Эдвард Ли - Дом

Этот дом так же опасен, как собачье дерьмо, — подумал Мелвин. — Ничего страшного не могло в нем таиться .

Гвинет вернулась в машину за сигаретами и большой бутылкой шоколадного сиропа «Херши». Она остановилась и повернулась:

— Что это там внизу?

Мелвин держал руки перед штанами, чтобы скрыть эрекцию. Вниз по холму, примерно в миле от них, он увидел огороженный периметр, полный серых зданий, похожих на казармы. Мелвин вспомнил, что ему сказал брат Дирка.

— Какое-то старое поселение. Риэлтор упомянул об этом, сказав ещё, что это единственные строения, кроме этого дома, на двадцать миль в любом направлении.

Гвинет шумно втянула сироп через соломинку.

— Поселения?

— Раньше это было ранчо или что-то в этом роде.

— Хм. — Затем её глаза уставились на что-то во дворе. — О Боже мой! Смотри!

Мелвин вздохнул, наблюдая, как она бросилась к кустарнику возле крыльца. Она присела на корточки и с энтузиазмом посмотрела вниз. Гвинет что-то начала лихорадочно собирать с земли.

— Что там? — спросил заинтересованный Мелвин.

— Птичьи кости, — ответила она, — посмотри только на них, они идеальны!

Да ладно тебе…

— Ты хочешь из них что-то сделать?

— Птичьи кости отлично подходят для маленьких деталей, — сообщила она ему, продолжая собирать крошечные останки.

Мелвин по-прежнему был сосредоточен на ее груди и на том, как она выпирала из майки Ленина.

Она взглянула на него с возбужденной улыбкой.

— Бьюсь об заклад, здесь есть все виды костей. Животные, которые умерли тут зимой, разве никто не должен был убрать их останки?

— Ты первый человек, которого я когда-либо встречал, кто волнуется из-за костей мёртвых животных.

— Кости животных гальванизируют истинный смысл оссариального искусства, фактически передавая дух животного в работу.

Ты сумасшедшая, — подумал Мелвин. — Просто на всю голову сумасшедшая…

— Мелвин, эти кости великолепны; мне нужно начать прямо сейчас. Забери мои вещи из машины и отнеси их в дом… Пожалуйста.

— Конечно.

Теперь я понимаю. Я ведь просто мальчик на побегушках, — он покачал головой, посмеиваясь. — Птичьи кости для птичьего мозга.

Открыв багажник, он обнаружил тяжелые коробки из красного дерева, пакеты с едой и да, ещё кучу костей, расфасованных по разным пакетам. Мелвин принялся вытаскивать всё это и переносить в дом. Поскольку он не был экстрасенсом, он не мог знать, что 28 лет назад 33-х летний мужчина, очень похожий на него, вытаскивал кинооборудование из багажника «Кадиллака» и тащил его по той же гравийной дорожке.

— О, и Леонард? — позвала Гвинет.

Мелвин нахмурился.

— Леонард? Кто такой этот Леонард?

Её лицо казалось смущенным.

— Я что, назвала тебя сейчас Леонардом? Я даже не знаю никого по имени Леонард.

Мелвин стоял возле машины, держа тяжелые сумки.

— И я понятия не имею, — ответил он.

— В любом случае, я хотела попросить тебя, чтобы, когда разберёшься с багажом, ты съездил за китайской едой. Я уверена, что где-то здесь есть китайский ресторан. Я просто умираю с голоду!

На расстоянии не меньше двадцати миль в любом направлении, — он знал.

— Прекрасно, — пробормотал он.

— И пока ты занимаешься всем этим, я пособираю кости.

Увы, Гвинет не нашла много костей, но она нашла одну особенно интересную кость.

Интерьер дома Винчетти был прост, но при этом аккуратен. Стены, как и на улице, были свежевыкрашенными, на полу лежал новый ковёр, а комнаты украшала скромная мебель. Несколько небольших спален отделялись от холла гостиной. В самой гостиной стояла новая, но такая же дешёвая, как и все вокруг, шоколадно-коричневая кушетка, книжные полки, стол и кресло. Над диваном висела картина с изображенным пастбищем. Она висела криво, и Мелвин не потрудился её поправить. Кухня занимала заднюю часть дома.

Явно дому пытались придать товарный вид, — подумал он, — но все равно он выглядит, как помойка.

Гвинет забила за собой самую большую спальню, окна которой выходили в лес.

Мелвину досталась комната поменьше, с маленькой кроватью и комодом. Он поморщил нос. Что-то в ней плохо пахло…

Место давно не выходило в эфир, он уволился.

— Мелвин, не мог бы ты положить мой рабочий инструмент в третью комнату? — раздался холодный голос Гвинет.

Бля, она все прибирает к рукам… — подумал он.

Там он хотел поставить ноутбук и работать, хотя он все ещё не знал, о чем писать и с чего начать. Теперь это не имело значения. Но потом она сказала что-то еще, он не расслышал.

— Чего? — спросил он, толкнув дверь в спальню.

Его сердце замерло на несколько секунд.

Гвинет стояла к нему спиной в одной лишь футболке. Она склонилась над чемоданом, лежащим на кровати, и вытаскивала из него одежду. Глаза Мелвина впились в красивую, выбритую маленькую расщелину ниже отбеленного ануса.

— Ты слышал меня, Мелвин?

Мелвин потерял дар речи. Затем одним изящным движением она выпрямилась, сняла футболку и развернулась, чтобы посмотреть на него.

— Я сказала, что мне нужен будет кухонный стол для работы. Почему бы тебе не перетащить его туда, пока ты не поехал за едой.

Мелвин автоматически ответил:

— Хорошо, — в то время как его глаза продолжали пожирать её наготу.

Гвинет посмотрела на него в замешательстве.

— О, надеюсь, у тебя с этим не будет проблем? — сказала она и провела руками по гладко выбритому лобку. — Тебя же предупредил отец, что я хожу голая в помещениях? Но если тебя это будет стеснять, то я оденусь, только скажи.

— Нет, нет, — последовал его следующий автоматический ответ. — Я не стесняюсь. Я просто… Не очень… Привык…

— Ладно. Пока ты поедешь за ужином, я осмотрюсь тут снаружи.

— Ты пойдёшь голая на улицу? — спросил он.

— Конечно, нет, глупенький, — она прижала к себе бежевое платье. — Как тебе оно? Не слишком откровенное?

Колени Мелвина задрожали, его зрение снова стало гипер-ясным. Он видел каждую ниточку бледной ткани платья, наполовину прикрывавшую роскошную грудь. Его глаза устремились вниз к плюшевому животику; он даже мог видеть тонкие прозрачные волосы, поднимающиеся от ее паха в восхитительной линии, чтобы окружить ее пупок.

— Нет, оно то что надо.

— Хорошо, — ответила Гвинет и натянула его на себя, поправляя грудь при этом.

Мелвин не был уверен, но ему казалось, что он был близок эякулировать себе в штаны.

— Я чувствую себя здесь странно, но при этом хорошо, а ты? — спросила его Гвинет.

Теперь, когда на ней было платье, к Мелвину начал возвращаться разум.

— Странно? Нет, ничего такого.

Она огляделась.

— Знаешь, на самом деле мне нравится этот дом. Я получила здесь такой прилив творческой энергии, у меня такого уже много лет не было. Я не могу дождаться, чтобы начать делать инсталляцию с этими костями. Когда ты поедешь за едой, я ещё поищу их.