно. Кажется, я только что протрезвел.

— Сейчас исправим… Держи.

Уже привычным движением я опустошил стакан.

— А-а-а! Чёрт! Эту штуку, наверное, подают в аду.

— Не уходи от темы. Мы говорили о Боге, а не о дьяволе.

— Да… О Боге… Хотя иногда мне кажется, Бог, дьявол — всё это одно и то же. По крайней мере, в случае с Мириам так и есть.

— Кто такая эта Мириам?

— Она — королева сновидений… Моих сновидений. В общем, слушай. Это довольно долгая история…

Закончив рассказ, я ожидал, что Андрей покрутит пальцем у виска. Но парень лишь громко присвистнул и покачал головой. Он отодвинул стакан, отхлебнул прямо из бутылки, а затем произнёс:

— Это самая охуительная история, которую я когда-либо слышал. Ты же не врёшь мне?

— Ни капли.

— «Ни капли» — не наш девиз. Держи. Надо добить эту штуку. Твоё здоровье!

— Мы его точно потеряем сегодня.

— Не страшно. Лучше скажи, как ты с этим живёшь? Ну то есть… Тебя это не напрягает?

— Напрягает? — удивился я. — Нет, Мириам меня не напрягает. Понимаешь, Андрей… Я люблю её.

— Так и думал, — кивнул Воронцов, — значит, нужно найти Рецепт, да?

— Да. Только я не знаю, где именно его искать. Зацепок слишком мало. А! Что я тут тебе заливаю! Зацепок вообще нет! Ни одной! Только тупая фраза из сновидения. «Иди по лунной дороге на запад» — что это вообще такое? Ну вот — я в Петербурге. И что? Это ещё не запад? Может быть, нужно ехать в Калининград? Или вообще из страны? Испания? Америка? Как далеко я должен уйти?

— Слушай, а ты не думал, что это метафора?

— Думал, а как же, — хмыкнул я, — только толку от этой думы нет никакого. Смыслов может оказаться так много, что искать среди них один правильный — всё равно, что пытаться найти иголку…

— Подожди-подожди! — перебил меня Андрей. — А эти внутренние демоны, или как ты их назвал?

— Стражи?

— Да, точно. Эти стражи. Тебе не кажется, что всё может оказаться связанным именно с ними? Ну, то есть… Это ведь типичная сказка, понимаешь? Путник отправляется искать то, не знаю что. Туда, не знаю куда… Подожди-ка… — Андрей щёлкнул пальцами. — Ну да, конечно! Ты ещё не понял?

— Продолжай.

— «Туда, не знаю куда» — это же классический литературный архетип! Загадочное тридесятое царство, что лежит за дальними лесами, морями. Место, в котором должен побывать герой, чтобы принести оттуда сокровенное знание. Герой отправляется в путь, он сражается с чудовищами, что охраняют дорогу. Параллельно знакомится с помощниками, которые помогают ему преодолеть тяготы. И в итоге он достигает цели. Но есть один момент… Из путешествия герой возвращается другим человеком. Как бы не совсем живым, понимаешь? И это неудивительно, ведь «тридесятое царство» — вовсе никакое не царство. Это территория смерти. Территория, которую от нашего мира отделяет…

— Мост.

— Да, именно! Мост. Или радуга. Или лунная дорога. Или что-то ещё, по чему герой сможет пройти сквозь границу и оказаться на другой стороне. Сможет прийти туда, не знаю куда, понимаешь?

— Теперь да.

— А раз понимаешь, то скажи, мой друг. Что в представлении людей всегда являлось «территорией смерти»?

— Кладбище?

— Не тупи, дружище.

— Эм… Сейчас, дай-ка подумать… Подожди-подожди… Ах! Твою же мать! Сновидение!

— Бинго!

Я вытер вспотевший лоб и подвинул стакан.

— Налей-ка мне ещё. Кажется, мы на верном пути.

— Ещё бы. С нами мудрость Карибских островов.

— Что ж… Теперь всё стало складываться в более-менее понятную картинку. Святой Георгий, нашедший веру. Его семь дней, наполненных пытками — семь испытаний на пути к Богу.

— Семь стражей, охраняющих лунную дорогу, — кивнул Воронцов. — Троих ты сумел победить.

— Значит, остались четверо.

— Есть представление, что это может быть? — спросил Андрей. — Ну, то есть… ты понимаешь? Страх, уныние, прошлое — они остались позади. Что дальше?

— Если б я знал… — покачал я головой.

Андрей призадумался о чём-то, а затем хмыкнул и снова похлопал меня по спине.

— Тебе определенно везет, дружище. Завтра у нас будет возможность пообщаться с людьми, которые могут поделиться дельным советом.

— Ты о чём?

— Знаешь, какой завтра день?

— Дай-ка вспомнить… Вроде двадцать первое июня.

— Ага. А что у нас происходит в ночь с двадцать первого на двадцать второе?

— Эм… На нас нападают фашисты?

— Типун тебе.

— Выпускные в школах?

— Опять мимо. Завтра летнее солнцестояние. Будет купальская ночь!

— Подожди. Разве Иван Купала не в июле?

Воронцов поморщился и неодобрительно покачал головой.

— Ну-ну, дружище, — произнёс он. — Пусть тебя не вводит в заблуждение та ерунда, что случилась с нашим календарём. Настоящий герой должен помнить бородатые традиции своего рода. Купальская ночь — самая короткая ночь в году.

— Допустим… И что из этого следует?